Нет, не дикарка. Принцесса. Дивный цветок… Такая красивая. Вздохнул с облегчением. Жива и здорова. И даже, кажется, счастлива. Хорошо. Зубы пришлось сжимать, наблюдая за ней. Как кружил ее по залу Первородный, как она улыбалась. Порой окидывала взглядом зал, словно чувствовала…
– Сегодня знаменательный и важный день в истории королевства Оэр…
Все-таки жаль, что не хватило замаха снести этому придурку голову. Моя Ева выглядела растерянной. Я смотрел внимательно, но толпа придворных заволновалась, потекла к трону, закрывая от меня Еву. А потом и меня дернули в сторону.
– Идем, арманец.
Сделал шаг и понял, что меня опутали магией так, что даже идти больно. И наложили печать молчания.
Чего так боялся Первородный? Каких моих слов? Про Еву? Или про Стену? Какую правду не хотел слышать?
А впрочем, неважно.
Смотрел лишь на дикарку, пытаясь понять, что она чувствует. Лицо спокойное, отрешенное, лишь глаза горят зеленым пламенем. Но отчего этот огонь?
– Порадует вас такой дар, Ваше Высочество?
– Несомненно…
Несомненно…
Что ж, она вправе меня ненавидеть – есть за что. И желать мне смерти.
Посмотрел на ее руку в ладони Первородного. Ревную… Дико ревную, даже сейчас.
Хлыщ еще что-то говорил, кажется, собирается казнить меня. Окружающие нервничают, хоть я и стою скованный так, что не пошевелиться. И все равно вокруг меня все пахнут страхом, этот запах не скрыть от моей звериной сути. Все, кроме Евы… И тех, что стоят рядом с ней: темноволосый молодой мужчина и пожилая женщина.
Женщину помню. Когда-то она показала мне весьма качественную иллюзию-воспоминание… Мужчина смотрит с откровенной ненавистью, он неуловимо похож на мою дикарку. Не лицом или мастью, а чем-то другим, чем бывают похожи люди, выросшие вместе или долго живущие рядом. Брат. Наверняка брат.
Первородный тоже не боится, он пылает под своей ледяной маской. Его сжигает огонь ревности, в его глазах – приговор. Два месяца я точно не проживу…
Уходил не оглядываясь. За дверью почувствовал, как с меня сняли печать молчания.
– Бал окончен, – мрачно объявил страж.
– А как же последний танец, красотка? – хмыкнул я.
Крылатый ударил под дых, а потом усмехнулся.
– Я сегодня занят, красавчик.
Тоже хмыкнул, пытаясь отдышаться. С чувством юмора попался…
* * *
У дверей за моей спиной встали Виар и Диос, а выйдя в коридор, я почти побежала, так что мои стражи припустили следом, придерживая оружие. Но меня порадовало, что делали они это молча, не задавая вопросов.
Туфли на каблуках я просто скинула по дороге и помчалась, перепрыгивая через ступеньки. Да, наверное, я действительно дикарка…
Ворвалась в свои комнаты и захлопнула дверь. И сразу кинулась к шкафам, залезла в дальний угол, доставая стержень, зажала его в руке и перевела дыхание. В этих платьях Первородных совершенно ничего нельзя было спрятать, так что брать стержень на бал я побоялась. Но теперь он был мне нужен. Я решительно опустила его за корсаж и снова метнулась к двери. Но выйти не успела, потому что створка стукнула, впуская Арвиэля. И его взгляд мне совсем не понравился.
– Кажется, вы совсем забыли о правилах приличия, Ваше Величество? – холодно спросила я.
– А ты куда-то собралась? – так же холодно осведомился он. – Уж не к арманцу ли?
Я замерла, уже не скрывая ненависти к нему. Он тоже остановился, оттянул ворот своего парчового одеяния, словно тот душил его.
– Что с ним будет?
– То, что я сказал. Его казнят. И за дело, Ева. Ты так не считаешь? Ты ненавидишь меня, но разве это я убил твоего отца? Или ваших подданных? Взял тебя в плен? – Арвиэль скривился, снова потянул ворот. – Ева, послушай меня, мне жаль, что так получилось. Жаль, что ты узнала о свадьбе таким образом… Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, но ты меня просто вынудила так поступить! Я… я люблю тебя. Много лет люблю…
– Правда? Любишь? Тогда оставь меня в покое, Арвиэль! – обозлилась я.
– Нет, – он убрал руку от ворота, и лицо снова стало застывшим, как у ледяной скульптуры. – Мне жаль, Ева, что тебе это не нравится. Жаль, что ты так относишься ко мне. Но ты станешь моей женой, и это решение не изменится. Я и так слишком долго мирился с твоими отказами, Ева.
– Ах, так все дело в этом? – вскинула я голову. – Уязвленное самолюбие, Ваше Величество? Решили доказать всему миру, что все-таки получите ту, что отказала вам… сколько раз? Я уже и не помню!
– Зато я помню, – без эмоций отозвался повелитель. – Понимай как хочешь, Ева. И теперь послушай меня. – Он отошел к окну, заложил руки за спину, не глядя в мою сторону. – Сейчас ты злишься и ненавидишь меня, ненавидишь Люка, считаешь нас обоих предателями. Но после ты поймешь, что мы правы. И давай начистоту. Мне совсем не хочется тащить к храму упирающуюся или ругающуюся невесту. Я хочу, чтобы ты шла с улыбкой, демонстрируя счастье и покорность своему будущему мужу. И ты будешь делать именно это, Ева.
– Первый вариант мне нравится больше, – огрызнулась я.
– Ты будешь улыбаться, – повторил он холодно. – Будешь вести себя, как и подобает моей королеве, – достойно и покорно. Потому что у тебя нет выбора.
– Арвиэль. Ты мне сейчас угрожаешь?
– Я сейчас обрисовываю ситуацию, Ева.
– Люк расторгнет помолвку. Он обещал…
Арвиэль подошел ближе.
– Тогда вместо союзника Идегоррия получит врага. И довольно сильного, Ева. На сторону Первородных встанут ледяные перии – они зависят от наших рудников, – а также все побережье до самой Марены. Ты ведь умная девушка, наследница, должна понимать. – Он остановился совсем рядом, напряженно всматриваясь в мое лицо. – Ты ненавидишь меня и считаешь это подлостью? Но я всего лишь борюсь за то, что мне дорого. Только и всего…
– Менее подлым оно от этого не становится, – бросила я и отошла. – Мне не интересны твои мотивы, Арвиэль, мне непонятно другое. Неужели ты хочешь получить такую жену? Не любящую тебя, более того – презирающую за подлость и шантаж? Жену, к которой будет страшно повернуться спиной? Я никогда не смогу относиться к тебе по-другому, никогда не полюблю. Ты хочешь такой жизни?
Если я хотела достучаться до Первородного, то у меня не получилось: он лишь пожал плечами.
– Зато я получу то, что хочу. А насчет любви… Разве кто-то из нас имеет на нее право? Я получу тебя, и этого достаточно.
– Не дождешься, – сквозь зубы прошипела я.
– Дождусь. И получу, – с нажимом повторил он. – Как ты смогла уже убедиться, я очень терпелив. Я ждал тебя пять лет. Пока ты повзрослеешь, пока поймешь, пока оценишь и примешь меня. Я ошибался… Насколько я понял, ты предпочитаешь грубые действия, правда?
