Неожиданно Георг услышал громкий звон церковных колоколов. Конечно, эти звуки не были для него совершенно незнакомыми, но сейчас они звучали совершенно иначе, звон колокола словно наполнял всё пространство вокруг него и проникал в самые потаённые уголки его души, выгоняя оттуда всю нечисть, которая гнездилась там годами, а может и дольше. Георгу невыносимо захотелось приблизиться к источнику этих завораживающих звуков, мужчина поспешил туда, откуда слышался колокол.
Всего через несколько минут мужчина оказался у красивого собора. Раньше Георг никогда не был в церкви, не потому, что он не мог туда войти или что-то подобное, просто как-то не интересовался подобного рода архитектурными памятниками, и не считал это нужным. Вера в Бога никогда не была достоинством мужчины. Он верил только в собственные силы и холодный расчёт, потому сейчас он даже слегка побаивался входить туда, как будто на пороге церкви его поразит молния. Каждый шаг давался ему с трудом, но остановиться и повернуть назад он просто уже не мог, его словно влекло туда какой-то особенной силой.
Войдя в храм, мужчина не мог удержать вздох изумления. Ничего подобного ранее он не видел. Всё казалось ему настолько красивым и загадочным, что на некоторое время появилось чувство, будто он попал в какую-то параллельную реальность, куда-то за грани обычного понимания. Сквозь витражи на окнах в помещение проникал яркий свет утреннего солнца, рассеиваясь тысячами разноцветных лучиков, которые весело играли на аккуратной мозаике пола. Золотом сверкали подсвечники и оклады старинных икон, отражая мерцание сотен свечей, зажженных перед утренней службой. Со стен и огромного иконостаса на мужчину смотрели строгие лики святых, словно каждый из них знал, что сейчас происходит в душе у этого человека, и по-своему укорял либо поучал его. Казалось, что вот-вот кто-то пригрозит ему пальцем, или попросту прогонит из этого святого места, ведь он недостоин находиться здесь и лицезреть всю эту красоту.
Георг не знал, как нужно вести себя в церкви, ведь всё это было для него совершенно чужим и незнакомым. Он с интересом рассматривал лики святых и яркие фрески на стенах и потолке храма. Остановившись у большого распятия, мужчина долго всматривался в лицо Христа, а потом неожиданно рухнул на колени и начал искренне и горячо молиться. Он никогда не делал этого раньше, и не знал, как это делается правильно, но слова и слёзы сами струились из него, а вместе с ними душу покидала печаль, накопленная годами.
Сколько длилась его молитва, Георг не знал, на это время его разум словно отключился, растворился в запахе ладана и воска. Когда мужчина встал, к нему подошёл пожилой священник.
– Никогда прежде я не видел столь страстной молитвы. Должно быть, Вы глубоко верующий человек… или отчаянный грешник, который наконец раскаялся.
– Вы правы, я совершил ужасный поступок, за который, наверное, никогда не получу прощения ни в этой жизни, ни после неё.
– Бог милостив, он всех прощает, помните об этом. Каждая заблудшая душа, нашедшая дорогу в храм – великая радость для Господа. Главное осознать свою вину и покаяться, а ещё, если это возможно, постараться всё исправить, пока не стало слишком поздно. Вы ведь знаете, что Вам нужно делать, не так ли… Спешите, та, кого вы предали, нуждается в вашей помощи, – пожилой мужчина по отечески ласково посмотрел на Георга, что-то в его взгляде показалось до боли знакомым, как будто эти глаза ранее не раз смотрели на него с укором или теплотой.
Георг удивлённо поднял глаза.
– Что вы сказали? Откуда…
– Это не важно, важно, что Вы сами знаете, что должны делать, правда? Если Вам даётся шанс всё исправить, то его нужно ценить, ведь он деется далеко не каждому.
– Спасибо за совет. Это то, что мне было нужно.
– Я не давал Вам никаких советов, ответ на свой вопрос крылся в Вашем сердце, и Вы нашли его сами. Спешите. И пускай вам Бог поможет.
Выйдя из церкви, Георг купил в ближайшем цветочном магазине самый красивый и дорогой букет красных роз и помчался в больницу. Теперь он точно знал, что должен делать, вот только не знал, как на всё это посмотрит Элизабет.
31
Всю ночь Алекс просидел у постели любимой, крепко сжимая её руку в своей руке. Девушка бредила, неоднократно она звала его, именно его, а не своего названного брата Константина из прошлой жизни.
В бреду Элизабет просила не оставлять её одну в темноте и холоде, не дать ей упасть в открывшуюся перед ней бездну, а друг лишь крепче сжимал её руку, говорил с ней, нежно гладил по голове, пытаясь успокоить, но это не помогало. Сознание девушки было где-то далеко, иногда казалось, что даже слишком далеко. Алекс не знал, что ему делать, и всё, что он мог – просто быть рядом с Элизабет, ожидая, когда она придёт в себя.
Казалось, что ночь длится вечно, но парень не замечал усталости, он думал только о ней, ловил каждый её вздох, каждое движение ресниц, каждый стон. Родители Лиз и медики всеми силами пытались выпроводить Алекса домой. Несколько раз звонили его родители. Мать девушки уже жалела о том, что позвонила парню, хотя ей и было очень приятно, что есть кто-то, кто так заботится о её дочери. Никакие уговоры, угрозы и приказы не смогли убедить Алекса покинуть больницу. Его решение было твёрдым и не подлежало обсуждению: если он нужен Элизабет, значит, никуда он не уйдёт, а будет с ней столько, сколько нужно, даже если его начнут выталкивать из палаты пинками или вызовут сотрудников правоохранительных органов. Всё это не имело абсолютно никакого значения, главное, чтобы та, в ком он видел смысл свой жизни, пришла в себя.
На расспросы родителей Элизабет, что же могло послужить причиной столь серьёзного недомогания, врачи отвечали, что, скорее всего, причиной стал сильный стресс, который девушка недавно получила. Вероятно, это было связано с переживаниями по поводу смерти бабушки. Каких-либо прогнозов медики не давали, но пообещали сделать всё, для того, чтобы Элизабет поскорее поправилась. Благо, что финансовое положение семьи пациентки позволяло не задумываться о том, во сколько обойдётся курс реабилитации. Сейчас основной задачей было поставить Лиз на ноги. Отец выхлопотал для дочери отдельную палату со всеми удобствами, ей оказывалось особое внимание, но даже это не могло гарантировать быстрого выздоровления, поскольку с таким случаем местные медики сталкивались впервые.
К утру жар спал, но Лиз всё ещё не приходила в себя. Измученный ночным дежурством, Алекс уснул в довольно неудобной позе прямо в кресле около кровати больной, так же держа её за руку. Но долго поспать ему так и не удалось. Юноша проснулся от ощущения чьего-то присутствия в комнате. Когда Алекс открыл глаза, он увидел мать Элизабет, которая стояла у двери палаты. Видимо, женщина только что вошла и не хотела шуметь, чтобы не потревожить сон парня. Но проскользнуть незамеченной ей не удалось.
– Доброе утро. – Алекс устало улыбнулся.
– Доброе утро. Прости, если разбудила, я старалась быть как можно тише, – женщина смущённо улыбнулась. – Просто хотела удостовериться, что здесь всё в порядке. Как она? – Мать махнула рукой в сторону кровати, на которой лежала больная.
