– Ты мне здесь что за балаган устроил? – взорвался Щербаков.
– Мы перешли на «ты»? – Гуров хищно усмехнулся. – Поддерживаю! Так будет удобнее. Ты в Москве без году неделя! Истинного расклада сил здесь не знаешь. Так какого хрена ты походя обгадил Орлова? Всеми уважаемого человека! Начальника управления! Когда тебя нужда приперла, ты к кому обратился? К нему. Тебе лучший из лучших нужен был? Так вот он я! – Лев Иванович развел руками. – Не устраиваю я тебя, так вызвал бы меня и высказал все, что накипело. Я бы нашел, что тебе ответить. А ты решил на публику сыграть, показать, что выше всех на стенку писаешь!
– Ты что себе позволяешь?! – уже в голос заорал Щербаков.
– То, что могу, – спокойно ответил Лев Иванович. – Ты своим стукачам по маковке настучи, чтобы они больше дезу не гнали. Эти ребята зря не сказали тебе, что нас троих трогать нельзя. Чревато! Я первым никогда не нападаю. Мой удар всегда второй, только не все после него на ноги поднимаются. До тебя в этом кресле немало людей побывало. Некоторые из них пытались шантажировать меня друзьями, а их – мной. Ну, и где они все? Нету их. А мы как были, так и есть!
– Да я тебя!.. – Взбешенный Щербаков начал подниматься из-за стола.
Сыщик посмотрел на него, как на неразумного ребенка, и спросил:
– А что ты мне реально сделать можешь? Выгнать со службы? Так я не пропаду. А Орлов с Крячко только счастливы будут в отставку выйти, потому что тянут эту лямку исключительно из-за меня. В общем, поступай как знаешь, а я уже сказал, что это дело у меня последнее. Но вот перед Орловым извинись так же публично, как его обгадил. О тебе говорят, что ты мужик из настоящих, вот и докажи это на деле. – Полковник снова превратился в исправного служаку, встал по стойке «смирно» и спросил: – Разрешите идти, товарищ генерал-лейтенант?
Щербаков с минуту тяжело дышал и прожигал Гурова взглядом, потом покачал головой и произнес:
– Ну ты и наглец! Генка, иди сюда! – неожиданно позвал он.
Тут из комнаты отдыха в кабинет вышел Геннадий Смирнов.
– Все слышал? – спросил его Щербаков.
– Все, – подтвердил тот, глядя на сыщика с неприкрытой ненавистью.
– Остынь! – прикрикнул на него Владимир Николаевич. – Это наши дела. Сами разберемся. А ты ответишь полковнику Гурову на все его вопросы. В рамках этого дела, естественно. И делать будешь только то, что он тебе скажет. Остальных пре-дупреди, чтобы без самодеятельности!
Мужик неохотно покивал.
– Я сказал, без самодеятельности! – уже с угрозой повторил генерал. – Вы знаете, что у меня рука тяжелая!
– Да понял я, – недовольно сказал Смирнов. – И другим все объясню.
– То-то же! Кстати, ты не забыл, что через неделю у Люси день рождения?
– Конечно, помню, – ответил Геннадий.
– Вот и приходи вечером вместе с матерью и Мишкой. Он же наверняка приехал?
– Естественно, как же он мог не приехать? – Смирнов недоуменно пожал плечами. – Да тут все съехались. А насчет дня рождения не знаю. Там же, наверное, Люсины подруги и приятели по университету будут, и мы окажемся не к месту.
– Гена, друзья друзьями, а родня родней. Случись что со мной, у Люси, кроме тебя и Клавы, никого не останется. Ну и Мишки, конечно.
– Типун вам на язык, Владимир Николаевич! – с чувством произнес Геннадий.
– Да кто ж свое будущее знает? – Щербаков усмехнулся. – Ладно, идите, а то меня люди ждут.
Безмерно удивленный Гуров и Смирнов, косо поглядывавший на него, вышли из кабинета в приемную. Там как раз дожидались утренней планерки заместители Щербакова и начальники управлений, в том числе и Орлов. Но если все прочие смотрели на Гурова с ужасом или злорадством, то в глазах Петра Николаевича читалась неизбывная тоска. Он словно хотел сказать: «И за какие грехи бог наградил меня дружбой с Левой?»
Гуров ответил ему невинным взглядом. Он отдал секретарше документы, объяснил, что нужно сделать, и вместе с Геннадием вышел в коридор.
Люди, ожидавшие в приемной, потянулись в кабинет начальника главка.
Щербаков все еще пребывал под впечатлением от разговора с Гуровым.
Он никак не мог успокоиться и постоянно тихонько повторял:
– Ну и стервец! Наглец!
Естественно, все это слышали, когда рассаживались за столом для заседаний. В кабинете начальства у каждого подчиненного ушки должны быть на макушке, иначе не выживешь. Теперь народ затаил дыхание и сладострастно предвкушал, что сейчас над Гуровым разразится такая буря, что от него и следа не останется.
– Петр Николаевич! – обратился Щербаков к Орлову. – Поделись секретом, скажи, как ты вообще можешь с Гуровым работать?
– Привык, – с кротостью великомученика во взоре ответил тот и пожал плечами.
– И что? Он у тебя в кабинете тоже такие спектакли закатывает? – с интересом спросил Владимир Николаевич.
– Это вы еще с Крячко не сталкивались, – со вздохом проговорил Орлов.
– А тот, значит, еще хлеще? – спросил Щербаков и увидел, как Петр Николаевич обреченно покивал. – Да! Славная троица подобралась. Все друг за друга горой. Насмерть стоят! Кстати, я тут личное дело Гурова посмотрел. Оно от благодарностей распухло так, что хоть второй том заводи. Почему его еще к генералу не представили?
– Он не хочет, – тихо ответил Орлов.
– Не понял? – сказал Владимир Николаевич, подумав, что ослышался.
– Полковник Гуров не хочет быть генералом, – уже громче повторил Петр.
– Первый раз в жизни такого человека встречаю, – заявил Щербаков. – И почему?
– А его все устраивает, – объяснил Орлов. – Он говорит, что сейчас отвечает только за себя, свои удачи и промахи, а если станет генералом, ему придется работать за подчиненных или постоянно перепроверять все за ними, а потом еще за чужие ошибки на ковре отдуваться. Мы его несколько раз хотели представить, а он тут же заявлял, что тогда лучше в отставку уйдет.
– Не лишено логики, – вынужден был согласиться Владимир Николаевич. – Он мне сейчас заявил, что в отставку собирается, так ты ему скажи, чтобы даже не мечтал. Я рапорт не подпишу. Мне такие люди самому нужны. Да, он наглец и стервец! Гонору выше крыши. Самомнение зашкаливает. Но профессионал! За одни только сутки много чего сделал. А что характер у него дерьмовый, так мы все не подарок. Предупреждаю: если у кого-то на Гурова зуб вырос, то не ждите, когда я его вырву, а удаляйте сами. Не так больно будет. А если он напортачит, то я ему сам холку намылю! Да так, что мало не покажется! И вот еще что. Ты, Петр Николаевич, меня извини. Обидел я тебя вчера. Сказал сгоряча, не подумав, так ты не держи на меня зла.
– С кем не бывает, Владимир Николаевич. – Орлов махнул рукой. – Проехали.
– Ну, раз так, то давайте по делу, – предложил Щербаков, и планерка началась.
