– Кто? – спросил Коля.
– Масло! – завопила ведущая.
– Ты там одна в студии сидишь? – озабоченно спросил Николай. – Позови народ, совсем опсихела. Не бывает в яйцах масла. Так кого по осени считают?
– Сливочное, вологодское, – умирающим голосом простонала Лада, – оливковое рафинированное, оно пушистое, на ногах, пищит.
– Вау! Я заработал приз! – восхитился Николай. – Могу взять деньгами? Ерунды типа кружки-бейсболки не надо.
Беседа неожиданно прервалась ритмичной музыкой. Лада сообразила, что под влиянием Коли сморозила глупость, и предпочла «слить» радиослушателя.
А я, развеселившись, въехала в нужный двор и припарковалась у подъезда.
Сегодня после моего звонка за дверью Спиридоновой послышались шаги, я навесила на лицо сладкую улыбку. Створка распахнулась, я попятилась.
– Что ты здесь делаешь? – еле вымолвила я.
– Входи, – велел Семен, – не бойся, хозяйки давно нет. Осторожно, тут грязно. Не снимай обувь, впрочем, куртку лучше тоже оставить. Чуешь запах?
Я кивнула:
– Затхлость. Такой аромат, как правило, стоит в давно не проветриваемых нежилых помещениях. Как ты сюда попал?
Собачкин забегал по небольшой комнате, он разглядывал вещи и одновременно говорил:
– Я навел справки. Спиридонова выучилась на медсестру, работала в больнице, жила сначала неподалеку от Сметаниной, затем перебралась сюда. Небось у нее с деньгами было плохо, раз продала хорошую двушку и в эту трущобу переехала. На работе ее не замечали, тихая, исполнительная. И когда Алиса уволилась, о ней не вспоминали. Никаких следов Спиридоновой найти не возможно. Она сейчас нигде не числится, не имеет кредиток, водительских прав, ни разу не обращалась к врачам. Странно, да?
– Вовсе нет, – не согласилась я, – многие люди ни разу в жизни не садились за руль, а пластиковые карты распространены исключительно в крупных городах.
– Но Алиса москвичка! – напомнил Семен. – Клиника, в которой она работала, перечисляла сотрудникам зарплату через банк. Спиридонова не очень много получала и, похоже, нуждалась. Двадцать пятого и десятого числа она сразу снимала в банкомате все деньги. Но вот что интересно, последнюю получку она не тронула, деньги так и лежат на счету. Срок действия кредитки давно истек, но, если Алена попросит возобновить карту, ей выдадут новую и она сможет распорядиться суммой, на которую набежали проценты. Почему не очень обеспеченная медсестра не трогает деньги? А? Теперь обрати внимание на некоторые странности в этой комнате.
Семен взял с телевизора программу передач.
– Глянь, расписание за какой год?
– Это очень старая газета, – ответила я.
Собачкин кивнул.
– Верно. Еще у нее в туалете на бачке валяется гламурный журнал под названием «Мак». Тоже из эпохи египетских пирамид.
Я вышла в коридор, распахнула дверь в совмещенный санузел, увидела журнал и удивилась:
– Он на английском языке!
– И чего? – не понял меня Семен. – Нас интересует дата! Ты когда-нибудь встречала бабу, которая с увлечением листает глянец времен неандерталов? Мода быстро меняется.
Я взяла издание и сдула с него пыль.
– Понимаю, куда ты ведешь, Алисы здесь не было несколько лет. Но меня удивляет выбор ее чтения. Навряд ли простая медсестра в совершенстве владела языком Шекспира. Зачем ей покупать «Мак», который издают в Лондоне? В Москве продается российский вариант, он ничуть не хуже иностранного, те же красивые фото, шмотки, статьи про то, как поймать богатого мужа. Еще один немаловажный момент. Заморский журнал стоит намного дороже, чем русский, Алиса не самый обеспеченный человек, зачем тратить лишние деньги?
Семен махнул рукой.
– Не ищи смысла там, где его нет. В случае с женщинами нет никакой логики. Почему они отдают бешеные бабки за сумки? Отстегивают тысячи исключительно за логотип? Купи себе рюкзачок за пару сотен и бегай! Так нет! Тратят не одну зарплату на кусок кожи!
– Это же сумка! – возмутилась я. – А теперь ответь, по какой причине парни приобретают для своих автомобилей колеса за немыслимые деньги? Ну какая разница, литые у машины диски или обычные? Низкопрофильная резина неэкономична, она быстро изнашивается, и, тем не менее, мужчины предпочитают именно ее. Где ваша логика?
– Это же машина! – удивился Семен.
– Нам с тобой не договориться, гусь свинье не товарищ, – вздохнула я, – вернемся к чтиву. Я настораживаюсь, если вижу нечто, не вписывающееся в общую картину.
– Например, журнал на английском языке? – ехидно перебил Собачкин.
– И его тоже, – кивнула я, – но отвлекись от «Мака». Посмотри внимательно на ванную. Она маленькая, тесная, здесь давно не делали ремонта, отсутствует занавеска, а на крючке висят дорогие полотенца. По случайности у меня такие же, я знаю, сколько они стоят. На полуразбитой полочке у потускневшего зеркала очень дорогой набор по уходу за лицом, крем, лосьон и пенка. Спиридоновой такие не по карману. На бортике ванны гель для тела производства Франции, тоже отнюдь не копеечный.
– Не вижу ничего странного, – пожал плечами Семен.
– В обшарпанной ванной элитная косметика, – пояснила я.
– Ерунда, – хмыкнул сыщик, – пошли, осмотримся.
Через полчаса мы сидели на кухне, и Собачкин поинтересовался:
– Твои выводы?
– В квартире давно никто не живет, – ответила я, – хозяйка отсутствует несколько лет.
– Она умерла, – подхватил Собачкин.
– Свидетельства о смерти мы не видели, – возразила я, – скорей уж можно думать об исчезновении, о котором не заявлено. Родственников у Алисы нет, с работы она уволилась, соседи в доме постоянно меняются, в подъезде живут сплошные алкоголики, отсутствия Спиридоновой просто не заметили.
Собачкин посмотрел в окно, за которым сыпал мелкий снег.
– Жил человек, и нету. Словно муха, никому не нужная. Не редкий случай. Знаешь, почему свидетельства о кончине нет? Сбила Алису на улице машина, женщина умерла, не приходя в сознание, документов в сумочке не было, личность не идентифицировали, близкие ее не искали. Тело продержали в морге положенный законом срок, затем кремировали за госсчет, и усе! Грустно.
Я указала на полку над плитой.
– Видишь чашки?
– И чего? – не понял Семен.
– Странно, что ты стал сыщиком, – не выдержала я, – не замечаешь очевидных вещей. Перед тобой четыре кружки. Две дешевые, фаянсовые, с аляповатым рисунком, третья имеет надпись «Больница», она явно принесена Алисой с работы, а вот четвертая из дорогого костяного фарфора, украшена изображением охотничьих собак. На что угодно готова спорить, ее изготовили в Англии. Подобную чашку на рынке не купишь, и стоит она ого-го сколько! Зачем Алисе обзаводиться дорогой посудой?
