– Об этом клубе ничего не известно. Мы не знаем, где и когда он собирается, каковы условия приема в него.
– Значит, первое, что нужно сделать, – это собрать информацию?
Фред утвердительно кивнул. Габриэль произнесла, с трудом ворочая языком:
– Ладно, расслабьтесь… Я узнаю… если хотите… А сегодня вечером меня интересует только одно – как дела у Фреда. Как у тебя дела, Фред?
Все трое повернулись к нему. Габриэль и Эма с любопытством, а у Алисы на лице было написано глубокое сострадание.
– Ты не обязан отвечать. Когда они такие, они невыносимы.
– Нормально. Я… – Фред отчаянно искал, что бы такое добавить, но ничего не приходило в голову. – Сейчас объясню… Все в порядке. Мне хорошо сегодня вечером с вами.
– Ух ты! Отличные новости. Но ты не хочешь чем-нибудь поделиться? Радостями? Горестями?
Эма прыснула:
– Еще как, ему есть что рассказать!
Алиса, протиравшая стаканы, вмешалась:
– Оставьте его в покое, сплетницы. Вы же видите, ему неловко. И потом, Эма, не стоит тебе так уж заноситься…
Эма выпрямилась в попытке вернуть утраченное достоинство.
– О’кей, Стерва. Признаю. У меня есть парень. Но могло быть и хуже, – добавила она, значительно подняв указательный палец. – Между прочим, я сегодня вечером здесь. И предупреждаю вас: и речи быть не может о том, чтобы его наличие что-либо меняло. Я не перестану ни пить, ни курить, ни гулять. Я Стерва, Стервой и останусь.
Габриэль с силой стукнула кулаком по стойке:
– Эй, у меня тоже есть молодой человек, но это никогда не мешало мне быть Стервой!
Эма и Алиса бросили на нее взгляды, в которых читалось некоторое сомнение. Она развела руками, показывая, что не понимает, о чем они.
– Но ты же любовница, – объяснила Алиса, протирая тряпкой стойку. – Естественно, в этой роли легко оставаться феминисткой. Никакой опасности, что придется заниматься стиркой, для нее есть другие.
– Но если он моет посуду, вы же можете постирать? Или нет? – предположил Фред.
Эма покивала:
– Он прав.
– Стоп, стоп, стоп, погодите, – включилась Габриэль. – Мне, возможно, легко, потому что я любовница, но и жена, которая по-матерински опекает своего мужика, тоже может называть себя феминисткой. Равенство еще и в том, чтобы не относиться к парням как к малолетним недоумкам.
– Согласны.
Алиса воспользовалась неожиданным консенсусом, чтобы объявить: бар закрывается. Когда они удивились, почему она заканчивает раньше, чем обычно, Алиса непринужденно объяснила, что едет к Гонзо. Фред бросил любопытный взгляд на Эму, и хоть та и глазом не моргнула, он явственно различил маленькую черную тучку, сгустившуюся над ее головой.
Вот так и прошел конец вечера – под знаком громких заявлений, выпивки и бесплодных споров. В результате, когда Фред назавтра пришел на работу, у него в голове вертелась единственная мысль: как можно быстрее растворить пару таблеток гуронсана в чашке черного кофе. Живот крутило, свинцовая тяжесть давила на голову, и ему хотелось одного: вернуться домой и залечь в постель. Едва он успел повесить куртку на спинку кресла, как день начал казаться ему бесконечным. Даже перспектива общения с Водяной Лилией не смягчала симптомы похмелья. Когда он подошел к кофейному автомату, народ толпился вокруг сейлз-менеджера из офиса этажом выше и профсоюзного деятеля из кабинета в конце коридора. Между ними шла бурная дискуссия, которую Фред слушал вполуха. Его больше волновал вопрос, как можно так сильно шуметь с утра.
– Да есть у государства бабло, есть. Не парься из-за этого. Только, как обычно, пользуются им всегда одни и те же, а расплачиваются тоже одни и те же.
– Всем известно, что Франция на мели. У нас экономическая рецессия. Мы живем в кредит. У этого государства дела плохи. Предприятия душат налогами, мы погрязли в административных процедурах, вот даже премьер-министр признал: “В кассах не осталось денег”! Мы превратились в бедную страну!
– Извините, – пробормотал Фред, проскальзывая между спорщиками, чтобы подобраться к автомату.
– А что насчет компаний, у которых есть прибыль? Ты полагаешь, их достаточно облагают налогами?
– Ты псих или как? Хочешь убить эту страну? Давай задушим налогами тех, благодаря кому она еще жива!
– Ну ты баран! Как ты можешь такое говорить?! Ты совсем ни хрена не сечешь!
Кристина, новая ассистентка, хлопнула в ладоши, чтобы привлечь их внимание, и изобразила улыбку вожатой из детского лагеря.
– Господа, не ссорьтесь. Все это только политика. Давайте спросим Фреда. Он всегда говорит умные вещи.
Фред, только что бросивший монеты в прорезь, испуганно оглянулся. Все головы повернулись к нему. Нет, только не сегодня, подумал он. Обрывки услышанных высказываний показались ему набором клише, но он не представлял, как им объяснить, что, хотя каждый из них уверен, будто высказывает личное мнение, на самом деле оба лишь повторяют жеваные-пережеваные фразы из телевизора, которые они так хорошо усвоили, что уже не в состоянии мыслить по-другому. Он вздохнул и нажал на кнопку капучино.
– Я не знаю… Но мне кажется, что проблему стоит сформулировать по-другому, – робко предположил он.
– Но ты считаешь, что Франция разорена или как?
В голосе менеджера слышалась легкая агрессивность.
Фред еще раз вздохнул и повернулся к нему.
– В такой формулировке это утверждение ничего не означает. Все зависит от критериев, которые ты выбираешь для оценки положения страны. У нас не бедная страна, потому что бедная страна – это другое. Бедная страна – Сомали. А Франция нет. Кроме того, французское государство владеет некоторыми активами… ну, акциями, которые стоят определенных денег, но не учитываются при подсчете долга. Да, существует дефицит, это так. Но та же ситуация в большинстве западных стран. Кроме того, все зависит от того, как оценивать качество жизни в стране. Обычно называют цифры, деньги, но можно включить в оценку и такие данные, как средняя продолжительность жизни, качество медицинского обслуживания, образования, доступность воды, электричества, транспорта, культуры, развитие технологий, инновационный потенциал.
По мере изложения своей идеи Фред замечал, что внимание присутствующих постепенно слабеет. Если не принимать в расчет Кристину, которая все так же слушала его с ободряющей улыбкой. Краем глаза он заметил источник помех: бухгалтер Жильбер делал разные жесты и корчил гримасы. Для начала он выразительно вздохнул, потом зевнул, потянулся, прочистил горло, после чего погрузился в подчеркнуто углубленное созерцание собственных ногтей. Этот цирковой номер сильно действовал на нервы Фреду, чье терпение и так было изрядно подорвано тисками, сдавливающими виски. Он не выдержал, прервался и спросил:
– Тебе не интересно, Жильбер? У тебя, наверное, уже сложилось мнение по этому вопросу…
