– Фред, я ничего не понимаю. Бред какой-то, да?
– Я разузнаю. Сначала про “Общую реформу”, а потом повнимательнее изучу досье “Да Винчи”.
Она кивнула, достала телефон. Ей обязательно нужно было отправить эсэмэску Блестеру. Они не перекинулись ни словом после их дурацкого разговора перед входом в редакцию, а она хотела уговорить его прийти на вечеринку DJ Стерв.
– Эма?
Она обернулась к Фреду:
– Да, зайчик.
– Тебе нравится этот парень?
– Который?
Он ткнул пальцем в пустую площадь:
– Да вот этот, борец.
Она заподозрила, что они вступают на скользкую, заминированную территорию.
– Нет. Не так чтобы. Разве что у него довольно славная улыбка.
Фред тряхнул головой и жалобно простонал:
– О нет! Не говори так, это отвратительно.
– Ладно тебе. Я ничего плохого не сказала. В чем проблема?
– Но он же гадит в бутылки. Тебя это не напрягает?
Фред сидел, сжавшись в комок, на стуле, и на него было жалко смотреть. Эма засомневалась, только ли “фекальной травмой” объясняется его состояние. Она положила руку ему на плечо, как будто владела чудотворными способностями целительницы.
– Что-то с тобой не так. Что случилось?
Он поднял на нее влажные, полные отчаяния глаза:
– Алексия. Она in relationship
[5]
.
– Звучит трагично, но что это должно означать?
– В интернете! В комментарии на Майспейсе одна из подруг попросила объяснить, почему Алексия написала на Фейсбуке, что она in relationship. То есть у нее теперь постоянный парень, она нашла кого-то!
Он уронил голову на грудь, сраженный своими бедами.
– Считаешь, она меня бросила из-за какого-то такого типа?
Эма стиснула зубы, чтобы не улыбнуться.
– Хочешь сказать, из-за типа, который гадит в бутылки? Нет, если тебе так спокойнее, я этого не считаю. – Она закурила перед тем, как продолжить допрос. – Но для начала ты мне должен объяснить, что там за история с Майспейсом. Ты за ней шпионил, да?
Он беспомощно развел руками.
– Слишком резкий разрыв. Как тебе объяснить? Мне необходимо сохранить контакт. – Он колебался. – Ладно… Расскажу тебе все. И ты будешь смеяться надо мной. Сначала я просто заглядывал на ее страницу, чтобы знать, когда она в сети. Это придавало мне уверенности, мне казалось, что мы оба делаем одно и то же, что между нами существует связь. А потом я наткнулся на не совсем обычные комментарии какого-то типа. Он называл ее “Мисс Соблазнительница” и упоминал фотографии…
– Ого! Однако.
– Да нет, не те фотографии. Новые снимки, которые она выложила в сеть. Я хотел посмотреть их, но чтобы получить доступ к альбомам, нужно было зарегистрироваться. Я и зарегистрировался. – Он наставительно поднял вверх указательный палец. – Но! Это же не значит, что у меня настоящая страница. У меня ни одного френда нет.
Эмины глаза едва не выкатились из орбит, так сильно она их вытаращила. У Фреда был особый талант всегда делать не то, чего от него ждешь. Этот человек, совершенно неспособный поддерживать самые элементарные социальные связи, создал аккаунт в соцсети, посвященной общению и самолюбованию. При этом сам он был вполне неприметным, как и положено истинному ботанику. Эма не разбиралась в сетевых забавах, но тем не менее задалась вопросом, не полная ли безвкусица – завести страницу на Майспейсе, когда в мировой паутине правит бал Фейсбук. У Алисы, единственной из Стерв, увлекающейся соцсетями, имелась страница на Майспейсе, но она создала ее пять лет назад.
– Подозреваю, ты выбрал себе ник? Какой?
– Персона.
Она помолчала секунду, пытаясь понять, всерьез ли он, после чего расхохоталась. Фред поджал губы и обиженно объяснил:
– Это название фильма Бергмана.
– Спасибо, я знаю. Такое занудство с печальными шведами, которые пялятся в окно. Очень тебе подходит! И что там, на твоей страничке?
– Ничего особенного. Я не дал никакой личной информации. Это просто способ приблизиться к Алексии. К тому же у меня сейчас отпуск, есть чем заняться. Я завел блог.
– Ага! Блистательная идея! И кто-нибудь его уже прочел?
– Да нет. Я для себя. Не хочу, чтобы кто-то это читал.
Она искоса взглянула на него:
– Иногда я тебя, хоть убей, не понимаю. Но это одна из составляющих твоего шарма. Грубо говоря, ты всегда все делаешь только наполовину. Заканчиваешь Политех, но не извлекаешь из этого никакой выгоды. Шпионишь за своей бывшей, но не для того, чтобы ее вернуть. А теперь еще и выкладываешь тексты в интернете – но не затем, чтобы кто-то их прочел. Я права?
Во взгляде Фреда светилось обезоруживающее простодушие лани.
– Да, права. И это логично, разве нет?
В тот вечер в “Бутылке” выступали DJ Стервы. Стены в баре были ободранными, столы расшатанными, а цены привлекательными. Они начали заниматься этим примерно полгода назад, по чистой случайности. Эма и Габриэль были едва ли не единственными клиентами бара. Однажды вечером они скучали и поносили на чем свет кошмарную музыку, и тогда хозяин бросил им вызов – предложил сделать что-нибудь получше. Эма подключила к колонкам свой плеер, и они принялись отплясывать как безумные. Между тем простая, но универсальная аксиома гласит, что компания девушек, в одиночестве отплясывающих в баре, редко остается в одиночестве. Поэтому клиенты начали прибывать, и хозяин попросил их устраивать такой вечер раз в месяц. Это совпало с окончательным оформлением концепции Стерв. Поскольку музыкальные вкусы Габриэль были самыми ужасными во всем Париже (ее “Кармина Бурана” всех заколебали), Алиса и Эма стали диджеями, точнее, DJ Стервами. И каждый раз в бар приходило все больше народу. Тогда Эма выторговала проценты от заказов. Этим вечером должно было состояться нечто вроде официального открытия проекта. Флаер Блестера выложили в интернете всюду, где можно. Уже к одиннадцати бар был заполнен. У этих мероприятий имелся целый ряд преимуществ. Во-первых, впечатляющее количество красивых девушек на квадратный метр. Кроме того, они запускали хорошую музыку, и, главное, всегда приходила пара десятков подруг, способных зажечь танцпол. В этом крылось некоторое жульничество, поскольку девицы были чем-то вроде клаки. Эме всегда нравилось стоять за пультом… ну, за псевдопультом, если точнее. Они раздобыли сломанные колонки и вертушку. Вовсе не ради того, чтобы кто-то в это поверил, а исключительно чтобы выстроить стенку, разгородить пространство между собой и гостями, что давало им некоторый комфорт.
Сегодня Алиса оставила Эму в одиночестве едва ли не в самом начале, чтобы поговорить с Фредом. Вернувшись минут через двадцать, она стала упрашивать Эму еще помиксовать в одиночку. Когда Эма спросила зачем, Алиса туманно ответила, что от этого зависит ее сексуальное равновесие. Эма неохотно согласилась и следила за Алисой взглядом, пока та пробиралась сквозь толпу гостей. Ей пришлось прищуриться, чтобы узнать того, к кому присоединилась подруга. К ее полному ужасу, этим кем-то оказался Гонзо. Эма не смогла бы объяснить почему, но факт оставался фактом: когда она увидела их вместе, у нее во рту даже кисло стало от возмущения и злости. Сила реакции осталась загадкой для нее самой. Что это – следствие неосознанного влечения? Но тогда к кому? К Алисе или к Гонзо? Естественно, в этом была и доля вполне традиционной ревности, причем у Эмы она проявлялась гораздо острее по отношению к друзьям и подругам, чем по отношению к любовникам.
