Чтобы убить, вытолкнув из нее?
Дурацкий способ убийства. Хотя, может быть, Дамон рассчитывал на то, что его маленькие зверюшки позаботятся о ее теле?
Не исключено, но маловероятно.
А что более вероятно?
Так. Дом Дунстанов расположен с правой стороны от дороги, но отсюда его не видно. А выпрыгнуть из мчащейся на полной скорости машины в тот момент, кода она поворачивала, было вполне в духе Елены. Для этого требовались мозги, сила воли и потрясающая вера в везение, что она не погибнет при падении.
Луч фонарика медленно прошелся по пролому в живой изгороди из кустов рододендрона на обочине.
Господи. Значит, так она и сделала. Она выпрыгнула и попыталась катиться. Господи, это просто чудо, что она не свернула себе шею. Она катилась и катилась, цепляясь за корни и траву, чтобы остановиться. Вот почему они вырваны.
Мэтт испытал приступ восторга. Все сходится. Он идет по следу Елены. Он видел ее падение с такой ясностью, как будто присутствовал при нем.
Но потом она ударилась об корень этого дерева, подумал он, продолжая идти по следу. Это было больно. Она отскочила от него и проехалась по бетону – боль должна была быть адской; она потеряла здесь много крови – и снова откатилась в кусты.
А потом? Больше признаков падения в рододендронах не было. Что же произошло? Успел ли Дамон быстро развернуть «феррари» и схватить ее?
Нет, решил Мэтт, внимательно оглядывая землю. Здесь следы ног, принадлежащих только одному человеку, и этот человек – Елена. Здесь она поднялась – и тут же упала снова: видимо, от ран. Потом ей удалось подняться опять, но следы тут становились какими-то странными: с одной стороны – нормальный след, с другой – глубокие, но узкие выемки.
Костыль! Она нашла себе костыль. Ну конечно; а этот волочащийся отпечаток – след ее больной ноги. Она подошла вон к тому дереву, обошла его – точнее, обпрыгала, это более верное слово. А потом направилась прямо к дому Дунстанов.
Умная девочка. К тому моменту опознать ее было уже невозможно, да и кому какое дело до того, что она чуть-чуть похожа на знаменитую покойную Елену Гилберт? Может быть, это ее двоюродная сестра из Филадельфии.
Значит, она прошла один, два, три… восемь шагов – и вот он, дом Дунстанов. Мэтт уже видел свет. Мэтт уже чувствовал лошадиный запах. Остаток пути он радостно пробежал, несколько раз упав по дороге, что не пошло на пользу его измученному телу, – но все-таки направляясь прямо на свет у заднего входа. Дунстаны были не из тех, кто часто пользуется парадным.
Оказавшись у двери, он яростно в нее забарабанил. Он нашел ее. Он нашел Елену!
Прошло довольно много времени, и дверь чуть приоткрылась. Мэтт машинально поставил ногу в открывшуюся щель, размышляя. Это прекрасно, что вы принимаете меры предосторожности. Вы не из тех, кто впустит в дом вампира после того, как увидели измазанную кровью девушку.
– Да. Чего вы хотите?
– Это я, Мэтт Ханикатт, – сказал он глазу, который уставился на него в узкую щелку. – Я пришел за Ел… За девушкой.
– За какой еще девушкой? – грубо сказал голос.
– Послушайте, вам не о чем волноваться. Это я. Джейк знает меня по школе. И Кристин тоже меня знает. Я пришел, чтобы помочь.
Видимо, искренность в его голосе пробила брешь в недоверии того, кто стоял за дверью. Дверь открылась, и за ней оказался крупный темноволосый небритый мужчина в майке. За его спиной, в гостиной, стояла высокая, тонкая, очень худая женщина. Судя по ее виду, она только что плакала. А за ними обоими стоял Джейк, учившийся в школе Роберта Ли на класс старше Мэтта.
– Привет, Джейк, – сказал Мэтт, но не получил никакого ответа, кроме мрачного раздраженного взгляда.
– Что происходит? – испуганно спросил Мэтт. – Какое-то время назад сюда зашла девушка – она была ранена, но… но… вы ведь ее впустили?
– Никакие девушки сюда не приходили, – бесцветным голосом сказал мистер Дунстан.
– Но она не могла сюда не зайти. Я шел по ее следам – она оставляла кровавый след, понимаете вы это, и он идет почти до вашей двери, – Мэтт не разрешал себе думать. Может быть, если он будет достаточно громко излагать факты, они все-таки предъявят ему Елену.
Миссис Дунстан казалась наиболее дружелюбной.
– Мы слышали голос, но, когда выглянули, никого не увидели. А у нас тут своя беда.
И тут, словно по сигналу, в комнату вбежала Кристин. Мэтт смотрел на нее, и ему показалось, что у него дежавю. Она была одета примерно так же, как Тами Брюс. Она отрезала нижнюю часть своих джинсовых шорт настолько, что от них практически ничего не осталось. Еще на ней был надет лифчик, но на нем – Мэтт торопливо отвел взгляд – были прорезаны две большые круглые дырки точно в тех же местах, где Тами приклеила кусочки картона. И еще она намазала себя блестящим клеем.
Господи! Ей ведь всего – двенадцать? Тринадцать? Почему же она себя так ведет?
Но в следующую секунду все его тело задрожало. Кристин повисла на нем и стала ворковать:
– Мэтт Хани-батт, сладенький! Ты пришел ко мне в гости!
Мэтт старательно дышал, чтобы преодолеть шок. Мэтт Хани-батт, сладенький. Она не могла этого знать. Они с Тами даже в школы разные ходили. С какой стати Тами стала бы звонить Кристин и… говорить такое.
Он потряс головой, словно надеялся прийти в себя. Потом посмотрел на миссис Дунстан, которая, казалось, была к нему добрее всех остальных.
– Можно я позвоню по вашему телефону? – спросил он. – Мне надо – правда, очень надо сделать пару звонков.
– Телефон уже второй день не работает, – хрипло сказал мистер Дунстан. Он даже не попытался оторвать Кристин от Мэтта, что была странно, потому что он явно сердился. – А мобильники здесь не берут, сам знаешь.
– Но… – Мысли Мэтта бешено завертелись. – Вы абсолютно уверены, что к вам в дом не приходила молодая девушка, которая просила о помощи? Голубоглазая блондинка. Даю честное слово, что это не я ее обидел. Даю честное слово, что хочу ей помочь.
– Мэтт Хани-батт, сладенький, а я делаю татушку, специально для тебя, – не отрываясь от него, Кристин вытянула левую руку, и Мэтт в изумлении посмотрел на нее. Судя по всему, она тыкала свое левое предплечье иголкой или булавкой, а потом открыла картридж с чернилами для авторучек, чтобы добиться темно-синего цвета. В итоге получилась татуировка вроде тюремной, с той разницей, что ее сделал ребенок. Неровные буквы М, Э и Т были уже видны, а рядом была клякса, из которой, видимо, со временем должна была получиться вторая Т.
«Неудивительно, что они были не в восторге, когда я появился», – подумал пораженный Мэтт. Теперь Кристин обвила его обеими руками за талию, и ему было трудно дышать. Она поднималась на цыпочки, она обращалась к нему, быстро шепча ему непристойности, которые до этого говорила Тами.
