Но, к сожалению, Гор вовсе не знал, что такое поцелуи. Его Племя до них еще не доросло. Но тепер он гордо прохаживался вокруг своего нового друга, изредка ласково поглаживая его.
Мысленно он теперь называл гравилет летающей дубинкой. Но признаваться в этом Эоле и, тем более, Бруку не решалсяся. Ведь снова смеяться будут! А Гору не очень-то нравилось, когда кто-то над ним насмехался. Никому из детей Племени он такого не прощал. Потому никто и не рисковал этого делать, отлично зная силу его кулаков. Но к пришельцам из далекой звезды Гор относился с большим уважением, признавая за ними и силу, и таинственную, неизвестную и для него непонятную власть над вещами.
Эола часто рассказывала Гору о жизни на Торе и о достижениях торианцев в науке и технике. Не все из услышанного было ему понятно. Хотя рассказывалось ему о болем-менее доступных вещах. Во что-то из рассказов этой симпатичной самки Гор верил. Чему-то удивлялся. В чем-то сомневался. А что-то вообще не давалось его пониманию. Ну, хотя бы это сообщение Эолы, что именно люди Торы придумали и построили эту чудесную звезду-звездолет, на которой они теперь могут свободо путешествовать в космосе, навещая много таких светил, как их Небесный Отец, и еще больше планет, подобных Матери Гора.
Это в его голове никак не укладывалось. Как это – построить звезду? Да разве это возможно? Разве не красавица Лу зажигает звезды на небесных дорогах и разве не она направила одну из них на землю Матери? Разве не по велению Небесного Отца все они появились здесь? Во все это было трудно поверить.
А вот в то, что где-то существует еще очень много таких же светил как его Небесный Отец, Гор вообще верить отказался. Ну, не мог он в это поверить! Никак не мог! Все эти нове знания было слишком сложными для его понимания. Мозг дикаря отказывался воспринимать на веру эти новые, неожиданные и совсем непонятные для него сведения. Но Эоле он об этом не сказал. Зачем ее лишний раз расстраивать?
Как ни странно, но чем больше нового узнавал Гор, тем больше все новых и новых вопросов возникало у него. И так – без конца. А тут еще и эта звезда с ее удивительными жителями…
Хотя Гор воспринимал некоторые услышанные от Эолы и Брука сведения с определенной долей недоверия, он все же вынужден был признать и то, что пришельцы владеют такими удивительными предметами, которые просто поражали его. Но в том, что все эти предметы содержат в себе огромную силу и неограниченные возможности, Гор мог убедиться уже не раз. Тут уже сомневаться не приходилось. Не дурак же он, в самом деле.
А некоторые вещи пришельцев действительно были просто таки замечательными.
Одна видеокамера Брука чего стоила? Во время первого в своей жизни полета Гор больше думал о испепеляющем гневе Небесного Отца и о грустной перспективе упасть вместе с капсулой гравилета с огромной высоты и вдребезни разбиться о тело Матери. Потом он был в достаточной мере напуган видом неизвестных ему до сих пор больших охотников и неожиданным нападением Крылатого Кара. Потому он особенно и не присматривался к действиям Эолы и Брука и не очень-то прислушивался к их разговорам. Он даже не задумывался над тем, чем именно занимается Брук во время полета. Ведь он и представления не имел о каких-то там фильмах. Впрочем, как и о многих других вещах, о которых постоянно переговаривались между собой пришельцы.
Это неправда, что Гору было безразлично все то, о чем говорили между собой эти удивительные жители звезды. Иногда он пытался вникать в эти разговоры. Но из услышанного почти ничего не мог понять. Може потому, что слушал их невнимательно? Или потому, что его постоянно что-то отвлекало от разговоров Эолы с Бруком?
Почти все слова из их речи Гору были знакомы. По крайней мере, Эола всегда объясняла ему значение этих слов. А самому Гору всегда хотелось понимать пришельцев и во всем быть им полезным. Но это ему не всегда удавалось. К тому же, на него свалилось сразу столько новых впечатлений от увиденного на теле Матери, что его непривычный к такому объему работы мозг не успевал даже осмысливать всю эту, новую для него информацию.
Когда Эола попыталась объяснить Гору, что такое фильм, который они сейчас будут смотреть, он из этих обьяснений так ничего и не понял. До его сознания смутно дошло только то, что ему будут показывать картинки. Картинки, которые умеют двигаться. А предупреждение о том, что ему ничего не следует бояться, Гор вообще мимо ушей пропустил. Чего ему бояться? Ведь он находится в теле звезды! И его дубинка с ним…
Гор хорошо знает, что такое картинки! Ведь он не раз сам наблюдал за тем, как старый охотник Племени Кин острым камнем высекал на стенах пещеры фигурки разных животных и детей Племени. Ему нравилось то, что делал старый Кин. Но самому ему эта работа не удавалась, хотя ему очень хотелось освоить это чудесное искусство. Успокаивало его только осознание того, что в Племени такое мог делать только Кин. И никто другой. Значит, так захотел Небесный Отец. Или сама Мать. Зачем же завидовать Кину? Хорошо, что хоть он может сделать такое диво.
Гор приготовился смотреть картинки, надеясь получить от этого определенное удовольствие. Но когда в сплошной темноте каюты на освещенном экране вдруг возникла хорошо знакомая Гору фигура Большого Хара, он так закричал с перепуга, что все тут же повскакивали со своих мест. А сам Гор с неимоверной для такого гиганта ловкостью нырнул под кресло командира звездолета. Единственной мыслью у него тогда было – спрятаться, спрятаться, спрятаться так, чтобы быть недосягаемым для этого ужасного охотника. В ту минуту он забыл и о звезде, и о ее жителях. Один только неугасимый страх пленил его душу, и пещерный дикарь в нем полностью перечеркнул все то, что так заботливо пыталась открыть и взрастить в нем Эола.
Сразу же после этого инциндента было включено освещение каюты, и все жители звезды, кто как мог, начали успокаивать Гора. Они пытались доказать ему, что здесь нет и не может быть его давнего обидчика. Убеждали, что он даже не смог бы поместиться в каюте звездолета. Что это только рисунок Большого Хара, а не он сам. Но, казалось, что все эти объяснения были напрасными. С таким же успехом можно было обьясняться с любым невоодушевленным предметом.
Гор долго дрожал от испуга, и никакая сила не могла унять это невольное дрожание всех частичек его тела. Направив помутневший взор на то место на стене, где только что был Большой Хар, Гор так и застыл в немом ступоре. Кричать перестал, но не видел, не слышал и не чувствовал ничего. Даже дрожи своей не чувствовал. Одно только изображение Большого Хара, застывшее в его зрительной памяти, так и стояло перед ним.
До него даже слова пришельцев почти не доходили. Так, шум какой-то… Говорят себе жители звезды о чем-то… Будто листва в лесу шелестит.
Только через некоторое время он все же немного успокоился. Но только потому, что изображение ужасного тирана действительно исчезло. После долгих объяснений и уговоров Эолы он пообещал вести себя более сдержанно и зря не паниковать.
Сказать это было вовсе не трудно. Но как сделать? Эола еще раз попробовала доходчиво объяснить Гору, что же такое кино.
