– Никак не пойму, – говорил шофер, – кто ты такой?! На мента не похож, на бандита тоже.
– Я человек, который платит тебе деньги, – усмехнулся Сергей.
– Это самые лучшие люди в мире, – расплылся в улыбке шофер, продолжая следить за машиной, остановившейся у светофора.
– Кажется, прибываем в конечный пункт, – шофер, оторвав руку от руля, указал на идущую впереди машину.
У той мигал левый поворот.
Автомобиль, в котором ехал Шпит, притормозил, из него вышел Анатолий Козлов. Затем машина свернула, следом за ней и та, в которой ехал Садко.
– Сбавь скорость, но не останавливайся, – Дорогин проехал мимо съезда, убедился, что машины заехали во двор, и через две сотни метров резко приказал:
– Стой! Вот твои деньги, – Дорогин положил на приборную панель свернутые в трубочку российские рубли, перетянутые резинкой.
– Теперь что?
– Теперь до свидания.
– Помощь не нужна?
– Мне пригодилась бы твоя машина, но я не уверен, что ты захочешь отдать ее в чужие руки.
– Машину, как женщину, отдавать нельзя никому.
– Даже в пользование? – усмехнулся Дорогин.
– Я не против, если моя жена для гостя приготовит поесть и постелит ему кровать, но спать с ней я предпочитаю сам.
– Можешь подождать, но это необязательно. Уже смеркалось. Дорогин нырнул в густые, буйно разросшиеся кусты и вскоре подобрался к ограде дома. Бандиты показались не сразу.
* * *
Старые деревья, выложенные тротуарной плиткой дорожки, просторная терраса с плетеными креслами и столом, за который можно при желании усадить человек двадцать… Над террасой горело несколько ярких ламп.
Шпит сидел во главе стола, перед ним стояла огромная тарелка с тонко нарезанным мясом и золотистой жареной картошкой. Пузатая, оплетенная камышом бутылка с вином возвышалась у правой руки главаря бандитов. Садко и Лебедь довольствовались минералкой. И тарелка у них была одна на двоих.
Когда Дорогин наблюдал за бандитами из окна номера, он еще не был уверен, что это те люди, которых он видел на дороге. Теперь же, когда их разделяло каких-то двадцать метров, когда яркие лампы освещали их лица, у него уже не оставалось сомнений. “Да, это те самые люди. Но тогда их было минимум четверо. Где же четвертый?"
– Тосо опознали, – говорил Шпит, грозно поглядывая на Садко и Лебедя, будто бы это была их вина.
– Мы его по правилам утопили, как ты велел.
– Не в этом дело, – вздохнул Шпит и залпом выпил полстакана вина. – Значит, и Давида скоро опознают. А с ним меня в городе видели.
– Тебя много с кем видели.
– И вас видели, возле обменника. Люди, чьи деньги мы прибрали к рукам, не дураки. Они быстрее милиции спохватятся, поймут, что к чему.
– Рвать когти надо, – сказал Садко и поперхнулся куском непрожеванного мяса.
– Неверный ответ, – палец Шпита указал прямо на Садко. – Мы должны связаться с теми, кому деньги принадлежат, и предложить им обмен. Только они знают, куда такую кучу фальшивых баксов можно пристроить.
Глаза Лебедя засияли от счастья. Наконец-то ему в голову пришла дельная мысль.
– Шпит, ты не дело говоришь. Прикинь по-другому. Кому-то же они сюда деньги везли. Вот этим ребятам мы и должны их вдуть.
– А ты не глуп! – присвистнул Шпит.
– Одно плохо, как я понимаю, нас уже вовсю ищут. Поэтому мое предложение: еще пару дней пересидеть тихо, ничего не предпринимая. Хватит, что мы засветились с поисками пассажира “фольксвагена”.
– Черт с вами, могу и вам налить, – Шпит хозяйской рукой налил полные стаканы вина Садко и Лебедю. – На сегодня отбой. Можете немного оттянуться.
Бандиты, уже несколько дней не пробовавшие спиртного, с удовольствием выпили.
«Надо дождаться, когда их не будет дома, – подумал Дорогин – Сегодня соваться опасно. Они, несомненно, вооружены. Один с ножом я с ними не справлюсь, если хорошенько перетряхну дом, возможно, найду оружие. Деньги они здесь вряд ли держат. Разве что на карманные расходы.»
Он, стараясь не хрустеть ветками, пробрался сквозь кусты и увидел на шоссе своего шофера. Тот терпеливо дожидался клиента, сидя на багажнике машины.
– Едем, на сегодня все.
– К “Черноморской акуле”?
– Туда. Только не гони, мне на скорости плохо думается, – напомнил Дорогин.
Они проехали пару километров. Сергей сидел в задумчивости, не обращая внимания на то, что пепел с сигареты падает ему прямо на джинсы. “Я сегодня же должен позвонить Тамаре в клинику. Она, наверное, волнуется. Поехал – и ни слуху ни духу… Судьба специально распорядилась так, чтобы Пашка перед смертью еще раз повидал меня, увидел Тамару. Есть какой-то смысл в том, что он погиб совсем рядом с детским домом, судьба сама вела его к этому месту… Еще у себя дома я заметил, какой странный у него взгляд, словно он видел что-то, недоступное другим, – то, что находится за границей, отделяющей жизнь от смерти. Хотя нет, все это полная чушь. Я все придумываю. Не случись трагедии, я бы и не думал об этом."
Дорогин встрепенулся, увидев на шоссе фигуру одиноко бредущего человека.
– Стой, – сказал он водителю. – Завтра, если хочешь, можешь отыскать меня в гостинице, – и, ничего не объясняя, сунул водителю деньги и вышел на тротуар.
Таксист лишь пожал плечами.
– Хозяин – барин..
Машина скрылась за поворотом. Дорогин не спеша шел следом за Анатолием Козловым. Тот решил перед сном пройтись от дома Шпита до своего дома пешком. Он не чувствовал за собой большой вины, сдав Дорогина бандитам.
«Что мне еще оставалось делать? – думал Козлов. – Он мне чужой человек, а Шпит – роднее родного.»
– Извини, мужик, но, по-моему, ты разогнался, – услышал Козлов за собой хриплый голос и обернулся.
Его лицо тут же сделалось бледным. Дорогин был единственным человеком, которого он боялся и не хотел видеть.
– Мужик, ты чего?
– Не догадываешься?
– Я же не со зла и не из вредности.
– Я этого и не говорил.
Дорогин сгреб журналиста в охапку и, как тот ни упирался, потащил его сквозь хрустящие кусты к обрывистому берегу. Козлов сучил ногами, хватался за ветки, но силы явно были неравные. Муму бросил Козлова на самый край обрыва и прижал коленом к земле.
– Теперь ты мне расскажешь все по порядку, честно и откровенно, без утайки.
Козлов затравленно озирался. Помощи ждать было неоткуда, но особой агрессивности в нападавшем он не чувствовал.
– Идет, – наконец выдохнул он. – Только это останется между нами.
