– Но неужели мы ничем не можем помочь? Невыносимо так вот сидеть, ждать и знать, что от тебя ничего не зависит! – нервничал Блоха.
– Как раз можем… – начал Смирнов.
Тут на него обрушился такой водопад ругательств, упреков и пожеланий, что странно было, как он в нем не захлебнулся.
– Дайте закончить, мать вашу! – проорал Геннадий.
Постепенно все стихли, и Смирнов рассказал им о Девяткиной. Публика тут же оживилась, стала бурно обсуждать, что и как надо сделать. В конце концов было решено, что какой-то Левша будет следить за ее машиной. Если она вздумает прогуляться, то за ней пойдет Чиж. Когда выяснится, в какой фитнес-центр ходит дамочка, туда отправится Жорка. Он самый фигуристый и накачанный, да и глаза у него такие наглые, что ни одна баба не устоит.
Щербаков, Гуров и Крячко старались совсем уж откровенно не усмехаться. Они слушали запись этого совещания и думали примерно одно и то же: «Чем бы дитя ни тешилось!..»
Но вот запись кончилась, и Щербаков решительно заявил:
– На сегодня все! Убирайте материалы в сейф, ставьте комнату на сигнализацию, берите микроавтобус и марш в общежитие! Слава, туда же. Не хватало еще, чтобы ты на вокзале сидел. Николай, придумай, где ему нормально переночевать. В случае чего ссылайтесь на меня. Завтра все, включая Славу, в девять часов здесь, сытые, бодрые, готовые к новым трудовым свершениям.
Щербаков, Гуров и Крячко пошли наверх.
Стас по дороге сказал:
– Да уж! Прошли наши годы золотые, когда мы могли работать как каторжные, сутками не спать, питаться кое-как и при этом нормально соображать. Посмотрел я сейчас на мальчишек и подумал, что, если бы вы их, Владимир Николаевич, не разогнали, они бы до утра вкалывали, и усталости – ни в одном глазу.
В кабинете Щербакова Гуров и Крячко забрали свои вещи.
Потом Владимир Николаевич поинтересовался:
– Как вы в таком состоянии по домам поедете? Может, дежурку вам дать?
– Да мы здесь, в комнате отдыха Петра Николаевича, на диване переночуем, – сказал Крячко.
– Нет, Стас, я домой поеду, – возразил Лев Иванович. – Мне завтра в девять надо быть у Потаповых, а я там в несвежей рубашке появиться не могу.
– Куда ты в таком состоянии поедешь? – стал отговаривать его Крячко. – На себя посмотри! Ты же спишь на ходу!
Гуров отрицательно покачал головой, и тогда Стас предложил:
– Хоть пойди холодной водой умойся, чтобы взбодриться!
Лев Иванович поморщился, но товарищ уже стягивал с него пиджак.
– Иди, я сказал!
Гуров махнул рукой, согласился и скрылся в комнате отдыха Щербакова.
Тот внимательно посмотрел на Крячко, явно ожидая объяснений, но Стас не стал на них отвлекаться. Едва Лев Иванович ушел, он тут же вытащил у него из кармана пиджака сотовый, потом достал свой. Глядя в телефон Гурова, Стас набрал какой-то номер и положил обратно мобильник друга.
Ему долго не отвечали.
Он от нетерпения кусал губу, потом услышал чей-то голос и быстро сказал:
– Пьеро, это Крячко, напарник Гурова. Он вышел в цвет, но противная сторона об этом, похоже, уже знает. Если вам действительно важен результат, то присмотрите за ним. Он сейчас на работе, отсюда поедет домой, завтра сначала к Потаповым, потом сюда. Рад, что мы поняли друг друга. – Стас замолчал и быстро убрал телефон в карман.
Владимир Николаевич открыл было рот, чтобы спросить, что это было. Но тут появился Лев Иванович с мокрыми волосами, действительно немного приободрившийся.
Он надел пиджак, похлопал себя по карманам, проверяя все ли на месте, взял борсетку, попрощался и вышел.
Только теперь Щербаков смог спросить:
– Что это было?
– Владимир Николаевич, Краснов ни в каком не в санатории. Он где-то отсиживается, связь с ЧОПом и подельниками поддерживает по телефону, – начал объяснять Крячко. – У нас нет никакой гарантии, что кто-то из друзей или знакомых Геннадия не из злого умысла, а по простоте душевной не сообщает ему, как идут дела. Узнав, что случилось с Осиповым, Краснов наверняка бил себя пяткой в грудь и орал, что он за Илью Павловича всех порвет как Тузик грелку. Гена ничуть не преувеличивал, когда говорил о Леве, что у того слава человека, от которого еще никто не уходил. Но и Краснову навести справки ничего не стоит. Вот я и решил подстраховаться. Пусть уголовники за Левой присмотрят. В нем и так дырок много. Еще одна явно лишней будет.
– Не думал я, что у Гурова такие связи в криминальном мире, – сказал Щербаков и покачал головой.
– Нет у него там связей, – выразительно сказал Стас. – Просто Лева по обе стороны закона в большом авторитете. Он никогда ни на кого лишнего не навесил, всегда разбирался по справедливости. Если слово дал, то сдержит, чего бы это ни стоило. Люди его не просто так уважают. К тому же это я звонил Пьеро, а не он. С меня и спрос. Ну а я, грешный, это как-нибудь переживу. – Крячко тяжело поднялся. – Спокойной ночи, Владимир Николаевич. Пойду и я вздремну.
– Хотел бы я иметь такого друга, как ты, – внимательно глядя на него, сказал Щербаков.
– Какие ваши годы? – Стас усмехнулся. – Может, еще и сложится.
Он вышел, а Владимир Николаевич только покачал головой, глядя ему вслед. Эта троица – Орлов, Гуров и Крячко – нравилась ему все больше и больше. С ними можно было идти и в бой, и в разведку, и в горы. Главк от всякой швали чистить.
Для этого его, в общем-то, и выдвинули из провинции на этот высокий пост. Только вот об истинной цели назначения знали всего несколько человек, сидящих в очень высоких кабинетах.
Глава 10
Утро у всех началось по-разному.
Щербаков, ложась спать, поставил будильник не на шесть тридцать, а на восемь. Возраст! Никуда от этого не денешься, не мальчик он уже, чтобы на износ работать.
Он привел себя в порядок, вернулся в комнату отдыха и обнаружил, что постель с дивана уже убрана, сам он собран. На столе стоял завтрак, причем домашний: картофельное пюре с котлетой и оладьи. Да и чай уже был заварен. Генерал покрутил головой от восхищения. Надежда Михайловна опять все предусмотрела.
Он с удовольствием поел, оделся. Свежие рубашки в его шкафу всегда были.
Потом Щербаков вышел в кабинет и нажал на селекторе кнопку секретарши, которая тут же отозвалась.
– Спасибо большое, Надежда Михайловна, – сказал он. – Все было очень вкусно. Но мне, право, неудобно, что вам из-за меня пришлось еще и дома работать.
– Я рада, что вам понравилось. А труда никакого особого нет. Я просто приготовила завтрак не на одного человека, а на двоих, – вроде бы небрежно, но вместе с тем с определенным подтекстом ответила она и уже деловым тоном поинтересовалась: – Какие-то распоряжения будут?
