— За что, цезарь?
— За то, что ты проявила ко мне сочувствие, когда я уже утратил всякую надежду на то, что в один прекрасный день облачусь в императорскую тогу, поскольку Гальба отдал предпочтение мужу твоей сестры. — Отон сделал знак рабу снова наполнить кубок вином, и на его тонком смуглом запястье блеснул золотой браслет. По лукавому выражению на лице раба Марцелла поняла, что императорское вино, пусть не рекой, так ручейком, находило путь и в каморки прислуги. — Я думал, как же мне отплатить тебе мой долг, теперь, когда я могу без всяких препятствий это сделать.
В голове Марцеллы промелькнуло несколько цитат о том, что благодарность сильных мира сего, как и медаль, имеет свою обратную сторону.
— Не нужно отдавать мне долг, цезарь.
— Но я должен тебе за нечто большее, чем простое проявление сочувствия, моя маленькая Марцелла. Ты как-то раз пошутила о том, что можно подкупить жреца, чтобы тот возвестил о дурных предзнаменованиях. И этого будет достаточно, чтобы симпатии суеверных солдат склонились в мою пользу. Можем ли мы сказать, что ты подсказала мне идею?
Мысли Марцеллы как будто застыли у нее в голове.
Заметив выражение ее лица, Отон расплылся в улыбке.
— Ты ни в чем не виновата, — сказал он, когда аудитория взорвалась смехом в ответ на робкую шутку чтеца, которая на самом деле была отнюдь не смешной. — Эта мысль вполне могла прийти мне в голову и без твоей подсказки.
Марцелла машинально пригубила кубок, затем сделала новый жадный глоток.
— Ну, как, дорогая моя, интересно узнать, что ты тоже причастна к смене императоров?
— Да, — только и смогла выдавить Марцелла и после паузы добавила: — Это весьма интересно.
— Мне нравятся женщины, которые откровенно высказывают свою точку зрения. Значит, ты не станешь спорить, что я у тебя в долгу. Что же ты попросишь у меня?
— Пост в Риме для моего мужа Луция Элия Ламии, — выпалила Марцелла, мгновенно стряхнув с себя минутное оцепенение.
— Только и всего? — Отон состроил гримасу. — Я надеялся, что ты попросишь у меня что-нибудь более интересное. Какой пост ему нужен?
— Любой. Чтобы он ради разнообразия послужил в Риме.
— Ты так любишь его? — спросил император, скептически подняв брови. Между тем актриса из свиты Отона поднялась с места и заявила сиявшему улыбкой Квинту Нумерию, что последнюю часть его превосходного трактата она прочитает сама.
— Муж мне абсолютно безразличен, — честно призналась Марцелла. — Просто я больше не хочу жить в доме вместе с моей золовкой. Если хочешь, можешь сделать Луция Императорским разгребателем навоза в твоих конюшнях, лишь бы он поскорее обзавелся собственным домом и перевез меня туда до того, как я убью жену собственного брата. В противном случае я за себя не отвечаю.
Отон снова рассмеялся, чем привлек к себе любопытные взгляды своей свиты, подобострастно следившей за малейшей его прихотью.
— Существуют менее сложные способы избавиться от надоедливой золовки. Не говоря уже о зануде муже.
Марцелла удивленно посмотрел на Отона. Император небрежно откинулся на спинку стула, почти касаясь своей собеседницы рукой.
— Например? Какие?
— Я мог бы запросто найти тебе нового мужа.
— При условии, что у моего мужа будет собственный дом, он будет меня вполне устраивать.
Луций по крайней мере не мешал ей жить так, как ей хотелось. Уж лучше такой муж, чем тот, который заставляет жену быть хранительницей домашнего очага и неутомимой хозяйкой дома.
— Или проще убедить твоего мужа в том, что он должен делиться? — Отон протянул руку и кончиком пальца коснулся щеки Марцеллы, а затем шеи. — Нерон высоко отзывался о тебе, и чтобы ни говорили о нем, у него был безупречный вкус. Когда-то он любил мою жену, и весь Рим знал, что все это наверняка плохо кончится. Но я не могу упрекать его за то, что он считал ее красивой. Ты тоже красива, моя дорогая, Признаюсь честно, я восхищен также твоим умом, но твоя грудь способна поднять на бунт целые легионы.
Марцелла улыбнулась, однако поспешила отстраниться.
— Мне уже довелось бывать прихотью императора, цезарь. Не могу сказать, что эта роль пришлась мне по душе.
Чтения закончились, и Нумерий, красный от волнения, улыбался, стоя в окружении почитателей. Впрочем, те явно не слушали его, поскольку были уже изрядно пьяны.
— Не суди по пурпурному плащу, моя дорогая, — сказал Отон и провел двумя пальцами по запястью Марцеллы, к явной ярости юного Домициана, сидевшего сзади. Это не ускользнуло от ее внимания. — Суди по тому, кто в него одет.
— Одного раза мне было достаточно.
— Возможно, я когда-нибудь изменю твое мнение. — С этими словами император убрал руку от ее запястья и, встав, благожелательно кивнул ей. — Мне было приятно поговорить с тобой, высокородная Марцелла.
— Неужели именно за этим ты и пришел сюда, цезарь? Почему-то я сомневаюсь, что ты получил удовольствие от этих чтений.
— Я нахожу удовольствием во всем, что привлекает меня.
— Жаль, что ты нашел его именно здесь, — подхватила Марцелла беспечный тон императора. — Ты похвалил этот скучный трактат, и теперь он явно будет иметь большой успех. В Риме же и без того хватает плохой литературы.
Корнелия
— Корнелия, тебе нужно пообедать, — донесся через дверь оскорбленный голос Туллии.
— Я не голодна, — ответила Корнелия, плотнее закутываясь в шаль.
— Сегодня к нам в гости придет Лоллия с мужем…
— Я отказываюсь разговаривать с этим человеком. И никогда не стану разговаривать с Лоллией.
— Сальвий Титиан — брат императора! С твоей стороны великая глупость сторониться его теперь, когда наша семья…
Корнелия выскользнула из кокона шалей и подушек, схватила со столика медную чашу и швырнула ее в дверь. С другой стороны двери до нее донеслось недовольное фырканье Туллии.
— Как там она? — понизив голос, еле слышно поинтересовалась Марцелла.
— Она ведет себя возмутительно! — взвизгнула Туллия. — Это просто недопустимо! Я бы на ее месте, не раздумывая, согласилась с предложением императора Отона, когда тот предложил ей найти для нее нового мужа из числа придворных. Это нужно для блага нашей семьи…
— На твоем месте я бы не говорила ей об этом.
— Меня больше всего заботит благополучие нашей семьи.
— С каких пор ты стала одной из нас, Туллия? Ты можешь сколько угодно пользоваться глупостью моего брата, когда тот проявляет безволие и идет у тебя на поводу, но это не делает тебя женщиной из рода Корнелиев. Наша семья пережила Нерона, переживет и тебя. Если бы нам предложили сделать выбор между тобой и безумным деспотом, я не уверена, что мы выбрали бы тебя!
