Ефрейтора словно ударили железным прутом. Мутилось сознание, по лицу текла кровь. Он кое-как остановил машину и вывалился наружу. Унтер-офицер и двое оставшихся минометчиков расстреляли магазины своих автоматов, тяжело ранив Фролова и еще одного бойца.
Пока перезаряжали оружие, пуля настигла еще одного минометчика. Унтер-офицер, прячась за колесо машины, бросил две гранаты. Сержант выронил «ППШ», а его товарищ, тоже служивший в начале войны в Прикарпатье, заменив диск, бил длинными очередями, целясь в унтер-офицера. Шипело пробитое колесо, загорелся двигатель «Опеля», куда угодило несколько зажигательных пуль.
Из кузова спрыгнул уцелевший минометчик. Шофер, зажав голову ладонями, извивался на земле от боли.
– Помогите… кто-нибудь…
Ломкая осенняя трава вокруг него была покрыта сгустками крови. Ее было много. Водитель, веселый парень из Эльзаса, любитель русских девушек, которых он брал походя, никогда не церемонясь, был ранен смертельно.
– Господи, я ведь не умру?
Но минометчику было не до него. Он стрелял из карабина, лихорадочно передергивая затвор, и смотрел, как отползает от горящего двигателя раненый унтер-офицер.
В любую минуту мог вспыхнуть бензобак, затем сдетонируют четыре сотни мин, которые не оставят ничего живого вокруг. Солдат выпустил последнюю пулю из обоймы и, пригнувшись, побежал прочь. Господи, помоги! Минометчик невольно повторял слова обреченного шофера.
Ведь Бог ему обязан помочь. Он всегда посещал церковные службы и даже в условиях войны находил время исповедаться пастору. Хотя больших грехов за ним не было. Солдат выполнял то, что ему прикажут.
Когда отбирали добровольцев для расстрела заложников, он делал шаг вперед. И лейтенант, командир взвода, одобрительно кивал. И унтер-офицер был доволен старательностью молодого солдата из французского Эльзаса. А значит, и Бог простит, что стрелять приходилось не только в мужчин, но и в женщин, подростков, даже детей.
Они были евреи либо связаны с партизанами. За участие в «акциях» (так это называлось) давали ром и хорошие консервы. А эсэсовцы разрешали провести полчаса с молодыми девушками-еврейками. Пусть тоже получат удовольствие перед смертью. Девушки надеялись, что своими юными телами они откупятся от смерти, но их все равно убивали.
Пост впереди горел, там тоже стреляли. Солдат бросился на землю и зарядил карабин. Сильный грохот заставил его обернуться. Взорвалась их машина с минами. От грузовика остались лишь погнутая рама, два или три горящих колеса и часть двигателя.
Кроме него, кажется, никто не уцелел. Укороченное тело унтер-офицера (ему оторвало ноги) лежало в дымившейся траве. Солдат узнал своего командира по каске с маскировочной сеткой. Еще он увидел русского пулеметчика, тащившего на себе раненого товарища.
Мелькнула мысль выстрелить в него – солдат был метким стрелком. Но стоит ли рисковать после того, как Бог его спас? Если он промахнется, русский снимет из-за плеча свой пулемет и откроет ответный огонь.
Минометчик ошибался. К пулемету пограничника не оставалось патронов. Он выпустил последний диск в сторону поста и бензозаправки, которая уже горела. Видимо, ее поджег снайпер Грицевич.
Затем разбил о землю два автомата «ППШ» и выбросил затворы. Сержант Михаил Фролов и еще один боец умерли от ран. Пулеметчик подхватил под мышку раненого товарища.
– Пошли потихоньку к нашим. Сможешь ноги передвигать?
– Смогу, – ответил парень, один из новичков в отряде, раненный в бок и руку.
Через полчаса они встретились с Грицевичем и двумя другими бойцами. Наскоро соорудили носилки и углубились в лес.
На посту военной полиции было не до них. Там тоже имелись убитые, горели цистерны с горючим, а фельдфебель никак не мог связаться со штабом.
– Вы меня слышите? Это пост ноль три. На нас напали парашютисты, требуется помощь.
Пулеметчик беспокойно оглядывался по сторонам и время от времени давал очередь в одну-другую сторону. Подмога вскоре подоспела. Солдаты из роты военной полиции и группа полицаев начали прочесывать ближний лес. Он казался мрачным и враждебным, хотя выглянуло солнце и в воздухе кружили яркие осенние листья.
Эти октябрьские дни, когда бойцы Журавлева отвлекающими ударами спасали остатки партизанского отряда «Сталинцы», стали не самыми лучшими днями. Погиб опытный пограничник Миша Фролов, хороший веселый парень, никогда не бежавший от опасности. В его группе погибли также двое молодых бойцов.
Не обошлось без потерь перебазирование на новое место санчасти, тыловой службы, перевозка боеприпасов, продовольствия и единственной рации в отряде.
Запасная база находилась в четырнадцати километрах, но на войне, как известно, по прямой не ходят. Обоз с ранеными и грузом петлял по малонаезженным лесным дорогам, обходя места, где могли находиться вражеские посты и засады.
Обоз охраняло отделение сержанта Мальцева. Первый день обошелся без происшествий. Старшина Будько, осторожный и тертый пограничник, действовал с большой осторожностью. Впереди обоза шла разведка, чутко реагируя на малейшие признаки опасности.
В одном месте несколько часов простояли в гуще болотистой низины. Дорогу перекрывала засада из пяти-шести полицаев – только они могли забраться в такую глушь. Вступать в бой старшина категорически запретил.
– Без шума мы их ликвидировать не сумеем. Успеют пустить ракету, и Шамрай со своей шайкой через час уже здесь будет.
Имя начальника районной полиции за последнее время звучало все чаще. Уже было известно, что Тимофей Шамраев, имевший давние счеты с Ильей Бажаном (бывшим председателем колхоза, а затем ставшим директором крупного совхоза), сыграл главную роль в разгроме партизанского отряда «Сталинцы».
Одновременно районная полиция искала следы особого отряда НКВД, за ликвидацию которого Шамрая ожидала крупная награда. Попытки забросить в отряд двух агентов провалились. Всех новичков тщательно проверял особист Виктор Авдеев.
Один из агентов запутался в вымышленной биографии и был расстрелян. Разоблачить второго полностью не удалось, улик против него не было. Однако местные жители видели «добровольца» выходящим из районной полиции, обнаружились мелкие нестыковки в рассказе о прохождении службы в Красной Армии.
Лейтенант Авдеев нажал на подозреваемого как следует. Тот не признался и был убит при попытке сбежать. Но Шамрай свою охоту за отрядом Журавлева не прекращал. Поэтому так осторожно действовал старшина Будько, уклоняясь от любых столкновений.
Однако на второй день опасность пришла совсем с другой стороны. Обоз заметил пилот легкого бомбардировщика «Хеншель-123». Это был устаревший биплан, снятый с вооружения фронтовых частей люфтваффе из-за малой скорости и слабого вооружения. Однако эти небольшие, похожие на бочонки самолеты неплохо проявили себя в тыловых операциях против партизан и попавших в окружение советских частей.
