Конечно, мне было тогда двадцать пять, и я могла себе позволить скакать из изданья в издание в поисках своего места. Однако мораль моей басни не в этом. А в том, что послеотпускной откат — более опасная вещь, чем кажется на первый взгляд. Я знаю барышню, которая, вернувшись с моря, не могла заставить себя работать ровно два месяца. А ближе к третьему ее бездеятельность логично и органично перетекла в чернейшую депрессию, недовольство собой, неверие в свои силы, в свою способность хоть что-нибудь, хоть когда-нибудь совершить. Дабы выбраться из глубины этой ямы, ей пришлось потратить еще месяц плюс деньги на визиты к психоаналитику.
К слову, в теплые морские края она улетела в середине зимы. Так что винить в ее бедах соблазнительно-подлое лето, рекламные ролики и обложки журналов (напоминающие нам, что в то время, когда ты пашешь, как лошадь, кто-то сидит в белом платье под пальмой) — не стоит. Винить ей оставалось только себя. С октября по декабрь она работала без выходных, вставала в шесть утра, ложилась в два-три ночи, а то и не ложилась вообще. Подняла три проекта и вышла в финал победительницей, с гордо поднятой головой. А затем, вполне довольная собой, упорхнула в Тайланд на две недели. «А теперь подумай, — сказала я ей, — если бы ты проделала ту же работу в нормальном, не изнуряющем, спокойном режиме, у тебя бы и ушло как раз полгода. Ты провернула все за три месяца. Но организм — не дурак. Он взял свое. Все, что ты ему задолжала».
Коли вы последовательно и собственноручно довели себя до хрестоматийного состояния «загнанных лошадей пристреливают» — двумя неделями не откупишься. Возродиться за столь короткий срок, как феникс из пепла, — невозможно. Слишком короткий отдых, напротив, лишь ухудшает положение. Это я имела несчастье доказать на личном примере.
Полгода я писала роман. Полгода друзья, родные и близкие жужжали мне в уши: «Ты зациклилась на работе. Ты должна отдыхать. Переключаться. Съезди куда-то, будет только лучше. Вернешься с новыми силами и быстро закончишь книгу». Я поверила. И рванула во Львов на три дня. Лучше — не стало! Во-первых, все три дня я страдала оттого, что сроки сдачи «сгорели», роман не дописан, и опасная незавершенность ситуации не давала мне расслабиться. Во-вторых, судя по всему, я все же расслабилась. Поскольку, вернувшись домой, к компьютеру, я поняла: у меня просто нет сил заканчивать эту работу. Ну не могу и все! И гори оно огнем!
Конечно, мне было не двадцать пять. И тотальное бессилие, поделенное на любовь к предмету труда, не могло привести к летальному (для работы) исходу. Зато оно помогло мне сформулировать постулат. Участвуя в спринтерском забеге на скорость, выносливость и профессионализм, ближе к финалу, когда сил уже нет, единственным вашим соратником остается взятый тобой темпоритм. Волна, поток, который сам несет тебя к финишу. И не дай тебе бог выпасть из него, переключиться, расслабиться. Измученный организм тут же воспримет это как долгожданную отмашку: «Все! Конец моим мучениям! Пора отдыхать» — и заставить его работать вновь, до тех пор, пока он не восстановится полностью, можно только нереальным, титаническим усилием воли!
А выбор твой, по сути, сводится к следующему: бежать или не бежать? Но прежде чем его совершить, стоит уяснить главный закон, придуманный не мной: «От перемены мест слагаемых сумма не меняется»! Либо ты трудишься до потери пульса полгода и полгода восстанавливаешь потерю. Либо пишешь все тот же роман двенадцать месяцев, отдыхая в отведенные для всех нормальных людей выходные, успевая сбегать на пляж… Либо, как вариант, разрываешь связь с организмом, жжешь себя, как «свечу с двух сторон», и бежишь, бежишь, бежишь, до тех пор, пока не хватит инфаркт. Что весьма вероятно, ибо «сила действия равна силе противодействия» — и этот закон тоже придумала не я. И не я, а та самая барышня, пережившая трехмесячный кризис, вывела в итоге: «Если сам Бог наказал нам отдыхать в воскресенье, почему, собственно, мы считаем себя умнее его?» Мне же, как заядлому трудоголику, принадлежит иная мудрость: «Отдых — это тоже работа!»
Я пришла к ней после трех спринтерских забегов и годичной болезни, которой предшествовал отказ не только от праздников и выходных, но и от летнего отпуска. Мне все время казалось: «Еще чуть-чуть… Я должна успеть!» Остановка мнилась подобной смерти (и, как сказано выше, в чем-то я была права). Но «остановка по требованию» оказалась того ужасней. Именно страх потери любимой профессии, проблемы со зрением (вы можете представить себе слепого писателя? Я не могла!) раз и навсегда отучили меня любить свою профессию до потери сознания.
Хочешь хорошо работать — научись отдыхать, хотя бы из любви к работе. Не хочешь переключаться — надо себя заставлять. Причем (о ужас, ужас!) регулярно. Иначе, к финалу забега хроническая усталость, невменяемость, невыспанность скажется, прежде всего, на результатах труда. А толку-то? И пишешь хуже, чем хочется. И долги организму все равно придется потом возвращать. Еще и велик шанс, что за время реабилитации ты ударишься в самокопание, самобичевание, сомнения и самоедство. Да и где их взять, эти полгода отката? Разве может современная женщина выпасть на шесть месяцев из жизни без финансовых и психологических потерь?
Замечу, отдых в принудительной форме дался мне нелегко (до сих пор то и дело я пытаюсь под любыми предлогами увернуться от выходных). И еще, с тех пор как в мою жизнь вошли суббота и воскресенье, я возненавидела понедельники, которых раньше не замечала. И поняла, почему «понедельник — день тяжелый». Каждый из них как крохотный постотпускной синдром. Те же симптомы — тяжелое тело не хочет подниматься с дивана, голова не хочет думать. И причины те же — сбой темпоритма. Но, к счастью, это уже совсем другая история.
Хотя за время (принудительного, естественно) отпуска я успеваю и отдохнуть, и помаяться последние дни от курортной скуки, вернувшись, я испытываю те же проблемы.
Но, в отличие от большинства, заранее отвожу себе постотпускную неделю на перестройку. Согласитесь, даже профессиональный спортсмен не бросится в новый забег без предварительной разминки! К тому же со времен своего «июньского прокола» я ежегодно обманываю лето, уезжая отдыхать в сентябре. И возвращаюсь обратно, когда за окном капает несоблазнительный дождь, а все окружающие говорят исключительно на рабочие темы. Вот только работать не хочется! Хочется тратить деньги, хвастаться купленными на приморской набережной бусами… «И не надо себя заставлять, — говорю я себе. — Неделя «не хочется» — это нормально. Обычный сбой темпоритма, вроде понедельничного».
Но если работать не хочется месяц иль два… Нужно срочно сосчитать, сколько выходных было у вас в минувшем году. И вспомнить: «Если уж сам Господь Бог счел нужным слегка отдохнуть на седьмой день сотворения мира, может, и правда, не стоит считать себя умнее его?»
Влюбленный Дед Мороз
Представьте себе, что ваш сексотип — высокий блондин, а ни один из них не обращает на вас внимания. Вам нравится красный цвет помады, но именно она вам катастрофически не идет. Обожаете шоколад, но у вас на него аллергия. В арсенале каждой барышни найдется пара-тройка таких обидных парадоксов. Мне не повезло больше других. Я безумно люблю Новый год! А он столь же маниакально не любит меня.
