Меня привлек буддизм, я стал больше читать о развитии самоосознания. Я хотел достичь мира, о котором говорили мистики. Я хотел покоя, который находил во время движения, в тишине, которая тем шире простиралась во мне, чем больше я бегал и больше уставал. Мне нравилось выигрывать, но гораздо больше нравилось свободно бегать, забыв обо всех проблемах.
Каждый день я пробегал по 10 или 15 миль, по выходным – миль 20 или 30. Мы с Леа серьезно подумали и решили, что я полечу на забеги в Вирджинию и Орегон. Но чтобы покрыть расходы на поездки, придется занять денег. Я хотел преодолеть границы собственных возможностей. Бег был моей страстью, но в то же время я был человеком очень практичным. И теперь этот кредит. Для ребенка, который в детстве питался «сыром от правительства», это было ужасное слово. Но я выиграл забег на реке Маккензи на 50 километров и 50-мильник Zane Grey. А затем установил рекорд на «Вояджере Миннесоты». Было все это следствием спортивного азарта, настойчивости деревенского парня из Миннесоты, заложенных в мои гены? Ведь Дасти говорил по этому поводу: «Упрям, как норвежец, напорист, как француз, глуп, как поляк». Или же чем-то другим, что я сам сформировал внутри себя? Я не знал. И чтобы это узнать, нужно было сдать еще один экзамен – пробежать 100-мильный забег. Я решил, что побегу Angeles Crest 100, проводящийся в сентябре. Это один из самых сложных стомильников в США, проводится он в горном массиве Сан-Габриель в Калифорнии с совокупным набором высоты в 7000 метров и спуском суммарно 8000 метров. Я стал бегать на еще более дальние расстояния, еще более внимательно относиться к своему питанию. И позвонил человеку, которого хотел попросить быть моим пейсером.
И вот теперь, почти на 50-й миле, на туристической площадке Чилао, он орал на меня. Но на этот раз это были не «Ты сцыкота, Джурка», «Давай, поляк» и им подобные комплименты от Комка Пыли – Дасти.
Он орал по-испански.
Я оглянулся и понял на кого. За мной бежала стайка крепких мужчин с кожей цвета кофе, волосами черными как смоль, в широких рубахах, длинных шортах, которые выглядели как юбки, и сандалиях гуарачи, сделанных из старых автопокрышек. Им всем было где-то за сорок. Я о них впервые услышал в Нью-Йорке от Хосе Камачо, с которым познакомился в госпитале для ветеранов в Альбукерке во время интернатуры. У него на личном шкафчике была приклеена наклейка: «Когда ты бежишь по земле и вместе с землей, ты можешь бежать вечно».
Все в США, кто хоть раз бегал сверхмарафон, скорее всего, слышали об этих ребятах. Это были индейцы тараумара из Медного каньона в Мексике, представители древней народности, которые, как говорят, запросто могут пробежать сто миль и даже не устать. Говорят (и в книге «Рожденный бежать»
[7]
об этом написано более подробно), что они немногословны, в основном питаются растительной пищей и бегают с детства точно так же, как американские дети смотрят телевизор или играют в видеоигры. Мы с Дасти видели их на старте, они покуривали сигареты (или косяки, я не знаю точно). Они держались поодаль от всех с безразличным видом и без особых улыбок. Все остальные бегуны разминались или делали растяжку, а эти просто стояли. На некоторых были юбки, которые они явно только что сшили. А на одном была рубаха с изображением птиц из игры Angry Birds.
Бегун Бен Хайян, который четырежды подряд выигрывал этот забег и считался одним из лучших бегунов на сто миль в стране, подбежал к нам с Дасти. Бен в свое время лечился от наркотической зависимости, он был весь в наколках: мертвецах, вылезающих из гробов, черепах и тому подобных рисунках. На голове у него был ирокез, он слушал Оззи Осборна и имел свой бизнес: он ловил тарантулов, змей и ящериц и развозил их по библиотекам, на встречи Женской организации скаутов и ей подобных. А еще он был учителем младших классов.
– Эти ребята на ста милях лишь разминаются, они только что остановились на перевале покурить. Косяк, марихуаны, наверное, я не знаю, – сказал Бен со смехом. Или это был оскал? Он немного растянулся, его татуировки зашевелились.
Он что, издевался над нами или говорил серьезно? Не знаю.
– Да ну, – ответил Дасти. – Фигня какая-то. И сказал Бену, что «сделает» его. Старый добрый Дасти.
И вот теперь он обзывался по-испански. (Потом я узнал, что в переводе это звучало вроде «Идите к черту, медлительные уроды, в одеждах с Большой Птицей».) Я еще раз оглянулся, и еще раз. Они действительно, казалось, парили по горам с совершенной легкостью. Может, они и правда что-то курили? Если так, то я хотел той же травы.
До забега я сказал Дасти о своих опасениях насчет стомильника. А Дасти ответил, чтобы я «забил» на все и что «это всего лишь пятидесятимильник, а потом еще один пятидесятимильник. Ты же сам говорил, что становишься сильнее, когда больше бежишь».
Как я и предполагал, моим основным соперником был Бен Хайян. И еще один парень, Томми Нильсон, по прозвищу Крутой Томми, которого мне надо было обойти, чтобы выиграть. Томми был известен своей железной хваткой и одним трюком: он мог бежать за кем-то в ночи с выключенным налобным фонарем ровно до тех пор, пока не равнялся с соперником, а затем врубал свет и переходил на спринтерскую скорость. Это вгоняло соперников в ступор, они-то думали, что бегут в одиночестве.
Я бежал за Беном Хайяном первые 50 миль, а тараумара бежали за нами. С каждым шагом подъема в гору я догонял Бена. А тараумара просто «заглатывали» пространства. Как они умудрялись парить? На каждом спуске Бен и я спотыкались о камни, а тараумара продолжали грациозно скакать. Я подумал, что, наверное, это из-за гуарачи. И еще подумал, что, если научиться их трюку со спуском, я вообще буду непобедим.
Дальше по дистанции (Дасти присоединился ко мне на 50-й миле, чтобы сопровождать меня до конца забега) я думал, что сейчас начнутся судороги, или что-то случится с коленями, или руки опухнут. Я ни разу не бегал такую длинную дистанцию и не знал, могу ли вообще пробежать ее.
Тараумара бежали за мной по пятам до 70-й мили, взлетая на горы и на цыпочках сбегая вниз. Потом они замедлили свой бег.
После 90-й мили, ночью, Дасти и я оказались в окружении огней. Они были и впереди, и позади нас. Вот тогда-то мы решили проделать трюк Крутого Томми и выключили свои налобные огни. Правда, кажется, сам Томми решил сделать то же самое, потому что свет позади нас тоже погас. И Бен тоже вырубил свет. Так мы и бежали до финиша, пытаясь догнать невидимого Бена и убегая от невидимого Томми. Это было невероятное, прекрасное ощущение, я совершенно не чувствовал усталости, боли в ногах. Я бежал так, как будто пробежал до этого всего 10 миль, а не 90. Мы все финишировали с разницей в 10 минут.
Когда мы выбежали на финишную прямую, я был вторым. Я победил в соревновании с бегунами из племени-легенды, я почти догнал «Человека с татуировками». Я почти что выиграл мой первый стомильник.
Теперь я знал, что могу пробегать это расстояние. И знал, что могу выиграть на таком забеге. Мало кто тогда об этом знал.