– Вполне.
– Ну, поехали.
Жалобно взвыла сигнальная сирена, предупреждая всех о том, что всякие передвижения по полигону запрещаются. Я передернул затвор и вскинул карабин к плечу. Звонко щелкнул поворотный механизм и первая мишень повернулась ко мне фронтом.
Бах, бах, бах! Последняя гильза ещё кувыркалась в воздухе, а мишень уже повернулась ко мне торцом. Едва я успел повернуть ствол в направлении второй мишени, как она также повернулась, вынуждая меня стрелять вновь. Окончив серию, я положил оружие на помост и подбежал к подзорной трубе, в которую в это время смотрел Дмитрий.
– Ну, как там у меня дела, ковбой?
– Вяловато. Во время ты, конечно, уложился, но кучности, особенно во второй серии, не вижу совершенно.
Я тоже приложился к трубе. В общем результат был неплохой, но пули действительно слегка «разбежались». Еще несколько попыток результат не улучшили. Наблюдавшему за моими потугами, лейтенанту это надоело.
– Кончай палить просто так. Я ведь вижу, что у тебя перенос огня совершенно не отработан.
Он подошел и встал рядом. По его команде мы одновременно подняли карабины и, поворачивая только торс, принялись переводить их с мишени на мишень, отрабатывая наиболее приемлемый способ сохранения равновесия при таком виде стрельбы. Было уже далеко за полдень, но мы не думали ни об обеде, ни об отдыхе. Однако, солнце к тому времени допекло нас окончательно. К тому же и патроны кончились. Поскольку появился повод, мы сходили в операторскую, набрали еще обойм и, вволю напившись из чайника, вернулись на огневой рубеж.
– Что же, – сказал мне тогда Димка, – две мишени, ты, худо-бедно освоил, давай на четыре переходить.
– Давай, – согласился я, и зачем-то посмотрел на часы. Было ровно без четверти три. Я этот момент хорошо запомнил, так как именно тогда вся эта чертовщина и началась.
Дмитрий тем временем настроил пульт на четыре мишени и нажал кнопку пуска. Вновь тоскливо взвыла сирена и я вскинул карабин к плечу. Вполне освоившись и приноровившись, я стрелял уже как автомат. Каждая мишень в упражнении показывалась только на три секунды, но каждый раз в последнюю долю секунды мне удавалось выстрелить в цель. Четыре выстрела, еще четыре – затвор выбрасывает последнюю гильзу и я опускаю оружие в полной уверенности, что на сей раз отстрелялся на отлично.
Дима, прильнув к стереотрубе, угрюмо молчал. Я же заученно вставил новую обойму в приёмник затвора, вогнал патроны и, выбросив пустую кассету, повернулся к нему.
– Ну и что там? Сколько десяток наколотил?
– Да-а, – протянул он, – ты видно перегрелся слегка.
– Говори, не тяни кота за хвост? – не выдержал я.
– Почти везде в точку попал, вот только третья мишень чиста – как девственница.
– Не может этого быть! Я на пятидесяти метрах не промахиваюсь не тот ранг.
– Может, может, – усмехнулся он, – ещё как может.
– Давай, еще разок попробую.
Я тщательно изготовился. Через несколько секунд звонко защелкали электромагниты, закрутились мишени, загремели выстрелы. Для очистки совести при выполнении второй серии я постарался всадить в третью мишень аж три пули, сверх плана так сказать.
Димка уже не стесняясь хохотал во все горло: – Ну ты брат и дал, ну и пальнул, ха-ха. Да тебе надо малость поближе подойти.
Тут я прямо взбеленился.
– Да у ваших ружей стволы кривые, – расстроено завопил я, – а если ты такой целкий, то давай, покажи свое умение нам, новичкам.
– Что ж, учись, сынок, – невозмутимо ответил он и, взяв со стола свой карабин, не спеша побрел к огневой позиции, заталкивая на ходу патроны в его магазин. Поднявшись на помост, он призывно махнул мне рукой: – Включай.
– Не знаю, что включать? – отозвался я, крутя пульт в руках.
– На белую кнопку нажми.
Я припал к окуляру трубы, предварительно направив её в центр третьей мишени и запустил автомат поворота. Загремели выстрелы и я почему-то мысленно пожелал, чтобы и он тоже промазал, хотя бы разочек. Но когда после двух серий разлинованный лист третьей мишени оставался все таким же чистым, у меня по спине невольно пробежал неприятный холодок. Я оторвался от окуляра и удивлённо взглянул на Диму. Он тоже вопрошающе глядел на меня.
– Порядок, – неуверенно, но всё же с изрядной иронией хихикнул я. Дырок, я вижу, ты в ней насверлил! Просто уйму! Пойдем-ка посмотрим вместе.
Мы трусцой побежали к брустверу. Он – чтобы посмотреть кучность пробоин от своих пуль, а я – чтобы отыскать там хотя бы одну единственную дырочку. Подбежав к мишени, мы словно два глупых щенка уткнулись в нее носами. Затем уставились друг на друга.
– Так, – недоумённо спросил он меня, – и где же мои дырки?
– Я бы и сам хотел это знать, – отпарировал я.
По-моему, только сейчас до лейтенанта дошел весь трагизм и нелепость сложившейся ситуации.
– Постой, постой, – хлопнул он себя по лбу, – ты хочешь сказать, что ни ты, ни я не смогли попасть именно в эту фанерку?
– Да ты что, Дим, совсем мозгами оскудел, – снова взъярился я. Смотри, – потянул я его за рукав, – в первую попали, и во вторую попали, гляди, даже из восьмерки не вышли, да и в четвертой все дырки вокруг десятки собрались. А тут пусто! Ты меня понял, наконец? Да не могли мы оба промахнуться! Хоть раз, а попали бы.
– Ну ладно, ладно, успокойся, – осадил он меня. Из каждого завала есть свой отвал. Пойдем-ка назад, подумаем в более спокойной обстановке.
Возвратившись на огневой рубеж, мы дружно уселись на один из столов и непроизвольно уставились в сторону злосчастной третьей мишени. Палило солнце, жужжали мухи, шло время. Наконец Дмитрий не выдержал. Соскочив со стола, он начал в раздражении щелкать тумблерами. Третья мишень повернулась к нам и замерла. Дмитрий взял карабин, тщательно прицелился и спустил курок. Он стрелял до тех пор, пока в магазине не иссякли патроны. Повесил оружие на плечо и снова пошел к мишени. Я, естественно, двинулся за ним. На фанерном прямоугольнике ничего не изменилось.
Дима посмотрел на меня и обескуражено развел руками: – Ну и влипли мы с тобой, брат Стрельцов, что делать-то теперь будем, а? Ты представляешь себе, что сейчас начнется, едва мы заикнемся об этой чертовщине. Завтра ведь целая комиссия пожалует из округа, а у нас такой дурацкий конфуз. Прославимся на всю страну!
– Может здесь какой магнит в земле закопан? – выдвинул я первую пришедшую в голову гипотезу. А? Кусок руды магнитной! Вот он пули-то в полете и отклоняет.
– Не смешите меня, батенька, – грустно хмыкнул Дмитрий, – пули ведь у нас не магнитные, из свинца да меди сделаны. Да и какой тут может быть магнит?
Мы еще пару минут бесцельно потоптались около мишени и тут моего напарника, видимо, озарило. Он скинул с плеча карабин, примкнул штык и широко размахнувшись, всадил его в самый центр слабо трепыхающегося на ветру бумажного листа. Жалобно пискнула пробитая фанера и полированная сталь победно засверкал с другой стороны мишени.
