Хадкор медленно повернул голову в его сторону и с минуту молча разглядывал — с таким же интересом, с каким посетители зоопарка взирают на забавную зверушку в клетке.
— Разве я спрашивал Ваше мнение, господин пилот? — наконец осведомился он.
— Нет, — растерялся Алан.
— Тогда на будущее: держите его при себе, — припечатал вергийский «принц».
Алан переглянулся с Айзук: оба чувствовали себя униженными, оба судорожно соображали, что можно было бы противопоставить столь высокомерному обращению, но ничего не могли придумать.
Тем временем официанты принесли заказанные блюда, и все принялись за еду. Хадкор больше не изъявлял желания беседовать с атонцами: он вполголоса переговаривался с Дайо. А Алан, пользуясь возможностью, наблюдал за одним из «вершителей вселенских судеб».
Если бы не неприязнь, которую испытывал он по отношению к Хадкору, он, пожалуй, мог бы назвать того красивым молодым человеком: высокий рост, мужественно развернутые плечи, глаза цвета безоблачного, знойного июльского неба, тонкие, точеные черты лица, аристократические манеры. Однако спесь и заносчивость, сквозящие в этих самых манерах и взгляде, ощущались довольно явственно и производили отталкивающее впечатление. «А вот Рилонда всегда общается очень просто и этим мгновенно располагает к себе, — подумал Алан, — хотя его статус уж точно не ниже…»
Закончив обедать, Хадкор поднялся и, кивнув оставшимся, вышел из столовой. Дайо последовал за ним, но предварительно, убедившись, что за вергийцем закрылась дверь, наклонился к друзьям и быстро прошептал:
— В девять вечера в моей каюте.
Без пяти девять Алан вышел из рубки. Озираясь, прячась и выжидая за поворотами коридоров, никем не замеченный, он достиг каюты Дайо и нырнул в открытую дверь.
Дайо сидел в кресле, он улыбнулся:
— Хорошо, что выбрался, садись. Подождем Айзук.
Айзук появилась через несколько минут. Она не просто вошла — ворвалась, и подскочив к Дайо, остановилась над ним, уперев руки в бока. От нее, словно жар, исходило возмущение, глаза и щеки пылали.
— Что это было?! — воскликнула она. — Сегодня, за обедом? Что это было?!
Дайо попытался сдержать улыбку, но у него не получилось.
— Извини, Айзук, — мягко ответил он. — Мне так нужно было по роли.
— Ага, по роли… И, смотрите-ка, сидит тут еще, улыбается! Такой довольный, спокойный!
— Оставаться спокойными дипломатов учат… А у тебя, я смотрю, горячий темперамент? — Дайо, похоже, нравилось поддразнивать девушку.
Айзук отступила на шаг, и взгляд ее из негодующего вдруг превратился в насмешливый.
— Да. И это — не единственное мое достоинство.
— Вот как? Зачем же ты скрываешь остальные?
— А, так язвить Вы тоже умеете, господин дипломат?
— И это не единственное мое достоинство.
— Ребята, прекратите! — взмолился Алан. — Айзук, сядь, успокойся! Разве ты не понимаешь, что Дайо старается завоевать расположение Хадкора, подружиться с ним?
— Да, я подстраиваюсь под его поведение, чтобы он без сомнений принимал меня за своего и чтобы достичь взаимопонимания.
— И как твои успехи?
— Очень неплохие. Похоже, я вполне устраиваю его в качестве собеседника и советчика.
— Ну-ну, — усмехнулась Айзук и наконец-то тоже уселась в кресло.
— Итак, — Дайо обвел взглядом друзей, — поскольку все угомонились, давайте о деле. Ваши каюты наверняка находятся под наблюдением, поэтому встречаться там рискованно. Здесь я обшарил все до миллиметра, ничего не нашел. Все-таки за своими вергийцы не следят… Однако есть другая опасность: в любой момент ко мне может зайти Хадкор, и я не в праве не впустить его. Если он постучит, Айзук, ты прячешься в шкаф, Алан — под кровать.
Айзук снова усмехнулась.
— Другого выхода нет, если мы не хотим провалить операцию… А теперь, Айзук, расскажи, поподробнее о Геле.
— Геле действительно плохо, — помрачнела девушка. — У нее жар, по большей части бессознательное состояние. Я, конечно, ставлю ей все, что требуется, но инфекция запущена. Нужно еще время.
— Но она выздоровеет?
— Организм молодой, иммунитет хороший… Думаю, да.
— А как ведет себя Веланда?
— Веланда ухаживает за ней лучше любого медика, и ничего предосудительного себе не позволяет. Но выглядит он очень измученным.
— Еще бы, — покачал головой Дайо. — У тебя, Алан, какие новости?
— Подмена координат прошла успешно, — отчитался Алан. — И еще: я скачал схему корабля. Вот, возьмите, — и он протянул каждому план «Урагана».
— О, это замечательно, — обрадовался Дайо. — Это точно пригодится.
— Не знаешь, где заперта Энита?
— Знаю. Вот здесь, — и Дайо показал на самый отдаленный отсек. — Но только очень тебя прошу — не вздумай туда ходить. На таком дальнем пути ты обязательно попадешься на глаза вергийцам, и, кроме того, со слов Хадкора мне известно, что у каюты круглосуточно дежурят сменяющиеся охранники. Они пропускают только официантов, доставляющих Эните еду, и самого Хадкора. Поговорить по космофону тоже не удастся, так как у Хадкора с ней особый канал связи, закрытый для других. Алан, я понимаю, тебе трудно находиться почти рядом с ней и не иметь возможности встретиться, но, пожалуйста, потерпи.
Алан опустил голову: Дайо попал в самую точку. Все это время, находясь на «Урагане», он мечтал об одном — может быть, удастся увидеть Эниту… Хрупкие надежды разбились о реальность, тщательно организованную Хадкором…
Он тяжело вздохнул.
— Конечно, я потерплю.
В этот момент раздался стук в дверь.
— Это Хадкор! — всплеснул руками Дайо. — Прячьтесь!
Айзук мгновенно исчезла в шкафу, Алан залез под кровать. Там, вопреки ожиданиям, было вполне удобно: пушистый ковер и никакой пыли. Алан расположился на спине, закинув руки за голову, и приготовился слушать.
— Зирлам, ты один? — раздался голос Хадкора.
Имя «Зирлам» принадлежало вергийскому дипломату, которого выбрал в посольстве Данхар, и в процессе операции автоматически перешло к Дайо.
— Конечно, один, с кем же мне быть? — голос Дайо звучал абсолютно ровно и безмятежно, как будто секунду назад не было в его каюте никакого переполоха. — Проходи, присаживайся. Что-нибудь выпьешь?
— Нет, не сейчас. Я хотел бы с тобой поговорить.
— Я весь внимание.
— Зирлам, ты когда-нибудь ухаживал за девушкой?
— Хм… Да, приходилось.
— А мне вот нет… Точнее, девушек-то у меня было много, честно сказать, со счету давно сбился, но чтоб вот так, чтобы предпринимать что-то, пытаться обратить на себя внимание, заинтересовать… Такого я никогда не делал, — в его тоне послышалось непривычное смущение.
