Так Водяная Лилия переключила на себя Фредову одержимость Алексией. И теперь, после связи, главным образом, плотской и сексуальной, он открывал для себя отношения, пронизанные нежностью и трогательным единением душ. В противовес общению, основанному, как ему представлялось, на сомнительной формуле “сперма + грудь”. Поэтому в первые дни Фред сохранял уверенность, что информационное пространство выводит сексуальную составляющую из контактов между людьми, и это, с его точки зрения, было скорее хорошо. Возможно, если бы ему виртуально ампутировали член – все-таки он вряд ли докатится до такого извращения, как мастурбация перед фото желеобразной рыбы, – Фред сумел бы заложить основу ЗДОРОВЫХ любовных отношений. Но пока он полностью погрузился в идеализацию и отказывался признавать очевидное. Возникшая таким образом интимная связь с незнакомкой была, безусловно, сексуальной. В тумане, окутывающем их взаимоотношения – и, в частности, цель таковых, – было нечто развратное, запретное, возбуждающее и подсознательно коитальное. Сам факт переписки двух незнакомцев без каких бы то ни было на то объективных причин поднимал градус сексуализации процесса на максимальную высоту.
Фред с удовольствием посвятил бы вечер просмотру “Шоссе в никуда”, культового фильма Водяной Лилии, который он перед этим загрузил, но Эмин звонок вызвал у него угрызения совести. Он хорошо помнил, что обещал ей изучить ОРПГФ, но его посетила мысль, что новый расклад – иными словами, существование Водяной Лилии – должен был бы освободить его от взятых обязательств. Однако, поскольку завтра они встречаются, чтобы обсудить расследование, Фреду не удастся свободно выбрать программу на вечер. Он тяжело вздохнул и закрыл страницу в Майспейсе. Взглянув на экран, он увидел, что сейчас 21.32. Он нахмурился. Семь минут. Прошло всего семь минут. А ведь, по его ощущениям, он был погружен в раздумья не менее получаса.
Он включил телевизор для звукового фона, выбрав репортаж со скромненьким названием “Я предпочитаю жене моих черепах”. Из-за нагромождения событий он даже не протестировал все возможности своего волшебного щита. Он еще раз вздохнул, придвинул кресло к столу и открыл гугл.
Приступая к поискам, Фред был настроен довольно скептически, однако его любопытство быстро пробудилось, и он уменьшил звук телевизора. За несколько кликов он узнал, что “Общая реформа политики государственного финансирования”, как и предполагалось, касается всех госучреждений, и в первую очередь министерства культуры, которое было выбрано в качестве пилотного объекта. Протесты профсоюзов, чья риторика обычно бывает воинственной, на этот раз были окрашены искренним отчаянием. Искренним и бесполезным, потому что полное отсутствие публичного обсуждения и мобилизации общественного мнения поражало с первой минуты. Что представлялось обратно пропорциональным размерам ставок.
Вначале суть ОРПГФ казалась Фреду более чем туманной. Однако, когда через четыре часа переходов по ссылкам он наконец распрямился и потянулся, у него начало складываться некое представление о проекте. Потом Фред выключил компьютер, тело у него затекло, но он был готов к подробному изложению сути вопроса.
Франция должна снизить государственный долг, хотя его размер не так катастрофичен, как утверждают политики. Суть в том, что необходимо соблюдать обязательства перед Советом Европы, взятые в ходе встречи на высшем уровне в Барселоне в 2002 году. Кроме того, чтобы брать кредиты под максимально низкие проценты, нужно получать хорошие цифры от рейтинговых агентств, то есть демонстрировать серьезное отношение государства к управлению финансами. А для этого требуется первым делом реформировать госструктуры. Предполагалось, что полный комплекс реформ вступит в действие до 2011 года, чтобы государственные финансы были сбалансированы за 2012 год. С самого начала Фреда удивило, что правительство использует ультралиберальную аналитику, чей вывод заключается в том, что до сих пор реформы госструктур проваливались из-за сопротивления на самом высоком уровне. Иными словами, нельзя рассчитывать, что система реформирует сама себя изнутри. Поэтому они отобрали анализ и принятие стратегических решений у тех, кто традиционно этим занимался (у высших представителей власти), и передали смешанным группам, в которые вошли представители как государственного, так и частного сектора.
Эти “смешанные группы” на деле состояли, главным образом, из сотрудников частных аудиторских и консалтинговых фирм, которые обычно продавали свои советы и предложения компаниям, намеренным провести реструктуризацию. На этот раз само государство платило им за проверку счетов и функционирования каждого министерства и системы соцобеспечения, а также за выработку мер, повышающих эффективность и рентабельность государства и снижающих его издержки. Данный двухэтапный (отчет – предложения) процесс назвали ОРПГФ. Подразумевалось, что страной можно управлять в соответствии с либеральной моделью управления предприятием.
Фред сразу вспомнил, что примерно то же происходило в Канаде в 1995 году. Госдолг был неимоверно высок, и правительство выправило ситуацию за три года, проведя полную реструктуризацию государства.
Но что его по-настоящему потрясло, так это размах самой ОРПГФ. Почти все меры, принятые до сих пор, относились к разным министерствам и потому казались не связанными друг с другом, однако, если вдуматься, вытекали из рекомендаций, основанных на проведенном анализе. Несмотря на то что Фред ощутил общий “дух” реформ, ему не пришло в голову, что решения, выглядевшие плодом глобального философского подхода (превратить госструктуры в получастные организации и заставить функционировать в режиме конкуренции), входят в число тех же мер как нечто само собой разумеющееся. Когда он ознакомился с первыми предложениями мониторинговой группы ОРПГФ, он увидел среди них преобразование судебных округов страны и наделение университетов независимостью. ОРПГФ – это ключевая реформа, которая инициирует проведение всех остальных. И несмотря на технико-экономическую оболочку, она является также самой идеологизированной.
Ведь подход, кажущийся предельно прагматичным, поскольку он, если следовать логике его приверженцев, вроде бы стимулирует эффективность реорганизации, на самом деле ведет в конечном счете к демонтажу социально ориентированного государства. Это особенно бросалось в глаза в случае министерства культуры. На культуру приходится едва ли один процент бюджета Франции. Таким образом, возможная экономия окажется ничтожной, тогда как для культурной жизни последствия будут катастрофическими. Тем не менее утверждалось, что и в этой сфере необходимо руководствоваться законами рентабельности, то есть соображения авторов проекта были скорее идеологическими, чем прагматическими. ОРПГФ как система координат выглядела соблазнительно, но стоило всмотреться в детали, и становилось очевидно, что предлагаемые меры просто смешны.
Так, Фред прочел отчет о первой экономии средств, полученной благодаря “общей реформе”. Речь шла о судебной системе. В докладе указывалось: “Ежегодно осуществляется примерно 150 000 передвижений заключенных с целью доставки их на судебные слушания или для следственных действий”. Фреда напрягла формулировка “передвижения заключенных”, особенно неудачная применительно к людям, лишенным свободы передвижения. “Для этого необходимо задействовать 1200 жандармов и полицейских. Чтобы уменьшить число таких перемещений, требующих затрат человеческих ресурсов и иногда представляющих опасность для работников полиции, следует повсеместно распространить практику видеоконференций. Необходимым для этого оборудованием уже оснащены все суды высшей инстанции и 85 % тюрем. В 2009 году число транспортировок было сокращено на 6,4 %; снижение должно продолжиться и в 2010 году. Это позволит высвободить 120 служащих, что равняется эскадрону моторизированной жандармерии”. 120 служащих… Настоящие крохи, стоило ли из-за этого оборудовать аппаратурой все тюрьмы?! Но экономия выглядела еще более жалкой, если оценивать эти меры с точки зрения человеческого фактора: ведь участие в слушаниях из тюрьмы по видеосвязи – совсем не то же самое, что эта процедура, проводимая “вживую”. Как для судьи, так и для заключенного. И все лишь ради того, чтобы высвободить эскадрон моторизованной жандармерии… Это вписывалось в парадигму навязчивого стремления экономить любой ценой, с одной стороны, и сугубо механистического подхода ко всем проблемам – с другой. На бумаге все выглядело прекрасно, и тот, кто это изобрел, мог с полным правом гордиться своей блистательной идеей. Он наверняка не заметил, что в длительной перспективе она обернется провалом, поскольку рассуждал только с позиции цифр. То есть эффективность сводилась к работе с числами, в стороне оставались все прочие факторы, которые принято учитывать, оценивая правильность планируемых действий. Фред был уверен, что предложение исходит от аналитика из конторы типа той, где служила Шарлотта, от человека, привыкшего делать расчеты для компаний. Но разве можно строить правосудие по схеме предприятия?
