Оксана смотрела на Гурова во все глаза и кивала головой на каждую его фразу. Кивала с готовностью, надеясь, что этот добрый дяденька не принес ей плохих вестей.
– А вы хоть знаете, где он пропадал все это время, эти месяцы?
– Я не расспрашивала. Не успела. А потом он ушел. Торопился почему-то, так и не ответил, куда так спешит. Он сидел в тюрьме?
– Нет, он занимался нехорошим делом, связался с матерыми уголовниками. Одним словом, его искали мы и… эти нехорошие люди тоже. Сегодня вашему Борьке просто повезло, что наши люди оказались рядом. Его хотели убить.
– О господи. – Женщина закрыла руками лицо. – И за что я его, утырка такого, люблю? Ведь жду, жду! Неделями, месяцами жду. Появится, как ясно солнышко, нажрется, натрахается и снова исчезнет… простите.
– Я понимаю. – Гуров скрыл улыбку. – Не знаю, насколько мы его сможем исправить. Колония ведь еще никого, по большому счету, не исправила. Она калечит.
– А его опять посадят? Он же сидел уже… он рассказывал.
– Не знаю пока, Оксана. Разберемся. Я ведь тоже не сторонник всех упрятать за решетку. Я не знаю степени вины Бориса, даже предположить пока не могу. Я скажу одно. Если он захочет помочь следствию, то свою участь решит сам. Сейчас суды идут навстречу тем, кто искренне раскаялся, кто реально помог следствию, кто пошел на сотрудничество с правосудием. Может, вы и будете еще счастливы с вашим беспутным Борькой Кушнаревым. Хотите ему помочь?
– Хочу, а как? – сразу ухватилась за эту мысль женщина.
– Ответьте мне на вопросы. Как можно серьезнее и вдумчивее. Чем быстрее мы разберемся, тем легче участь вашего суженого. Да и смертей уже было много. Скажите, Оксана, с кем дружил в последние месяцы Борис?
– Не знаю, – разочарованно покачала головой женщина. – Он ведь ни с кем меня не знакомил, никого ко мне не приводил. Один приходил.
– И вы его никогда ни с кем не видели? Может, когда-то случайно встречались на улице, видели со стороны?
– Видела! – вдруг на высоких нотах вскинулась Оксана. – Видела! Как раз месяца два назад видела Борьку с одним типом. Я тогда еще подумала, что рожа у него… с кем связался, не до добра ведь будет.
– А подробнее?
– Я на пятьдесят шестой маршрутке от Щитникова ехала. Почти у «Измайловской» вдруг вижу: Боря мой стоит. Мы как раз на остановке стояли, а он чуть поодаль. И с каким-то типом разговаривает. Точнее, тот ему что-то втолковывает. Да еще так с пренебрежением. А Боря мой телок телком стоит. Обидно мне за него стало. Он ведь, когда мы познакомились, из‑за меня морду двоим набил.
– Вы этого человека хорошо запомнили?
– Глаза у него нехорошие. И губы он кривит… аж передергивает от омерзения.
– Вот что, Оксана. Поедемте со мной. Мы попробуем с нашими специалистами составить портрет этого человека по вашему описанию.
– Ой, да я не вспомню больше ничего.
– Вспомните, уверю вас. Это просто. Вам будут помогать. Просто нужно подбирать наиболее подходящие глаза, потом нос. Потом рот, волосы, овал лица. Это просто.
Кушнарева привели в кабинет Гурова уже под вечер. Следователь его уже допросил. Вопрос с арестом решили отложить на сутки. Сейчас Борис был осунувшимся, поникшим. Даже каким-то оплывшим. Он сидел на стуле, опустив руки, повесив голову, и смотрел куда-то в нижнюю часть стены напротив. Взгляд его был пустой.
Гуров смотрел на Кушнарева и удивлялся: а что действительно нашла в нем Оксана Галкина? Вот уж точно, чужая душа потемки, а уж тем более не пытайтесь понять женщину. Что у них там срабатывает?
– Боря, а зачем ты к Оксане приходил? – спросил сыщик.
– Зачем, зачем… – вздохнул Кушнарев, и его взгляд сделался немного осмысленнее.
– А ты знаешь, что она тебя любит, поганца такого?
– Так уж… – криво усмехнулся Кушнарев безвольным лицом и отвел глаза.
– Я разговаривал с ней, – спокойно ответил Гуров. – Она тебя все это время ждала и ждет. И никого у нее нет. А годы идут, а ты играешься.
– Стойте, – вдруг нахмурил лоб Кушнарев и посмотрел на Гурова, – а откуда вы знаете, что я у нее был?
– Беда с тобой, Боря, – мягко усмехнулся Гуров. – Ты не понимаешь, что из‑за ваших украшений вся Москва на ушах стоит. Не понимаешь, что вас ищут по всем углам. Да каждого из вашей компании сейчас ждут даже у троюродной тети двоюродного дяди жены свата. А тут речь идет о твоей любовнице. Это же элементарно. И откуда бы взялись оперативники, которые, между прочим, тебе жизнь спасли. Ты хоть это осознал?
И Кушнарев сразу замкнулся. Гуров чертыхнулся мысленно, но было поздно. Надо было предвидеть, что дело не только в испуге Кушнарева. Он испугался, но он не патологический трус. Просто, когда дело касается риска для жизни, это всегда ярко. Но довлеет над человеком все же не разовая опасность, а ситуация. А она была явно сложнее, чем представлял себе Гуров.
– Давай, Боря, все с самого начала и по порядку, – вздохнул Гуров. – Я знаю, что следователю ты ничего не рассказал. И весь ваш допрос ограничился событиями в ночном парке и стрельбой. Кстати, ловко ты его ухлопал. Точно в сердце.
– Я случайно.
Гуров усмехнулся. Он умышленно нарушил весь порядок постановки вопросов. Сложил два в один, поставив менее важный на второе место, а значит, спровоцировал допрашиваемого на ответ на второй вопрос, опустив первый. Но Гуров сделал это умышленно. Он заставил Кушнарева самого понять, что первый вопрос не так важен для него лично. Важнее угроза его жизни из‑за всей этой истории с драгоценностями.
– Ухлопал ты его случайно, – начал загибать пальцы Гуров. – Ты случайно ухлопал человека, которому велели тебя убить. Ты случайно остался в живых, потому что полиция оказалась рядом. Ты случайно в свое время сошелся с Ходулей, которого убили, ты случайно вляпался в историю с драгоценностями. Ведь тебя и твоих дружков случайно втянул Копыто. Он мог найти других ребят, но случайно вы ему встретились первыми. Его, кстати, тоже убили. Убил один и тот же человек. Боря! Ты долго будешь пытаться выжить на одних случайностях? Они тебя, наоборот, в могилу тащат!
Кушнарев молчал. Гуров рассказывал ему, как его любит Оксана, как она помогала составлять фоторобот того человека, с которым Бориса как-то увидела, потому что сразу поняла женским чутьем, что от этого человека исходит несчастье. И как она рвалась на свидание с Борисом, чтобы втолковать ему, что только он сам может помочь себе и не сесть в тюрьму. Пусть условно, пусть поселение. Ведь убил он ночью человека, фактически защищаясь, в состоянии аффекта. Можно сказать, спасая жизнь оперативникам уголовного розыска. А все остальное, если на нем нет крови, может его перевести в разряд свидетелей из обвиняемых.
Кушнарев молчал.
Чтобы поговорить в СИЗО с Курочкиным в вечернее время, пришлось подключать генерала Орлова. Через час Гуров сидел в знакомой комнате для допросов. Курочкина ввели, короткий доклад сержанта. Гуров махнул рукой и отпустил сопровождающего.
