– Бабушка! Не уходи, не оставляй меня, пожалуйста.
– Нет, милая, я никогда тебя не оставлю, я всегда буду с тобой. Просто закрой свои красивые глазки, и представь, что я рядом. – Она провела рукой по щеке внучки. – Но мне уже пора… – она не договорила. Тяжелый глухой стон оборвал слава. Последний раз вздохнула, и ушла.
Мир рухнул для Элизабет. В этот момент казалось, что Земля остановилась, а Солнце навсегда погасло. Лиз была уверена, что её сердце сейчас выскочит из груди, и небо упадёт на неё. Слёзы застилали глаза, воздуха не хватало. Она знала, что так будет, и уже готовилась к этому, но это оказалось слишком тяжело даже для неё. Осознание того, что она больше никогда не сможет обнять свою бабушку, поговорит с ней, было просто невыносимым.
К девушке подошла мать.
– Пойдём, доченька. Ты уже ничего не сможешь сделать. Это хорошо, что ты успела, она ждала только тебя, держалась из последних сил, не хотела уходить, пока не попрощается. – Женщина вывела Элизабет из комнаты, девушка не сопротивлялась, её как будто не было.
Эту ночь Элизабет провела у Алекса. Почти весь вечер она сидела на балконе, пила чай, который приготовил для неё друг, и смотрела в одну точку. Никакие слова друга не могли подбодрить девушку, а он отчаянно пытался найти именно те слова.
За эту ночь Лиз выкурила почти пачку сигарет и всё плакала, плакала, плакала. Алекс искренне пытался помочь девушке, но не знал, чем именно. Ему ещё не доводилось терять близких, поэтому он только отдалённо представлял, что чувствует сейчас его подруга, но мог только быть рядом и поддерживать её морально.
Следующий день прошёл как будто в бреду. Элизабет успокаивала себя тем, что они уже давно готовились к этому, ведь бабушка тяжело болела, но никак не могла осознать тот факт, что родного человека больше нет в живых. Всё остальное казалось попросту неважным. Девушка винила себя в том, что мало времени проводила с бабушкой, что часто с ней спорила и не оправдала её ожиданий, но так же чётко понимала, что если бы ей был дан ещё один шанс, то она ничего бы не исправила, она вела бы себя точно так же. И это ещё больше приводило её в уныние. Раньше Элизабет часто слышала от знакомых о том, как тяжело терять близких людей, но с ней это было впервые. Слушать рассказы посторонних и сочувственно кивать головой оказалось намного легче, в тысячу, нет, в миллион раз проще.
На похоронах Лиз уже не плакала. Из её глаз не упало ни единой слезы, казалось, что все слёзы ушли за эти полтора дня. Элизабет ни с кем не разговаривала, ни к кому не подходила, она одиноко стояла в стороне и невидящим взглядом смотрела на окружающих. Когда к девушке подошла подруга Лора, Лиз только так мрачно посмотрела на неё, что та решила быстренько удалиться, не задавая лишних глупых вопросов и не пытаясь давать советы.
Вот уже гроб ушёл под землю, каждый бросил по горстке земли, и все начали собираться на поминки, а Лиз всё смотрела, как могильщики засыпают яму землёй. В её голове не было ни единой мысли, только звук земли, ударяющейся о крышку гроба. Странно, оказывается можно вот так ни о чём не думать, ничего не чувствовать, только пустоту, горечь и покой, словно это её не стало.
К девушке подошли родители.
– Солнышко, поехали, ты должна быть там, – обратился к Элизабет отец.
Она только повернула голову и прошептала: «Я не хочу, идите без меня».
Откуда-то из толпы появился Алекс.
– Не волнуйтесь, я останусь с ней, а потом привезу её домой.
– Ладно, только смотри, чтобы всё было нормально. Мы ещё никогда не видели её такой, – родители очень переживали за дочку. – Если что-то вдруг случится, звони не стесняйся. И вообще звони по любому поводу, держи нас в курсе, как она.
Все ушли. Уже и могила была засыпана, а Элизабет всё смотрела в одну точку – на небольшой холмик земли.
– Лизи, может мы уже пойдём? – нежно прошептал Алекс. Ему было больно видеть Элизабет в таком состоянии, но ничего сделать с этим он не мог. – Не нужно здесь больше стоять, уже всё, давай пойдём. Хочешь, я тебя домой отвезу, чаю тебе сделаю, как ты любишь. А хочешь, мы с тобой выпьем чего-то покрепче и поговорим обо всём на свете, просидим до утра. Я буду с тобой, никуда от тебя не уйду. Пойдём, Лиз.
– Вот и правильно. Нечего вам здесь стоять, Ваше величество.
Элизабет резко обернулась, метрах в десяти от них стоял Георг.
– Лиз, я дико соскучился по тебе. О, я смотрю, ты уже нашла свою любимую побрякушку, – он указал на кулон, – а я хотел подарить его тебе на день рождения, любимая, в знак вечной привязанности к тебе. Помню, как он тебе шёл тогда, особенно с тем белым платьем. – Мужчина недобро ухмыльнулся.
– Что ты здесь делаешь? Ты пришёл, чтобы окончательно добить меня?
– Я пришёл, чтобы утешить тебя в трудную минуту, ведь ты нуждаешься в том, чтобы тебя утешили, девочка.
На руке Георга блеснул золотой перстень, который невольно привлёк внимание Алекса.
– А ты, видимо, мой дорогой братец? Константин, если я не ошибаюсь? – Георг обращался к Алексу. Казалось, что он просто готов был вцепиться ему в глотку, хотя и старался казаться спокойным и уравновешенным.
– Откуда ты всё знаешь? – растерянно спросила Элизабет, – как ты всё это узнал?
– Не только ты, дорогая, интересуешься своим прошлым, и не одна ты хочешь снять проклятие.
– Ты знаешь и о проклятии? Значит, ты хочешь нам помочь?
– Как бы, не так? Я хочу, чтобы ты, сука, горела в аду за то, что из-за тебя пришлось пережить мне.
– Что ты имеешь в виду? – Элизабет ещё не совсем понимала, что вокруг неё происходит, её мозг отчаянно отторгал информацию, и девушка с трудом улавливала смысл всего сказанного.
– Я любил тебя, Феодора. Я хотел всегда быть с тобой, я бы любил тебя вечно, ты бы никогда не знала горя, если бы согласилась стать моей, но ты отвергла мою любовь и в той жизни, и в этой, и в других. Ты могла бы быть счастлива со мной, но ты не захотела этого, ты избрала совершенно другой путь, путь смерти и отчаяния. Глупо, девочка. Ты погубила меня и заставила мою душу века скитаться в темноте и одиночестве, не зная любви, тепла и счастья. И это твоя вина, за это ты должна понести наказание. Твоя участь – гореть в аду. И я тебе это устрою, можешь мне поверить.
– Ты сам себя погубил. Твоё предательство стало страшным ударом для меня, ведь ты был моим другом, я любила тебя и верила тебе.
– Но я не хочу быть твоим другом. Я – не мой брат, я не могу смириться с мыслью, что женщина, которую я люблю, никогда не будет мне принадлежать. Я убил бы тебя, если бы не знал, что в следующей жизни всё повторится снова. Ни одна женщина не нужна мне кроме тебя, Феодора. Ты – моя, или ничья. Но ты проклята моей любовью, и я проклят вместе с ней.
– Ну что же, значит, эта боль останется с тобой на веки. Я никогда не буду твоей, слышишь, никогда!
