Между 2 и 4 месяцами кора головного мозга младенца постепенно повышает его терпимость к раздражителям. Взрослые могут начать развивать эту способность, играя с детьми в простые игры «лицом к лицу», хотя все же необходимо тщательно следить за тем, чтобы эти игры соответствовали уровню развития ребенка, иначе они его только дезориентируют. В следующей главе мы будем описывать важность этих повседневных взаимоотношений как прототипов последующих, более взрослых отношений в жизни ребенка. Однако сначала давайте исследуем, как эти ранние взаимоотношения косвенно обучают ребенка, создавая у него представления о пластичности его мира и о том, насколько эффективно он может этот мир изменять.
Хотя мы не говорим, что родители должны реагировать на любое выражение недовольства со стороны ребенка (речь идет не только о криках), все же остается вопрос: насколько быстро и насколько часто родителям следует реагировать на такие проявления? Насколько родители должны стараться облегчить дискомфорт ребенка? И не влияет ли большая (или меньшая) отзывчивость родителей на мнение ребенка о том, насколько хорошо (или плохо) он взаимодействует с окружающим миром? У этого вопроса, как и у большинства вопросов, имеются две стороны.
Пускай выплачется?
Вы, несомненно, замечали, что в первый год жизни малыши очень часто плачут. Наш легендарный бихевиорист Джон Уотсон говорил родителям, что они сами создадут у детей предрасположенность становиться плаксами (а в будущем – вечными нытиками-неудачниками, а не преуспевающими руководителями компаний), если будут брать их на руки каждый раз, стоит ребенку захныкать. Основываясь на его теории, родителям советовали давать малышам «выплакаться», чтобы те не избаловались. Противоположную позицию в этом споре занимали Фрейд и Эриксон. Они привели бы аргумент о том, что отзывчивость по отношению к детям помогает им усвоить, что они достаточно сильны, и дает возможность учиться заявлять свои требования другими способами.
К счастью, позднее исследователи решили проверить обе эти теории, наблюдая за поведением матерей и их младенцев в реальной жизни. И у кого же дети плакали чаще: у тех матерей, которые позволяли им «выплакаться», или у тех, которые брали малышей на руки? Профессора Сильвия Белл и Мэри Эйнсворт из Университета Джонса Хопкинса в Балтиморе обнаружили, что дети, на чей плач реагировали чаще, к концу 9-го месяца жизни плакали меньше, чем те, на крики которых реагировали реже. Похоже, когда родители реагируют на крики ребенка, они дают ему понять, что о нем позаботятся, и таким образом воспитывают в нем веру в отзывчивость окружающих.
А что же заменяет плач тем детям, чьим потребностям последовательно идут навстречу? Ребенок «гулит», указывает пальчиком, мычит и вступает в зрительный контакт с матерью или кем-то из взрослых. Безусловно, такие способы коммуникативных сигналов – это шаг вперед по сравнению с плачем. Следовательно, реагирование на дискомфорт ребенка способствует развитию его способностей к коммуникации.
Корни индивидуальности: еще один промах Уотсона
Вероятно, вы прекрасно понимаете, что дети отнюдь не таковы, какими их считал Уотсон. Они вовсе не кусочки пластилина, которым можно придать форму с помощью научных методов, превратив во что угодно по желанию взрослых, невзирая на их «таланты, наклонности, особенности, способности, призвания и расовое происхождение». Каждый ребенок приходит в этот мир как совершенно уникальное существо, например как Грейси и Энни…
Нэнси Рассел блаженствует за столом, за которым, считая 2 подставленных табурета, могут усесться 14 человек. Это был один из лучших ужинов в честь Дня благодарения в ее жизни, несмотря на то, что теперь она – мать двоих детей и младшая из них, которой 24 месяца, просидела рядом с ней все время долгого и радостного застолья. На самом деле, пока они болтали за кофе и тыквенным пирогом, до Нэнси дошло, что они провели за трапезой уже почти 2 часа! И Грейси с удовольствием в ней участвовала. «Деда, смотри!» – и она показывала дедушке ложку, полную картофельного пюре, чтобы тот увидел, как красиво выглядит еда. «Еще молока!» – и девочка протягивала чашку маме, прося ее наполнить… Прошло целых 2 часа – а Грейси ничуть не устала и выглядит довольной! Нэнси поразил контраст этой сцены с воспоминаниями о том, как вела себя во время ужинов в Дни благодарения старшая дочка Энни. Настоящий реактивный двигатель! Ее невозможно было удержать на стульчике больше нескольких минут. Энни поедала свой ужин на ходу, как житель пригорода, которому приходится ездить на работу в центр, бегая от стола к игрушкам, а от игрушек – в кухню, в постоянном движении! Она уже в колыбели была егозой, настолько активной, что даже поменять ей пеленки было проблемой.
То отличие, которое подметила Нэнси в своих девочках, психологи называют темпераментом. Темперамент – это термин, охватывающий человеческие различия, существующие уже от рождения, проявляющиеся в таких вещах, как эмоциональные реакции, уровень активности, продолжительность внимания, настойчивость и способность регулировать свои эмоции. В 1950-х годах психиатры Александр Томас и Стелла Чесс приступили к исследованию этого феномена, чтобы понять, насколько последовательно сохраняется темперамент в течение жизни. Они исследовали 141 ребенка, начав с младенчества и закончив взрослой жизнью.
Исследователи определили три основных типа детского темперамента: «легкий ребенок», который с легкостью приспосабливается к привычному распорядку, отличается общей жизнерадостностью и с готовностью адаптируется к новому опыту (40 % выборки); «трудный ребенок», которому повседневный порядок дается нелегко, который медленно принимает новый опыт и склонен реагировать негативно и резко на новые вещи и явления (10 % выборки); и «ребенок, которого трудно расшевелить», который демонстрирует невыраженные, сглаженные реакции на перемены в обстановке, склонен к негативу в настроениях и медленно приспосабливается к новому опыту (15 %). Остальные дети не подпадали ни под одну конкретную категорию и поэтому характеризовались как «средние дети».
Томас и Чесс обнаружили, что эти типы темперамента изменяются, когда дети взаимодействуют с различными типами родителей. Они также выяснили, что определенные типы темперамента помогают детям преодолевать эмоциональные трудности, в то время как другие делают их уязвимыми. Например, «трудные дети» лучше всего функционируют с очень чувствительными родителями, которые понимают, когда следует надавить, а когда – отпустить. А для «легких детей» родительские реакции не имели такого определяющего значения, поскольку эти дети легко справляются с трудностями.
Нам предстоит еще многое узнать об изначальной индивидуальности детей или о том темпераменте, которые они разовьют впоследствии. Всем нам известно, что счастливые и довольные малыши позволяют нам чувствовать себя лучшими родителями, поэтому мы охотнее с ними взаимодействуем. А «трудные дети» отталкивают взрослых и сильно осложняют взаимодействие, даже если растут в семьях тех же родителей. Итак, темпераменты наших детей до некоторой степени определяют тот тип воспитания, который они получат.
Наше социальное «я» также включает внутреннее ощущение «правильного и неправильного», «справедливого и несправедливого». Как следует нам действовать, чтобы демонстрировать уважение к другим людям? Как мы учимся быть справедливыми и честными? Эти вопросы формируют основу наших нравственных «я».
