– В чем же?
– Я номера проверял, отследить их трудно – серии разные.
– Менты откуда взялись?
– Стечение обстоятельств, – ухмыльнулся Шпит.
– Перестраховаться все равно не мешает. Это Давид нас втянул в авантюру.
– Я втянул, – твердо сказал Шпит. – Мне Давид предложил, я и согласился. И не жалею.
"Мерседес” с откидным верхом Садко поставил напротив крыльца редакции, бампер оказался вровень со стойкой знака, запрещающего стоянку в любое время дня и ночи. Гаишник, прогуливающийся у перекрестка с полосатой палкой в руке, сделал вид, что не замечает огромной розовой машины.
– Где Козлов? Иди поторопи.
Небывалый случай, чтобы Шпиту приходилось кого-то ждать. Садко, не открывая дверцы, лихо выпрыгнул через верх на проезжую часть и мигом взлетел на второй этаж старого дома, где располагалась редакция курортной газеты. Помещение было обустроено по американскому образцу. Все сотрудники сидели в одной огромной комнате. Уголок главного редактора отгораживала стеклянная перегородка, через которую он мог наблюдать, идет работа или сотрудники дурака валяют. В любой другой день, кроме пятницы, в помещении находилось максимум человек пять. В пятницу же здесь собирался весь штат газеты.
Столов на всех не хватало, сидели где придется: на подоконниках, на столешницах компьютерных стоек. Работа не останавливалась ни на секунду. У телефонного аппарата выстроилась очередь.
Садко обвел помещение взглядом. Козлов писал, стоя на коленях перед стулом, пристроив картонную папку на сиденье. Ручка лихо носилась по бумаге, оставляя малопонятные каракули.
На появление Садко никто не обратил внимания, с таким же успехом здесь мог оказаться и омоновец с автоматом наперевес, и шайка бандитов в черных масках с пистолетами наготове. Редакция жила одной целью: сдать номер в срок. Всего остального не существовало.
– Эй, Толик, – Садко тронул Козлова за плечо.
Тот, даже не обернувшись, проворчал:
– Иди на хер.
– Шпит ждет.
Имя Шпита подействовало как заклинание. Козлов бросил взгляд на часы, и лицо его исказил ужас.
– Скажи ему.., сейчас спускаюсь, скажи, редактор задержал.., придумай что-нибудь, Садко. Мне последний абзац дописать надо.
– Ясно, – Садко заглянул через плечо журналиста, но из написанного не понял ни единого слова. – Шпит ждать не любит.
– Я знаю, не мешай, – и Козлов, как школьник, прикрыл написанное от Садко ладонью.
Садко вразвалочку, как и подобает уголовнику, направился к выходу. Ощупал взглядом стройные бедра молодой корреспондентки. Девушка в короткой юбке писала, стоя у стола. Она согнулась так сильно, что, присядь Садко на полусогнутых, увидел бы полоску беленьких трусиков.
– Как звали убитого? – девушка вскинула голову и посмотрела прямо на Садко.
Тот от неожиданности чуть было не выпалил настоящее имя подельника: Давид. Но вовремя спохватился.
– Какого, дорогая?
– Его в с дачке убили.
– Откуда мне знать? Это твой хлеб – имена знать и события.
– Мужчина, – девушка выпрямилась, – вы меня своим взглядом догола раздели. Оденьте и можете идти.
– Чего тогда, дура, так вырядилась? На улице бы тебя встретил, за проститутку принял бы.
Подруга корреспондентки оторвалась от монитора компьютера и зашептала ей на ухо:
– Не заедайся. Это человек Шпита.
– Шпита… – шепотом проговорила корреспондентка.
Она была наслышана об этом криминальном авторитете.
– Можно у вас интервью веять? – сменила она тон, обращаясь к Садко.
– Взять можно. А интервью – нет, – с улыбкой ответил бандит.
– Я же говорила тебе, не заедайся.
– Уже и спросить нельзя? А если не сегодня? – бросила она вдогонку Садко. – В другой день.
– В другой день – подумаю.
Бандит спустился к заждавшемуся Шпиту.
– Где урод писучий?
– Сейчас идет, его главный к себе вызвал. Бабы у них в редакции ничего.
– Наглые только и в душу лезут, – сказал Шпит.
– У них две бабы ничего – молодые, – отозвался Садко, – остальные, на мой вкус, староватые.
– Педофил ты несчастный, – Шпит хлопнул Садко по плечу, – для тебя, если баба старше восемнадцати, то это уже не баба.
– Нет, если старше двадцати двух, – абсолютно серьезно ответил бандит.
Козлов спускался по лестнице, на ходу придумывая продолжение статьи об убийстве в обменнике. Он знал о преступлении не больше, чем жители города и милиция. Но журналист просто обязан знать больше. Не знаешь – высоси из пальца.
«Кто он, убитый? – думал Козлов. – Известно одно: он кавказец. Если написать, что грузин, для Сочи этот вариант не пройдет. К грузинам здесь отношение нормальное. Сгодился бы и абхаз, но если он потом абхазом не окажется, то неприятностей с местными не оберешься. Лучше всего написать, что он, видимо, был чеченцем. Чечены далеко, здесь меня не достанут. Да и курортной газеты они не читают. Лечатся боевики не в Сочи, а на курортах Абхазии.»
– А вот и ты, – радостно закричал Козлов, лишь только увидел заждавшегося его Шпита.
Радость выглядела притворной. Но надо же чем-то оправдать опоздание.
– Ты языком не болтай, в машину садись, – приказал Шпит.
Козлов не геройствовал, в машину через верх не запрыгивал, открыл дверцу и, как солидный человек, забрался на заднее сиденье.
– Поехали, – Шпит тронул Садко за локоть.
– Надеюсь, меня не везут в горный лес закапывать? – с улыбкой спросил Козлов.
– Ты слишком много знаешь, чтобы тебя закопать вместе с воспоминаниями, – усмехнулся Шпит. – Но едем мы в лес.
– Давно в лесу не был.
– Остановись здесь. “Горный лес” – это название кафе, – рассмеялся Шпит. – Отдельный столик, – сказал он официанту. – Так, чтобы никто нам не мешал.
– Одну минуточку.
Из-за ширмочки, отгораживающей угол террасы, официант прогнал двух своих знакомых: парня и девушку. Те ничуть не обиделись. Прихватили недопитое пиво в бутылках и, обнявшись, спустились по лестнице.
– Люблю понятливых, таких, как ты, – Шпит посмотрел на Козлова.
Тот пожал плечами.
– Я свое место в жизни знаю, в отличие от многих коллег. На королев не зарюсь, довольствуюсь четырьмястами баксами в месяц, езжу на общественном транспорте.
– И пиво, кстати, не забудь принести, – крикнул Козлов официанту.
