Мать похоронили на освященной земле, на кладбище возле монастыря. Несколько наших соседей пришли поддержать меня, но от всех их расспросов, где мой отец, мне стало так дурно, что я всех грубо прогоняла прочь. Моя ненависть распространялась сегодня на всё, что меня окружало. Я ненавидела людей, которые ходили рядом, слуг, которые жалостью своей пытались растопить лёд в моём сердце, своё платье, такое маленькое и тесное, что, казалось, оно передавит мне все органы. К тому же сегодня солнце выглянуло рано утром и к полудню грозилось расплавить нас всех.
Когда я расплатилась со слугами, завершила все домашние дела, мне захотелось закрыться в комнате и уснуть на сотню лет. Но было у меня ещё одно незавершённое дело: взяв с собой свои сбережения, иных денег у нас в доме я не нашла, я села на лошадь и поскакала к югу от города, предположительно в то место, где находился игорный клуб. Стражники, которых приставил ко мне принц, хотели сопровождать меня, но я ускользнула от них, так как мне было совсем стыдно за отца, и я не желала, чтобы кто-то лицезрел наш «семейный позор».
Подъехав к весьма приличным с виду домам, я думала, что, наверное, что-то перепутала, но вдруг увидела, как из подвала одного из домов выходят какие-то рослые мужчины и пьют эль из кружек и поняла, что приехала туда, куда нужно. Не знаю, какое я произвела впечатление на этих мужчин, но, когда я проходила мимо них, они лишь разинули рот и не могли мне ничего ответить, когда я спросила их, это ли вход в клуб. Следующим, кто вышел из подвала, был престарелый мужчина в дорогом костюме, он оказался разговорчивее предыдущих моих собеседников:
– Вы за послом? – Прямо попал он в самую точку. Я вдруг вспомнила, что когда-то видела этого человека у нас в доме. Видимо, он и являлся хозяином этого «заведения».
– Да, я принесла деньги. – Он как-то едко усмехнулся, открыл дверь в подвал и пригласил меня внутрь. Я зашла. Признаюсь, мне понравилось то, что я увидела. Комнаты были обставлены дорогой мебелью в восточном стиле. Имелся свой бар, несколько кабинок с игральными столиками и даже своя кухня. Складывалось впечатление, будто люди здесь жили.
– Где мой отец? – Спросила я у того старика, который провёл меня в подвал.
– Не волнуйтесь, мадемуазель, он здесь. Отсыпается. – Он указал на одну из комнат, которые были закрыты. Я подошла к ней и попыталась открыть её, но она была закрыта на засов.
– Немедленно откройте дверь! – Начала гневаться я.
– Тише, тише, не пугайте клиентов. – Он лениво подошёл ко мне, открыл ключами замок и приоткрыл дверь. То, что я увидела, вызвало во мне новую волну противоречивых эмоций. Я гневалась на отца, но когда я увидела его, лежащего на холодной соломенной кровати, побитого, с заплывшими отёчными глазами, то злость сразу прошла. Мне стало жаль его и хотелось немедленно вызволить его отсюда.
– Отец писал, что должен 200 золотых монет. Вот вам 220. – Я протянула ему мешочек с золотом, но он только посмеялся.
– Я тут ничто не решаю, я лишь помощник. Всем тут воротит он. – И старик указал мне на одного мужчину, стоящего посередине зала и внимательно наблюдавшего за нами. По линии декольте моей пробежала дрожь от того, что этот человек глазами пожирал меня. Но я старалась не подавать виду, что испугалась, и стремительно направилась в сторону хозяина клуба.
– Добро пожаловать, мадемуазель, желаете сыграть? – Сладостно промолвил тот, не скрывая своих намерений на мой счёт.
– Нет, благодарю. Я здесь по поводу своего отца, посла. – Мне стало стыдно, и я огромным усилием заставила себя не краснеть перед этим человеком.
– Ах, да, вы готовы уплатить его долг?
– Да, вот деньги. – Я протянула ему мешочек, но он даже на него не взглянул.
– Мы, кажется, договаривались с вашим отцом о другом. Мне не нужны ваши деньги. – Прямо заявил тот.
– Этого не может быть. Отец написал мне, что задолжал вам 200 золотых монет. – Я смотрела ему в глаза и видела в них яркий огонёк, говорящий мне о том, что он мною играется.
– Я передумал. – Нагло улыбнулся тот.
– И как мы можем уплатить его долг? – Я уже боялась услышать ответ.
– Собой. Вы проведёте со мной ночь, а деньги можете оставить себе. – Без стеснения произнёс мужчина.
– Вы, верно, шутите? – Хоть я и предполагала услышать это, но от этого мне не становилось легче принять услышанное.
– Нисколько. Я отпущу вашего отца, если вы разделите со мной ложе.
– Но я ведь не замужем. – Нужно было уточнить: – Я ведь ещё девственница.
– От этого время, проведённое с вами, будет для меня ещё ценнее. – Улыбнулся он.
– Нет! Это немыслимо. Берите деньги. Может, нужно больше?! Я дам вам больше. – Я чувствовала себя такой усталой, что вялость при протесте послышалась даже мне. Нужно было собраться с силами, иначе я была близка к тому, чтобы проиграть.
– Деньги меня не интересуют, а вот вы – другое дело. – Он говорил так открыто и без тени стеснения, что я ощутила, как боязливая дрожь пробирает меня до костей. Этот человек обладал некой властью и средствами, что позволяло ему чувствовать себя свободно в моём обществе. Его серые глаза сверлили меня взглядом, а пухлые губы, над которыми возвышалась ухоженная бородка, то и дело выпячивались вперёд, словно предвкушая скорый поцелуй. Мне стало противно, желудок вновь скрутился наизнанку и мне захотелось выйти наружу. Но давящая в груди рана от воспоминания о том, как мой отец лежит сейчас без сознания в той холодной своеобразной камере, не давала мне покоя. Пускай я узнала о том, что это был не мой отец, но для меня он всегда останется таковым, несмотря на все его прегрешения. После того, как передо мной открылась тайна нашей семьи, я по-другому начала относиться к отцу: мне было жаль его. Он всю жизнь выполнял волю своих родителей, жил с нелюбимой женщиной, воспитывал чужого ребёнка, служил у того, чьей любовницей была его жена. Его судьба была такой печальной, что только самый бессердечный человек не проникся бы к нему сочувствием. У него были свои причины не любить жену, но я не думаю, что он не пришёл на похороны по своей воле. Азартные игры были для него спасательным жилетом, здесь, в этом Богом забытом месте, он был по-своему счастлив, пусть и на несколько минут, на пару часов. Его жизнь подвела его к обрыву, его жизненные трудности довели его до такого состояния. Никто не вправе осуждать его, так как никто не знает, как он бы себя повёл в такой ситуации.
– Нет, это не обсуждается. Я приду к вам завтра. Возможно, завтра вы от денег не откажетесь. И они вам понадобятся. – Решительно заявила я. Мне не хотелось сдавать позиций, не хотелось, чтобы мой собеседник думал, что я слабая и беззащитная девушка, готовая на всё ради своего отца. Думаю, ему понравилось то, что он услышал, так как он мягко улыбнулся мне и подошёл ближе. Я стояла смирно, стараясь не выдавать своего волнения, хотя, быть может, учащённое дыхание выдавало меня.
– Мадемуазель, позади вас стоит двое верзил, готовых выполнить любой мой приказ. Они без особых усилий свяжут вам руки, и вы не сможете мне сопротивляться. Так что выбирайте, по своей воли вы на всё согласитесь или нет. – Его ядовитый взгляд так больно вонзился в меня, что я отпрянула и собиралась уже побежать к выходу, но меня схватили за руки. Передо мной стояло двое великанов, ужасающих и грубых. Им было плевать, кто я такая и что я знакома с самим королём. Они были пешками в руках своего хозяина и от одного его слова зависела сейчас вся моя судьба.
