Начав жить по-французски, я даже спать стала лучше. Теперь я не вскакиваю среди ночи, чтобы проверить, есть ли у Дафны чистые колготки для детского сада и подписала ли я дневник Уны. Французская строгость в отношении детей странным образом помогает всем членам семьи немного расслабиться. И это еще больше усиливает мою любовь ко всему французскому!
Призы и ложь
Однажды я пыталась объяснить своей французской подруге нашу американскую страсть к призам, получаемым детьми. Она непонимающе смотрела на меня, а я никак не могла адекватно перевести свою мысль. «Но почему ребенок, который не добился успеха, должен получить приз? – удивлялась моя подруга. – Это снижает ценность приза победителя. Зачем стараться, если призы достанутся всем?»
Я понимаю желание родителей оградить детей от переживания поражения и вручить им утешительный приз, но точка зрения французской подруги тоже имеет смысл. Мои собственные дети обожают соревноваться, но меня слишком расстраивает вид проигравшего. Я смертельно этого боюсь.
В результате любые соревнования заканчиваются моими словами: «Уна, ты победила в категории участников со стрижкой, а ты, Дафна, выиграла в категории участников с розовыми бантиками». Интересно, есть ли во французском языке аналог слова «тряпка»?
Моя сестра как-то призналась мне в страшном проступке. Узнав, что старший сын должен получить приз за победу в шахматном турнире (он очень талантливый шахматист), она тут же побежала в ближайший благотворительный магазин и купила кубок для младшего.
Когда сестра рассказала мне об этом, я подумала, что она поступила очень умно, избавив младшего ребенка от зависти и переживаний. Теперь же я нахожусь под сильным влиянием французской этики, и поступок сестры кажется мне просто жалким. Будь я на ее месте, я никогда бы так не поступила.
Как-то раз я гуляла в парке с нашим восхитительным (и всегда удивительно хорошо пахнущим!) французским другом Полем и увидела воплощение этого принципа в действии. Поль побежал с Дафной наперегонки и обогнал ее. Совершенно естественно: Полю тридцать восемь лет, а Дафне пять.
Дафна не привыкла к поражениям. Она тут же надулась. Поль никак не мог понять, в чем дело. В конце концов он спросил: «Ты же не хотела, чтобы я тебе поддавался, правда?»
Не хотела? Я всегда давала ей себя обогнать. Я часто делала все, что угодно, лишь бы мои дети не ощущали ничего, кроме радости.
Эта прогулка заставила меня задуматься над очень важным вопросом: а так ли дурна ложь, если она произносится во благо? Я задавала этот вопрос американцам и французам, чтобы понять, чем они отличаются друг от друга. Уверена, что вы уже знаете результат. Но на всякий случай я все же расскажу о том, что узнала.
Как мы лжем нашим детям
Американские родители:
● магазин игрушек закрыт;
● вечером мы должны идти на работу. Мы обязаны, хотя, конечно же, предпочли бы остаться дома с тобой;
● в стране кончилось мороженое, но скоро они сделают новое;
● это Санта-Клаус;
● я сберегу твои конфетки, полученные на Хэллоуин;
● извини, но игры на моем телефоне не работают. Потом я все починю и ты сможешь поиграть;
● какой замечательный рисунок!
● мне так нравится, как ты оделся;
● как образно ты пользуешься словами!
● я не могу быть чудовищем, потому что по условиям моего контракта после трех часов дня никакие монстры не предусмотрены.
Французские родители:
● это Санта-Клаус;
● если ты будешь сидеть как червяк, твои кости размягчатся. (Подождите, или это правда?)
Глава 5
LE REPAS DE FAMILLE, или Семейная трапеза
Теперь, когда я лучше понимаю, как работает французская магия, мне хочется вернуться к самому началу моей одержимости французским воспитанием. Неудивительно, что все началось с еды.
Разрешите мне рассказать об обеде в доме моей французской подруги Люси с ее семьей. Этот исторический вечер полностью перевернул мою жизнь. Сначала я пригласила на обед мою подругу, мать двоих детей и истинную парижанку. Они никак не могли приехать из Гарлема в Бруклин вовремя – если только мы не согласимся обедать в пять вечера. Но ведь к семи семья должна быть дома – детей нужно купать и укладывать спать. Удивительно, но Люси не отказалась от приглашения. Они согласились приехать к пяти, а в половине седьмого можно было сесть за стол.
Я терзалась чувством вины, представляя измученных, раскапризничавшихся детей, которые смогут оказаться в постелях не раньше десяти вечера (на одном лишь метро им нужно было ехать больше часа). Но приглашение есть приглашение.
Хотя мы с мужем давно дружим с Люси и ее мужем Джоном, вместе с детьми мы никогда еще не собирались. В тот эпохальный вечер все собрались вместе – старшей дочери Люси было шесть лет, младшей – четыре (как и моей старшей), а Дафне еще не исполнилось двух.
Сначала дети немного стеснялись друг друга, но очень скоро они скрылись в комнате Уны и Дафны и отправились в волшебную страну игр и веселья (и оставили родителей в покое!).
Помню, что я была очень довольна. Во-первых, дети Люси свободно говорили на двух языках и легко переходили с одного на другой. Я радовалась тому, что мои девочки смогут запомнить фразу-другую. Во-вторых, дети Люси произвели на меня глубокое впечатление своими безукоризненными манерами. Они точно должны были благотворно повлиять на моих девочек, что не могло меня не радовать. В-третьих, прошло сорок пять минут, прежде чем я поняла, что не слышу никаких криков (кроме взрывов смеха). Никто не кричал, не плакал, не клянчил вкусненького и не просил включить телевизор. В доме воцарилась необыкновенная атмосфера.
С момента рождения Уны я привыкла общаться с друзьями в осаде – как правило, на коленях сидел хотя бы один ребенок. Ужины превращались в куча-мала – мы пытались поесть, пообщаться с друзьями и сохранить рассудок (не обязательно в таком порядке). Я научилась общаться со взрослыми в перерывах между «концертами» моих детей и/или детей наших гостей. И одновременно еще мне приходилось всех развлекать, накрывать стол и убирать посуду. Как же приятно было спокойно посидеть в гостиной в обществе Джона и Люси и насладиться взрослой беседой за бокалом вина.
Помню, что сказала о той невероятной удаче, которая на нас свалилась, но Джон и Люси просто не поняли, о чем я говорю. Удивляться этому для них было так же странно, как тому, что трехлетний ребенок может ходить. Пока в детской все было спокойно, я поднялась, чтобы накрыть на стол. Помню, как Люси что-то крикнула по-французски, и ее дети тут же оказались рядом со мной. Судя по всему, Люси велела им мне помочь. А знаете, что самое удивительное? Они послушались!
Изумление поджидало меня на каждом шагу. Дети Люси вели себя идеально, но их поведение за столом меня просто поразило – поразило приятно. Были у меня гости или нет, но каждый вечер мне приходилось готовить два ужина – для взрослых и детей. Детям я готовила из более простых продуктов, а потом оставалось только молиться, чтобы еда пришлась им по вкусу.
