Кайл и его старший брат Эрик позднее стали очень известными сверхмарафонцами, в некотором роде звездами. Стройные, невероятно привлекательные, неотразимые – их иногда называли «юными дарованиями» или «Jonas Brothers бега по тропам». Они наверняка приобщили к сверхмарафонам немало женского населения. (Говорят, что, когда Кайл работал в магазине спортивной беговой одежды Rogue Valley Runners в штате Орегон, туда рекой стекались дамы; многие посетительницы просили Кайла оценить их манеру бега, но так и не покупали кроссовки.) Братья были родом из штата Нью-Мексико, исповедовали идеи естественного образа жизни, жизни в горах, защиты окружающей среды, а на соревнованиях проявляли задор и здоровую агрессию, чем шокировали признанных ветеранов бега.
В 2007 году Кайл не собирался участвовать в забеге Hardrock, но он хорошо знал местные горы и то, как правильно выстроить стратегию для этого забега. Мы специально заранее прошлись по некоторым сложным участкам маршрута: карабкались по бесконечному извилистому серпантину троп, перелетали через перевалы, прыгали по валунам, пересекали сложные заснеженные участки, где тропа уходила вниз под углом в 50 градусов – если на таком поскользнуться, то ждет почти неминуемая смерть.
Несмотря на то что на маршруте Hardrock было столько сложностей, сколько я не встречал ни на одном другом, все они прекрасно вписывались в грандиозную картину предстоящего забега. Это был не только один из самых сложных маршрутов, в которых мне приходилось участвовать, – он был и одним из самых прекрасных, какие я когда-либо видел. Мы пробегали мимо озер с бирюзовой водой, по полям лиловых фиалок и алых кастиллей. По изумруду тундры и слепящему белому снегу. По золотым и красным скалам карабкались вверх, как казалось, в бесконечность, и любовались видами на бескрайние уютные равнины и пики гор, упирающиеся в небо.
По вечерам мы часто готовили что-нибудь вместе с коллегой Кайла по Горному институту Имтазом, тридцатилетним индийцем. Кайл лепил грибные кесадильи, Имтаз готовил карри из баклажанов, дал с рисом басмати. Мы тушили цукини и помидоры с имбирем, тмином и семенами горчицы, и кухня наполнялась вкуснейшими ароматами. Мы обсуждали тонкости индийской кухни и полезные советы из Аюрведы.
За многие годы питания растительной пищей я убедился: чтобы оставаться здоровым, нужно питаться просто, не употреблять многократно переработанные продукты. После первого откровения по поводу еды, пришедшего ко мне во время интернатуры, когда я увидел больного старика и больничное питание, при недомоганиях или травмах я старался есть как можно больше натуральных продуктов. Еда стала моим лекарством. Я не употреблял ибупрофен, препарат для снижения воспалительных процессов в организме, который бегуны на длинные дистанции принимают буквально горстями. Я же считаю, что он просто маскирует болевые ощущения и в итоге возникает риск получить более серьезную травму. Я слышал, что многие бегуны настолько увлекаются ибупрофеном, что сажают почки. Это классический пример лечения симптомов, а не болезни, поиска «волшебной таблетки» от всего. И он во многом отображает сложившийся западный подход в медицине.
За неделю до старта, после почти целого месяца тренировок при скромном, простом образе жизни, с веганским питанием, богатым новыми разнообразными блюдами, я залетал на четырехкилометровые вершины и бегал по 30 миль с ощущением, что дышу полной грудью, а не «через соломинку». Даже Кайл с учетом, что ему было всего 22 и он начал тренироваться в беге на значительной высоте над уровнем моря за два месяца до меня, удивлялся моему темпу при забегах в гору Кендалл. Так, кто и что там говорил насчет бега на высокогорье? Я считал себя полностью готовым к предстоящему старту.
Выходить на него неподготовленным было бессмысленно. Маршрут пролегает по одиннадцати горным перевалам с набором высоты в 3900 метров и с заходом на один пик высотой четыре километра. Общая сумма набора высот и протяженности спусков составляет 20 километров, это больше, чем если подняться и спуститься на Эверест с нулевой отметки над уровнем моря, и организаторы забега не упускают случая лишний раз напомнить об этом.
За два дня до старта я решил поиграть в футбол с мальчишками из команды DARE на поле неподалеку от старого кладбища. Вот там-то я и подвернул ногу и потянул связки, пытаясь отобрать мяч у семилетнего мальчишки.
Я пил литры соевого молока с куркумой, часами лежал с поднятой ногой, обложенной льдом. Я накачал себя гомеопатическим противовоспалительным – монтанской арникой с бромелайном, ферментом ананаса. Но этого было недостаточно. Боль вцепилась в мои связки мертвой хваткой. С такой травмой о том, чтобы выиграть забег, думать было нечего. Имтаз увидел, как я хромаю по кухне, и спросил, может ли он чем помочь. Я показал ему ногу. Он смешал черный перец, куркуму, муку с водой, образовавшуюся пастообразную смесь приложил к больному месту, обмотал салфеткой.
Я еле дополз до своей палатки. Дасти увидел компресс.
– Ну, Джурка, пора «витамин И» принимать (он имел в виду ибупрофен).
В общем, к моменту, когда начал скользить по горному склону, с больной лодыжкой я уже пробежал 79 миль. Но это было еще не самое сложное. Маршрут, который иногда называют «диким и непокоримым», бежать с только что растянутыми связками – безумие. Дистанция иногда проходит по тропам, протоптанным животными, иногда вообще нет никаких троп, только метки на склонах и снежных полях. За 19 часов и 30 минут до этого момента в спортзале средней школы Силвертона Имтаз соорудил мне свой компресс, поверх него я натянул компрессионный носок и все как следует закрепил липкой лентой. Получилась конструкция сантиметра в четыре толщиной. Под компрессом даже после пары дней таких манипуляций лодыжка сияла и переливалась всеми оттенками сливового цвета и распухла так, что костей не было видно.
В общем, у меня было замечательное оправдание, чтобы не выигрывать забег. Но мне не нужны были оправдания. Дело в том, что именно этот забег я бежал бы в напряженном состоянии, если не сказать нервном, даже будучи здоровым. Любой, кто в курсе, что такое горы Сан-Хуан, это поймет. Один человек, Джоэл Цукер, в 1998 году при прохождении Hardrock умер от аневризмы головного мозга. Огромное количество людей на этом маршруте получили разнообразные травмы. Участники знают об этом и все равно не отступаются. Они продолжают бег даже тогда, когда кровь из капилляров просачивается в соединительные ткани, когда руки опухают до размера монтажных рукавиц, а ноги – до ботинок клоунов.
Некоторые ветераны Hardrock даже посмеивались над сложностями маршрута. Но с другой-то стороны, например, отек легких, состояние, при котором в них скапливается кровь, может привести к смерти. И тем не менее были и такие бегуны, которые завершали маршрут с отеком легких, и только потом их на скорой увозили через перевал Молас в больницу городка Дуранго. У десятков бегунов случаются разнообразные расстройства системы пищеварения. Рвота здесь – обычное явление, как, впрочем, и галлюцинации. Бегуны рассказывали, что им казалось, что валуны – это машины «субару» или что деревья вдруг превращались в лес хохочущих червей. Или о том, что пни виделись головами морских угрей. У тех, кто бежал медленнее всех, было больше всего впечатлений – возможно, из-за большей усталости и долгой бессонницы. На прохождение дистанции организаторы отводят 48 часов. Отставшие вполне могли рассчитывать на помощь местных туристов на последних участках маршрута.
