– Кажется, я заболел, Сергей Михайлович. Простыл, наверное…
– Да-а, старик, видок у тебя не ахти какой. А что случилось? Ты же с утра вроде бы в порядке был. – Шведов озабоченно всмотрелся в покрасневшие глаза Глеба.
– Я не знаю, Сергей Михайлович… Мне холодно, лечь хочется…
– Давай-ка скорей домой двигать. Это, похоже, не простуда, старик… Нервишки твои не выдержали, вот в чём дело, насколько я понимаю. Идти-то можешь? Держись за меня. Держись, вот так…
Уложив Глеба в постель, Шведов рассказал о случившемся у парня нервном стрессе отцу Петру. Услышав, что их подопечный заболел, матушка Марина тут же бросилась в комнату Глеба, прихватив флакончик с успокоительными каплями. Когда минут через двадцать Шведов и отец Пётр вошли к больному, он лежал в полудрёме. Марина сидела у кровати в изголовье и осторожно освежала влажной салфеткой горячий лоб Глеба. Строго взглянув на вошедших, она приложила палец к губам и сделала им знак уйти. Выйдя в коридор, Шведов сказал отцу Петру, что ему надо сдать в следственный отдел полученные Глебом от посредницы бандитов деньги и дописать срочный материал для воскресного номера газеты.
– Ближе к вечеру я обязательно навещу вас. За Глеба не беспокоюсь: он с вами, батюшка.
Поклонившись отцу Петру, Шведов скрылся за дверью приютской гостиницы.
Глава 26. Чёт-нечет
Серебристый «Лексус» всё ещё стоял у подъезда гостиницы. Тимофей Кузьмич облегчённо вздохнул, но останавливать свой «Москвич» рядом не стал, а повернул за угол дома напротив и осмотрелся.
– Где твой друг? – нетерпеливо спросил он Дроздова. – Мешкать нам недосуг, упустим, и взять негде будет.
Кротов появился неожиданно, будто вырос из-под земли. Открыл заднюю дверцу и впрыгнул в машину.
– Здесь она, – заговорил он горячим шёпотом. – Решайте, как лучше действовать. Сейчас эта дама в пятом номере, на втором этаже… Там как раз жил Глорин.
– Пошли, – не раздумывая, приказал Репнин.
Швейцар услужливо открыл двери, понимающе, как старому знакомому, улыбнувшись Кротову, а администратор в вестибюле, увидев удостоверения оперов, лишь молча и растерянно кивнула в сторону широкой, с ковровым покрытием лестницы. У тёмной, под морёный дуб, двери с витиеватой цифрой «5» остановились, прислушались. Тонкий запах дорогого табака, просачивающийся в щели, выдавал присутствие в номере людей обеспеченных и, скорее всего, непростых.
– …Всё в порядке, не беспокойся, – донёсся из-за двери женский голос. – И вообще, почему ты не приехал? Не доверяешь, что ли?.. Ну нет, дорогой. Пока ещё кошельки у нас раздельные, – после паузы резко возразила женщина. – Поэтому я имею в виду только свой интерес. Легавые у нас на хвосте, времени в обрез. А если Репей прицепится к нам, то просто так его не сдёрнешь. Молодые следаки – лопухи, а с этим шутить не надо. Не пролететь бы нам фанерой над Парижем
[74]
… Так что давай без сантиментов: я хочу знать сумму своего гонорара. Сколько и когда?.. Давай-ка не дури, дорогой! Почему сорок? Доски-то мои, собственные. Плюс риск, ба-альшой риск! Что если Валет расколется и «мокрота» повиснет на мне? Он свидетель. И попробуй выкрутиться… Ладно Кнута вовремя убрали. Да и вообще, о чём говорить? Меньше, чем на семьдесят процентов, я не соглашусь. Или возвращай доски с медью, я сама найду покупателя… Сорок процентов! Ишь чего захотел!.. Да-да, слушаю… Хорошо! Я потерплю месячишко, как ты говоришь. Но смотри, чтобы потом не пришлось терпеть тебе… Всё, закрыли тему. За Казанской Машка съездит в Сосновку. Прыщу я дала отбой, не нравится он мне что-то… Поняла… Тогда вместе с иконой и крест привезу. Вечером, попозже… А твой лесник Сашка надёжный? Не проболтается спьяну?.. Боюсь…
Кротов осторожно повернул никелированную ручку, и оказавшаяся незапертой дверь легко открылась. Молодая женщина сидела на мягком подлокотнике кресла, удерживая на коленях телефонный аппарат в стиле ретро. Удивлённо взглянув на шумно вошедших незнакомых людей, она положила трубку и встала.
– В чём дело, господа?
Женщина производила впечатление человека с хорошо развитым чувством собственного достоинства. Спокойное холёное лицо, открытый взгляд больших умных глаз. Распущенные по плечам прямые белокурые волосы нельзя было назвать пышными, однако изящная широкополая шляпа компенсировала этот недостаток. Одета женщина была стильно, со вкусом. Модный кардиган, на ногах элегантные полусапожки тонкой замши на высоком каблуке, облегающие брюки с оригинальным принтом – всё составляло цветовую гармонию. Ничто не выдавало в незнакомке беспокойства или тревоги. Цепкий взгляд Репнина не упустил на левой руке женщины золотой перстень с крупным дымчатым топазом. «Незамужняя», – не преминул отметить Тимофей Кузьмич и ещё раз внимательно осмотрел женщину. Сомнений не было: перед ними стояла Дарья Васильевна Подрядова. Это её портрет он видел в одном из номеров журнала «Наш город», который регулярно покупала его жена. В большой, написанной довольно напыщенным слогом статье эта дама была представлена исполнительным директором благотворительного фонда «Перспектива».
– Извините за вторжение: служба. – Кротов раскрыл своё удостоверение. – Предъявите, пожалуйста, и ваши документы. Не смущайтесь моих сотрудников. Это капитан Дроздов, а это – старший следователь в отставке Тимофей Кузьмич Репнин. Так я жду…
Женщина жеманно протянула руку к небольшой кожаной сумке, лежащей в кресле, и достала водительское удостоверение. При этом она искоса посмотрела на Репнина и с деланным безразличием проговорила:
– Позвольте узнать, господа, на каком основании происходит наша встреча?
– Мы не стремились, Дарья Васильевна, к встрече с вами, – принимая удостоверение Подрядовой из рук майора, не без иронии ответил Репнин. – Этот гостиничный номер до недавнего времени занимал особо опасный преступник, и наше присутствие здесь обусловлено следственными мероприятиями. А вот с какой целью вы оказались здесь, предстоит ещё выяснить. Порядок есть порядок. Вы сейчас проследуете с нами в следственный отдел, там во всём и разберёмся.
– Это произвол, господин Репнин, – резко произнесла Подрядова. – Мне поручено осмотреть номер, в котором должен поселиться приезжающий к нам на днях деловой партнёр. А кто здесь жил, кем он был – меня мало интересует. Я буду на вас жаловаться!
– Ваше право, Дарья Васильевна. Ваше право… У нас пока нет оснований сомневаться в вашей искренности, но тем не менее в отдел проехать придётся. Я не думаю, что этот визит займёт много времени. Следуйте за нами.
Доставленная в отдел задержанная заняла позицию глубоко оскорблённого человека. Ещё по дороге из гостиницы она позвонила Василию Гавриловичу Подрядову, возмущённо сообщив о случившемся, по её мнению, недоразумении. Разговаривать без адвоката Дарья Васильевна наотрез отказалась даже с начальником отдела. Тогда полковник объявил ей о задержании на сутки, мотивировав это интересами следствия и заботой о личной её безопасности. Разразившаяся истерика избалованной всеобщим вниманием и уважением окружающих женщины ни на кого впечатления не произвела. В сопровождении дежурного сержанта Подрядову отправили в изолятор временного содержания, где по распоряжению майора Кротова для неё была приготовлена отдельная, вполне сносно оборудованная камера.
