Утром, едва умывшись, он осмотрел деревянный запор на двери. С виду – цел. Он прикрыл дверь, задвинул деревянный засов. Ага, между притолокой двери и самой дверью узкая щель. Если снаружи просунуть в щель нож, то концом его можно медленно, по два-три миллиметра, но отодвинуть засов. Так не пойдет. Как инженер он сразу продумал два варианта. Один попроще: набить снаружи планку, прикрыв щель. Ну так ведь и ее можно ножом подцепить и отодрать. Второй похитрее: сделать сверху, на деревянном запоре зарубки. Над запором сделать фиксатор. Под своим весом он будет опускаться и надежно фиксировать запор.
Без инструментов, действуя только двумя ножами, он провозился долго, часа два, но в итоге был уверен, что будет по ночам в безопасности.
Что-то к нему ночью домовой не являлся? Андрей подошел к горшочку с молоком, стоявшему в углу. Горшочек был пуст. Ага, напился угощения и беспокоить попусту не стал. С понятием домовой, нашел с ним Андрей общий язык, а ведь не верил в нечисть разную, да и не видел раньше никогда.
Он пошел в трактир, позавтракал. На улице навстречу ему шел священник в рясе. Андрей поздоровался и хотел пройти мимо, но священник остановил его:
– Ты крещен ли, сын мой?
– Обязательно, батюшка; вот крестик.
Из-за ворота рубахи Андрей достал крестик, висевший на цепочке.
Священник удовлетворенно кивнул:
– Скверну из города искореняешь, это хорошо. А о душе своей не заботишься. Почему храм божий не посещаешь? Я там тебя не видел ни разу, только на отпевании.
– Виноват, исправлюсь, – по-солдафонски ответил Андрей.
– Жду, – коротко бросил священник и пошел дальше.
Вот же е-мое! Совсем запамятовал! Здесь люди на службы ходили, на заутреню; входя в дом, крестились на иконы в красном углу. А он как басурманин какой! Все же на виду! Крещен он и в самом деле был, но не воцерковлен. Заходил в церковь иногда, когда родители болели или когда требовалось сорокоуст заказать по умершим.
Андрей развернулся и направился за священником. За ним же вошел в церковь, не забыв перекреститься и отбить поклон у входа.
Церковь была старая, деревянная, со множеством икон на иконостасе и явно намоленная.
Андрей купил свечку, поставил ее перед иконой святого Георгия и счел единственную молитву, которую знал. На душе стало легче.
Он вышел из храма, и сразу осенило. Никого из злодеев он в городе не знает, но бабка Савельевна! Она по паскудности своей ему никого не выдаст, но за посетителями ее можно проследить, к ней ведь не только пьяницы горькие ходят, но и отребье местное.
Утвердившись в мысли, он направился к Кривому переулку. Короток он, но проходной. И кривой, оправдывает свое название.
Он устроился с другого конца, не как в первый раз – в зарослях бузины.
К бабке продолжали шастать, не вняла старая его предупреждению. Но сейчас его интересовали не выпивохи.
Ждать пришлось долго, пока появился интересующий его субъект. Обычно к бабке заходили пустые, а выходили с кувшинчиком пойла. Но этот повел себя по-другому. Он вошел в переулок с узлом, покрутив головой – не видит ли кто, а потом шмыгнул в бабкину калитку. Буквально через пять минут вышел без узла, но с довольной рожей и направился к центру.
Андрей замешкался. К бабке зайти, проверить, что ей принесли, или за этим телом пойти? «Ладно, бабка никуда не денется, успею», – решил он. Отпустив неизвестного на полсотни метров, Андрей пошел за ним.
Тот миновал городскую площадь, прошел квартал и зашел в дом. По пути он ни разу не оглянулся. Да и зачем дергаться, если пуст?
Последить бы за домом, но как, если на улице ни одного укрытия? Сплошь заборы, и ни одного куста.
Андрей прошелся по улице, приглядел избу наискосок от интересующей его, постучал в калитку.
Вышел горожанин, по виду – явно ремесленник: через плечо несколько кожаных ремней переброшено, без пряжек. Наверное, медник.
– О! Гость хоть и незваный, но высокий! Заходи, исправник!
Все-таки в маленьком городке есть свои плюсы: все друг друга знают, даже представляться не надо.
Андрей зашел во двор.
– Доброго здоровьичка, хозяин.
– И тебе не хворать. Какая нужда привела?
– Посидеть бы мне у тебя за забором, только чтобы не знал никто.
Медник просьбе его явно удивился.
– Я один живу. Так в избе удобнее будет.
– Мне за улицей посмотреть. Только я долго сидеть буду.
– Сиди, коли мешать не будешь.
– Не буду. Давно в этом доме живешь?
– Да почитай, лет двадцать.
– Все знаешь небось?
– А как же!
– Вон в той избе, к примеру, кто проживает?
Андрей указал рукой на дом.
– Бобыль один. Жена давно померла. Друзья-товарищи иногда к нему ходят. Зерном торгует.
Коротко сказал и емко.
– А что, натворил что-нибудь?
– Нет, просто заходит к нему один подозрительный человек.
– Я еще нужен? А то у меня работа стоит.
– Нет, на том спасибо.
Медник ушел в мастерскую за домом, Андрей же прошел в угол двора, устроился за забором и в щель между досками стал наблюдать за домом. Узковата щель, калитку плохо видно.
Ножом Андрей расковырял щель пошире – вот теперь в самый раз. Он прильнул к забору и замер в таком положении.
Однако час шел за часом, проходили мимо редкие прохожие, но в дом никто не заходил.
Далеко за полдень подъехала подвода, на которой громоздились туго набитые мешки с зерном. Хозяин распахнул ворота, и подвода въехала во двор. Андрею было слышно, как ее разгружают. Хозяин покрикивал:
– Осторожнее, не порви, а то с тебя за рожь взыщу.
Пустая подвода выехала со двора, и до вечера к бобылю никто не приезжал и не приходил. Андрей за все время успел сбегать в отхожее место. Ноги хоть немного размял, потому что затекли.
Когда стемнело, подошел медник.
– Ты еще здесь?
– Тут, только тише говори.
– Есть хочешь?
– Не откажусь.
– У меня только каша, мяса нет.
– Сгодится.
Они поели пшенной каши, сдобренной конопляным маслом, да с хлебом и запили сытом – вроде компота.
– Домой пойдешь? – спросил медник.
– За угощение спасибо. Но если позволишь, еще посижу.
– Твое дело, ты мне не мешаешь. А я спать лягу.
– Спокойной ночи!
И Андрей снова занял свой наблюдательный пост.
