– Что с Вайнштейном? – спросила я.
Макс поморщился:
– Лиза Абова оклемалась и сдала Алину Колоскову с Сергеем Качановым.
Я почувствовала укус совести:
– Я обещала медсестре защиту!
Муж кивнул:
– Ей зачтут чистосердечное признание и искреннее раскаянье. Правда, я в него не верю. Успокойся, ты Алину не выдавала, о ее роли в афере сообщила Елизавета. Яну пока не нашли, но Олег доволен.
– Надеюсь, он больше не поедет в клуб и не станет глотать «розовые таблетки», – буркнула я.
– «Больница» закрыта, – пояснил Макс, – сомневаюсь, что ночное заведение откроется. Судьба медцентра пока в подвешенном состоянии, но полагаю, что клиника недолго продержится на плаву. Слишком уж масштабный скандал.
– Такое нельзя назвать просто скандалом, – вздохнула я. – Какие новости от Ерофеевой?
– Она пока находится под наблюдением врачей, но, поскольку Лариса принимала «коктейль» Лизорук не очень долгое время, она поправится, – пообещал Макс. – С Галей сложнее, но наметился явный прогресс. Вчера девочка вспомнила Ангелину Иосифовну.
На столе зазвонил телефон, Макс схватил трубку и стал повторять на разные лады:
– Да! Да? Да??? Да…
– Что тебя так взбудоражило? – не сдержала я любопытства, когда муж завершил разговор.
– Это Вадим, – ответил Макс, – готовы анализы по Кире, Злате и Насте. Винтер умерла от передозировки «Стрика», а вот Бариновы! Тут все не так просто, похоже, женщине и девочке помогли уйти на тот свет. Ковальский считает, что у них был шанс, но кто-то сначала задушил Злату, а потом и Настю. У обеих сломаны подъязычные кости. Бедняжки от слабости не могли сопротивляться.
– Марфа Матвеевна! – ахнула я. – Она до прибытия мужчин расправилась со Златой, а от Насти не успела избавиться. Ей пришлось несколько дней изображать заботу о девочке. С ума сойти! Она ей ставила капельницы на глазах у Якова, а потом улучила момент и убила ребенка.
– Трудновато спустя семь лет найти улики против Лизорук, – вздохнул Макс.
– Она ненавидела Злату за то, что Яков на ней женился, – прошептала я, – и Настя Марфе мешала. Лизорук хотела заполучить Баринова!
– Да только тот заработал психическое расстройство, – кивнул муж. – Даже после смерти Злата и Настя не покинули Якова, Марфа Матвеевна не отпраздновала победу. Ей оставалось лишь небольшое утешение: организация семьи. Знаешь, думаю, она с особой радостью убила и Аню Волынкину, и Лору Фейн, и девочек. Она всякий раз уничтожала Злату и Настю.
– Ну и кто из них более сумасшедший? – воскликнула я. – До этого дела я считала, что психи выглядят психами, ходят босиком, готорят глупости. Но Яков Сергеевич и Марфа Матвеевна казались нормальными людьми.
– Многие маньяки приятные люди, – протянул Макс, – а социопаты и вовсе очаровательны.
– Их ведь не отпустят? – испугалась я. – Вдруг суд сочтет Баринова и Лизорук не опасными?
– Конечно, нет, – пообещал муж, – хотя впереди разнообразные экспертизы, консультации с психиатрами, психологами, и не исключено, что Марфа и Яков окажутся в поднадзорной палате, а не на зоне.
– Общаешься с человеком, видишь его каждый день, считаешь приятелем, а потом внезапно выясняется, что он серийный убийца! – вздрогнула я.
– Успокойся, – произнес Макс. – Среди близких нам людей все нормальные!
Кто-то позвонил в дверь.
– Рокси, открой, – крикнула я, но домработница, похоже, уже без приказа распахнула дверь.
Из прихожей донеслись странные звуки, шепот, шуршание, потом крик Рокси:
– Нечестно! Еще целый час!
– Ни фигашечки! – легко переорал домработницу чуть хриплый женский голос. – Я выиграла!
– У меня еще есть время, – хныкала Рокси, – уходи!
– Да ладно тебе! – засмеялась незнакомка. – Шестьдесят минут ничего не решают!
– Ты нарушила договор! – вопила Рокси. – Заявилась раньше. Значит, все недействительно, начинаем заново!
– День завершается, когда стемнело!!! – заявила незваная гостья.
– Нетушки! В полночь! – ответила прислуга.
В прихожей раздался грохот, мы с Максом поспешили на звук.
Около входной двери, как ожидалось, стояла Рокси, обутая в свои любимые хреняпы. Рядом с ней я увидела женщину, чей возраст определить было очень трудно. Со спины я приняла ее за юную девушку. Стройную фигуру обтягивало узкое темно-синее платье, надеть которое рискнет не всякая студентка – такой фасон подчеркнет все изъяны фигуры. Но у незнакомки не было даже намека на жировые складки. Роскошные золотисто-медовые волосы крупными локонами падали на плечи и спускались чуть пониже лопаток.
– Ну что ты наделала! – обиженно засопела Рокси. – Полюбуйся! Сдвинула елку в кадке, и они прибежали!
Незнакомка обернулась, и я удивилась обилию макияжа на юном личике. Пухлые губы покрыты толстым слоем помады, на щеки наложен тон, пудра, румяна. Глаза слишком сильно подведены и украшены накладными ресницами. Стало понятно, что гостье не двадцать, а хорошо за тридцать.
– Прибежали? – повторила она. – Вот у них и спросим! Если люди говорят: «Когда истечет день», что они имеют в виду? Вечер, когда стемнеет! Так? Девушка! Отвечай первая.
– Простите, вы кто? – спросила я.
– А ты? – не замедлила с вопросом женщина и заученным движением поправила челку.
Я невольно посмотрела на ее руки. Тыльная сторона ладоней была покрыта мелкими пигментными пятнами. Нет, тетушке не тридцать, не сорок и даже не пятьдесят, а все шестьдесят. Или нет? Стройная, с очень прямой спиной, звонкий голос?
– Мама! – вдруг попятился Макс.
Я подумала, что муж просто удивился, и посмотрела на него.
– Мама! – повторил Макс. – Это ты!
– А кто еще? – пожала плечами дама.
– Но… ты же в США, – выдавил Макс.
Впервые я видела мужа таким растерянным, если не сказать ошарашенным.
– Америка! – засмеялась дама. – Всего-то тринадцать часов на самолете!
До меня с большим опозданием дошел смысл услышанного. У меня невольно вырвался вопрос:
– Она твоя мать?
– Почему ты удивляешься? – пожала плечами дама.
– То есть вы моя свекровь?
– Боже! Конечно, нет! – подпрыгнула незваная гостья.
– Значит, вы не мать Макса! – с огромным облегчением сказала я.
– Мама, – ожил муж.
– Но не моя свекровь? – окончательно запуталась я.
– Никогда! – топнула изящной ножкой в элегантной лодочке на высоченном каблуке гостья, – ни за какие деньги не соглашусь быть свекровью. Спасибо! Знаю, что это такое! Его бабка по линии… э… э… солнце, я забыла, как звали твоего отца?
