– Нормальный получился кораблик, – поделилась впечатлениями Катя, когда мы после первого плавания, продолжавшегося час с минутами, вернулись в бухту и подвели «Дельфин» к заранее построенному еще в апреле причалу. Все-таки этот катамаран был слишком тяжел для того, чтобы после каждого заплыва вытаскивать его на берег.
– Очень даже у вас неплохо вышло, – продолжила Катя, когда мы сошли на берег, – только у рубки внутри вид какой-то совсем неуютный. Но ничего, я попробую с этим что-то сделать.
До конца мая мы испытывали наш новый корабль каждый день. Кате очень понравилась работа автопилота, то есть углепластиковой штуковины длиной полметра, с дисплеем и кнопками. Из ее торца мог выдвигаться шток, который следовало прикрепить к румпелю, а саму штуковину за специальные петли – к палубе. Двигая этим самым штоком, автопилот был способен выдерживать курс по встроенному магнитному компасу или относительно кажущегося направления ветра. Причем и то и другое у него получалось очень неплохо – пожалуй, даже немного лучше, чем у меня. Питался он от двенадцати вольт и потреблял совсем немного – меньше, чем мой самодельный холодильник. Еще два похожих ждали своей очереди на складе. Они отличались от первого в два раза большей мощностью исполнительного механизма и тем, что были предназначены не для румпельного, а для штурвального управления. Большие катамараны, которые мы собирались начать строить после завершения испытаний «Дельфина», будут управляться уже не румпелем, а штурвалом.
Почти в самом конце испытаний обнаружилось, что при волнении свыше пяти баллов и курсе навстречу волнам наш «Дельфин» зарывается в воду носами. Павел сказал «Ага!» и разразился речью о том, что каждый уважающий себя корабль должен иметь атлантический нос. Мол, немецкий линкор «Шарнхорст» сначала построили без него, но он повел себя в точности как наш «Дельфин», и посудину пришлось спешно дорабатывать.
Эти носы мы сделали из фанеры и поставили на места за пару дней, но в полном соответствии с законом подлости немедленно установилась безветренная погода, которая продержалась дней десять. И единственное, что мы смогли, – это убедиться, что нашлепки на носах не мешают в штиль плавать на моторе. Но в конце концов штиль кончился, и мы, подождав, пока ветер усилится баллов до пяти-шести, вышли в море.
Быстро выяснилось, что Пашины нашлепки действительно помогают против заныривания носом, но через полчаса на особо крупной волне левая треснула и перекосилась, а правую вообще сорвало. Это не помешало нам добраться до бухты, и Паша, едва сойдя на берег, принялся соображать, как можно укрепить и усилить пресловутые атлантические носы. Но я за время нашего короткого заплыва успел понять, что именно они делали, и заявил, что знаю, чем их можно заменить.
Через неделю, дождавшись подходящего волнения, «Дельфин» вновь вышел в море, имея в составе силового каркаса дополнительную поперечину, расположенную на самом носу. Она представляла собой дубовую доску шириной триста пятьдесят миллиметров при толщине семьдесят, с закругленными торцами и установленную под углом градусов десять к горизонтали. То есть это было что-то вроде антикрыла у спортивных автомобилей, но установленного не сзади, а спереди и не с отрицательным, а с положительным углом атаки. Заодно получилось дополнительное крепление для бушприта, а то он все-таки слегка играл при сильных порывах ветра.
Испытания показали, что мое антикрыло работает даже чуть лучше Пашиных атлантических носов и, главное, совершенно не собирается ни ломаться, ни отваливаться. Эта деталь была внесена в проект под названием «носовой спойлер», и для завершения программы испытаний «Дельфину» теперь оставалось только повторить дальний маршрут «Катрана», то есть сплавать до Крита и обратно, но теперь уже за один заход, то есть без ночевок на Карпатосе или Арматии. Состав экипажа предполагался тот же, что и в прошлый раз, – мы с Угымом и Упумом.
Вторая экспедиция на Крит продолжалась всего четверо суток, да и то мы почти целый день провели в гостях у наших знакомых дикарей, снова одарив их зеленым горошком, ножами, небольшой лопатой и рыболовными принадлежностями. «Дельфин» показал себя отличным ходоком, и к тому же благодаря автопилоту он мог плыть круглосуточно, ибо не требовал постоянного моего присмотра. Последнюю ночную вахту вообще несли неандертальцы. Их задачей было сидеть у автопилота и смотреть, как он работает, а при малейших признаках возможного ухудшения погоды будить меня. В принципе ночную вахту прекрасно мог бы нести и один из братьев, но дело в том, что они, как и все их сородичи, совершенно не переносили даже кратковременного одиночества. Оставшись один, неандерталец, как правило, немедленно впадал в растерянность, почти мгновенно терял способность к любой осмысленной деятельности и мог только сидеть, сжавшись в комок, обхватив колени руками и испуганно озираясь. А вот уже вдвоем это были вполне дееспособные люди, могущие даже нормально отстоять ночную вахту, не разбудив меня. Они и не будили, так что я проснулся только утром, когда на горизонте уже появились далекие вершины гор острова Родос.
На следующее утро состоялся торжественный завтрак с концертом, посвященный закладке двух новых катамаранов, а сразу после этого мы с Пашей начали пилить доски для шпангоутов нижних секций. То есть пошла работа, закончить которую Павел планировал через одиннадцать месяцев, а я – через тринадцать.
Остаток лета прошел не только в столярных трудах, но и в регулярных рейсах Родос – Запятая – Москва и обратно, причем большую их часть совершал «Дельфин» с экипажем из меня и Апиных сыновей. На «Катране» я плавал всего пару раз, когда Кате хотелось немного развеяться и отдохнуть от домашней суеты. Тогда мы с ней брали наш старый заслуженный надувной катамаран и устраивали себе отпуск на двое суток, благо дети уже могли питаться не только молоком. Хотя, впрочем, при случае в племени было кому их подкормить.
Все необходимое для постройки больших катамаранов у нас уже имелось, и теперь я таскал то, без чего в принципе можно было и обойтись, но зачем, когда возможность посещать будущее еще не пропала?
В общем, на Родос было переправлено много книг – полный комплект БСЭ, куча справочников по медицине, геологии, металлургии и химии плюс подшивки журнала «Моделист-конструктор» с тысяча девятьсот шестьдесят девятого года и по две тысячи седьмой, причем в очень хорошем состоянии. Их владелец, наверное поняв, что эти журналы мне нужны позарез, запросил за них аж пятьдесят тысяч рублей, но здесь я не собирался экономить – в подшивках содержалось множество описаний полезнейших устройств.
Кроме литературы я перевез два небольших принтера, кучу заправленных картриджей и двадцать кило писчей бумаги. Ибо ноутбуки и флешки не то что не вечны, а вряд ли протянут даже лет тридцать, не говоря уж о больших сроках. И что тогда прикажете делать нашим детям, если вся важная информация к тому времени не будет переведена из электронного в бумажный вид?
Но и всякого железа с дюралем я тоже перетаскал достаточно, включая еще один мотор РМЗ для дельтаплана и запчастей к нему на три капремонта. Плюс около полутонны всяких тканей, килограммов триста веревок и много чего еще.
