— К-какая л-любовь, — захлебнулась внезапными слезами Лиарена. — Ты всегда на меня кричал и думал только о пользе для своего доранта!
— Кричал, — зло скрипнул Тайдир зубами. — Потому как дурак. Просто за год успел придумать тебя до мелочей… слова, взгляды, действия… а ты оказалась совсем другой, и намного лучше той, какую сочинил я. В тысячи раз… но, к сожалению, мне не сразу стало это понятно. Может быть, я и недостоин такой доброй, честной, благородной, самоотверженной… ведь ты же в тот день спасла меня, я помню, как падал в пасть монстра. Но Лиа, я никогда бы не перестал тебя любить, даже если бы ты оказалась простой служанкой, как я тогда подумал. Почему ты плачешь?
Он попытался выбраться из кресла и сердито взрыкнул, когда это не удалось.
— Зелен, — всхлипнув в последний раз, произнесла Лиарена, стараясь, чтобы это прозвучало строго, — немедленно распутай свои ловушки, пока я не рассердилась. И отправляйся на кухню, а сюда без зова никогда не являйся.
— Лиа… — огорчился дорин, глядя, как его жена поднимается с кресла, — ты мне не поверила?
— А разве ты не Калью звал? — Проходя мимо очага, девушка незаметно вытащила из рукава приготовленный листок с ультиматумом и швырнула в закопченный зев вместе с огненным шариком.
— Неужели ты ревнуешь? — недоверчиво качнул головой Тайдир и на миг даже заулыбался. — Так совершенно напрасно. Никогда мне не нужна была Калья, я просто пытался обелить перед домочадцами Дильяну. Когда она ждала Карика, то была невероятно обидчивой и мнительной, плакала из-за каждого косого взгляда, хотя Барент почти каждый день приводил по вечерам в ее покои Витерна. Но я все равно Калью больше месяца выдержать не смог, просто тошнило от ее жадности и глупости. Поверь, Лиа, она ни секунды не была для меня близким человеком.
— Я попробую… но в последний раз. — Присев на подлокотник его кресла, дорина неумело обняла мужа за шею и поспешно уткнулась носом в его волосы, не желая, чтобы Тайдир рассмотрел ее счастливый и одновременно виноватый взгляд.
Впрочем, он и не собирался ничего рассматривать — истово стиснул девичью талию чуть дрожащими руками, прижался губами к ее плечу и неожиданно длинно, почти со всхлипом выдохнул:
— Любимая… как же я боялся…
Лиарена только крепче вцепилась в его шею, рассказывать мужу, сколько боли и горя пережила за эти дни она сама, девушка не собиралась. Может быть, когда-нибудь позже, к старости, если выпадет случай.
Сколько они сидели так, обнявшись, дорина не знала. Как она оказалась на коленях мужа, а его постепенно осмелевшие руки — на ее плечах, с которых почему-то сползло платье, девушка тоже не запомнила, но очнулась, когда с уст Тайдира сорвалось невольное шипение.
— Кольцо? — сразу догадалась Лиарена, отстранилась от мужа, поправляя платье, и огорченно призналась: — Я могла бы его снять, но сейчас мне нужно научиться посылать отцу сигнал. Мы с тобой в западне. И если я не сумею увеличить свои способности, можем остаться тут навеки.
— Ты мне этого не говорила, — еле заметно нахмурился дорин, минуту подумал и протянул жене ладонь: — Снимай. Я сумею держать себя в руках… не сомневайся.
— Да я и не сомневаюсь, — покладисто буркнула Лиарена и неожиданно даже для самой себя еле слышно добавила: — Но как надоело…
— Что тебе надоело? — все же расслышал Тайдир и рывком вернул жену на колени. — Лиа?!
Пару секунд потрясенно рассматривал ее пылающее от нахлынувшего смущения лицо, потом притянул ближе и накрыл ее губы жадным поцелуем.
— Перестань, — с трудом освободилась Лиарена через минуту, вспомнив про кольцо. — Тебе же больно.
— Мне было намного больнее, — с чувством пробормотал дорин, восторженно рассматривая ее засиявшие глаза, — когда я думал, что ты меня презираешь и никогда не полюбишь… Даже не представляешь, как это тяжело.
— Представляю, — не выдержала Лиарена и спрятала лицо у него на груди. — Уже почти год как отлично знакома с этой болью.
— Любимая… — задохнулся дорин, осознав смысл этих слов. — А я ведь даже и не подозревал… да я не мог и надеяться… ты смотрела в тот день так холодно, почти с ненавистью…
— Я и ненавидела, — горько вздохнула дорина, на миг переносясь в тот ясный, весенний день, и тихо призналась: — Только саму себя. За недостойную благородной донны зависть к любимой сестре. Отпусти меня, пока это проклятое кольцо не сожгло тебе палец.
— Черт с ним, с пальцем, — заупрямился Тайдир, не желая выпускать из рук свое долгожданное счастье, но Лиарена все же настояла.
Пересела в соседнее кресло, взяла протянутую ей руку и огорченно вздохнула, рассмотрев алевшую волдырями кожу под кольцом. Быстро нагнулась и нежно поцеловала пострадавший палец.
Дорин что-то рыкнул, попытался вскочить, но обнаружил невидимые путы, которыми был накрепко привязан к креслу.
— Это нечестный способ, любимая, — с досадой объявил он жене, но снова покрасневшая от смущения Лиарена сделала вид, будто ничего не слышит, всецело занятая освобождением мужа от проклятого украшения.
Просунув между металлом и обожженной кожей тонкую, как волос, воздушную плеть, магиня бережно обернула ею, как бинтом, пострадавшее место, а потом добавила силы верхнему слою, заставляя его расширяться. Металл мгновенно нагрелся и начал светиться, но дорина упрямо добавляла в верхний слой плети льда, а нижний делая крепче стали. Раздавить палец мужа она вовсе не желала. Через несколько минут свечение кольца начало угасать, и магиня облегченно выдохнула. Как выяснилось, Ильтар залил в свой амулет не так уж много силы и отнюдь не предполагал, что его ученица сама будет помогать мужу избавляться от позорного поводка.
— Спасибо, родная, — серьезно сказал Тайдир, когда кольцо соскочило с пальца и, звонко звякнув о плиты пола, бесполезной безделицей поскакало в угол. — А теперь ты меня освободишь?
— Уже отпустила, — нежно улыбнулась ему Лиарена и непритворно вздохнула. — Но мне пора идти в зал. День в самом разгаре, и погода хорошая… так хочется, чтобы кто-нибудь из магов или дозорных рассмотрел мои знаки.
— А я не помешаю, если пойду с тобой? — с кажущейся небрежностью осведомился дорин, но его напряженный взгляд вернее всяких клятв сказал девушке, насколько важен мужу ее ответ.
Но почему-то оказалось так трудно объяснить ему, что все произнесенные ею недавно слова были не просто утешением или объяснением, а истиной, которую она выстрадала, осознала и приняла как неотвратимую данность. Но вот повторять вслух каждую минуту никак не может, словно это зачарованные драгоценности, которые могут растаять от слишком частого использования.
— Тай… — снова краснея, пробормотала она. — Ты мне не мешаешь, если не прикасаешься.
— Я постараюсь не касаться, — пообещал дорин и не выдержал, тут же обнял ее за талию и нежно притронулся губами к виску. — А это — только пока мы идем туда.
Он и в самом деле выполнил свое обещание: сидел в кресле чуть в сторонке, пил целебный настой и жевал сушеные фрукты, внимательно наблюдая за действиями жены. А иногда, когда Лиарена отдыхала, обессиленно откинувшись на подушки, приходил со стаканом сока и поил ее из своих рук, получая взамен торопливые и горячие поцелуи. И даже не подозревал, какие крамольные мысли зреют в такие моменты в голове жены, тихо краснеющей от откровенного восхищения, переполнявшего его жаркие взгляды.
