Слишком поздно, мелькнула в голове Корнелии мысль. Она попыталась спрятать кинжал за спиной.
Брови сестры приподнялись домиком; глаза цепким взглядом охватили комнату: и черное платье Корнелии, и кубок с вином, и базальтовую урну, которую та не успела спрятать.
— О, боги! — наконец воскликнула Марцелла. — Я догадывалась, что ты готова на что угодно, лишь бы не появляться на званом ужине, который устраивает Туллия, но лишать себя жизни — это уже слишком.
Из зала донесся звонкий хлопок пощечины, плач рабыни, брань управляющего. Внизу Диана продолжала орать на Гая. Корнелия же, сама не зная почему, улыбнулась и убрала из-за спины руку с кинжалом и принялась вертеть его, как игрушку.
— Все дома одинаковы, когда готовятся к званому ужину, разве не так?
— Но этот дом — нечто особенное, — ответила Марцелла.
— Мы с Пизоном любили устраивать званые ужины, — вздохнула Корнелия. На нее тотчас нахлынули воспоминания, и к горлу подкатил комок. — Он всегда спрашивал меня, куда я подевала его праздничную одежду, когда в доме и без того все шло кувырком. Это страшно раздражало его… Но потом, когда все заканчивалось, мы с ним садились в триклинии. И пока рабы убирали со стола, мы пили вино и смеялись над тем, что говорили за ужином гости. — Увы, улыбка слетела с лица Корнелии, и она расплакалась. — Теперь же я не могу вспомнить, как он улыбался.
— Успокойся. — Марцелла подошла к сестре и, обернувшись, позвала служанку.
— Оставь меня, Марцелла! — произнесла Корнелия и снова прикоснулась к острому лезвию. — Я хочу уйти к своему мужу.
— Нет, этого не будет, — возразила Марцелла. — Мне право жаль, я не хотела мешать такой прекрасной сцене. Действительно, ты все замечательно обставила, как будто это историческая пьеса, а ты в ней императрица. Но я бы посоветовала тебе обратиться к здравому смыслу.
— Марцелла, я все уже твердо решила, так что не мешай мне. Постой, что ты делаешь?
— Возвращаю тебя в чувство, вот я что я делаю. Прошу тебя, верни эту штуку в семейный склеп.
Марцелла сунула урну в дрожащие руки перепуганной служанки.
— Ты не можешь остановить меня! — крикнула Корнелия.
— Могу, — ответила сестра и выхватила у Корнелии кинжал прежде, чем та успела бы вонзить его себе в сердце. — Ты сошла с ума. Что это? Еще одна погребальная урна? Ты заказала ее для себя? — Марцелла посмотрела на выгравированную надпись и прочитала вслух. — Вместе в смерти. Корнелия, это отвратительно. Интересно, возьмет ее обратно гравер? Во всяком случае, можно попытаться вернуть.
Корнелия неожиданно ощутила себя маленькой глупой девчонкой, сидящей на кровати в черном платье. У нее было такое чувство, будто это она стала младшей сестрой, а Марцелла вдруг сделалась старше и мудрее.
— Ты ничего не понимаешь. Я хочу лишь снова быть вместе с моим мужем.
— Но Пизон хотел, чтобы ты осталась жива, — ответила Марцелла. — Вспомни, он ведь сам подтолкнул тебя вперед, чтобы ты могла спастись бегством. Почему же ты противишься его последнему желанию?
— Я не хочу жить, — призналась Корнелия. — Я хочу к нему.
— Подумай лучше о том бедном центурионе, который тебя спас. Неужели он напрасно жертвовал собой ради тебя?
— Какое мне до него дело!
Марцелла пристально посмотрела на сестру.
— Пойдем со мной!
— Я никуда не пойду! — Корнелия откинулась на кровать, но Марцелла решительно потянула ее за руку.
— Куда? Что мне там делать?
— Хороший вопрос. Предлагаю навестить Лоллию, но ведь ты с ней не разговариваешь. В любом случае, она послала мне записку о том, что ушла к деду, чтобы накормить беженцев из затопленных кварталов. Скорее всего, это означает, что сегодня ночью она окажется в одной постели со своим красавцем галлом. Ты способна себе представить, чтобы Лоллия просто так шлепала бы сандалиями по грязным лужам?
С этими словами Марцелла потянулась за плащом.
— Кстати, на какие жертвы я вынуждена идти ради вас! Я весь день пытаюсь начать жизнеописание Вителлия, нового императора северных земель. Ты что-нибудь слышала о нем? Из-за того, что мне приходится вечно быть на посылках у Туллии и отговаривать тебя от рокового поступка, я написала едва ли десяток слов. Точнее, всего шесть.
— Опять твои исторические хроники?! — вскричала Корнелия, когда сестра принялась надевать на нее плащ. — Моя жизнь кончена, а ты продолжаешь трещать о жалкой мерзкой истории?
— История — это все, что у меня есть, Корнелия. Это моя единственная отрада. Ты вот хотя бы безутешная вдова, у тебя есть твое горе. Я же всего лишь твоя никому не нужная сестра, которая вынуждена быть в семье девочкой на побегушках. В том числе и у тебя. Хотя мне это неприятно, но я не желаю уйти, а вернувшись, застать тебя мертвой. Пошли!
С этими словами Марцелла потянула Корнелию за собой, и они зашагали вниз по лестнице, где стали свидетелями разгорающейся ссоры.
Диана, вне себя от возмущения, стояла, гордо расправив плечи, перед распекавшей ее Туллией.
— Что за слова? Тебе стоит прополоскать после них рот!
Диана с вызовом вскинула подбородок.
— Отец выражается еще крепче, когда у него ломается деревянный молоток.
— Мне наплевать, как выражается твой отец, но ты обязана вести себя в моем доме так, как приличествует воспитанной и благонравной юной особе.
— Тогда я не останусь на ваш ужин! — пожала плечами Диана и направилась в атрий.
— Стыдись!
— Диана, постой! — вмешалась в разговор Марцелла. — Мы идем с тобой.
— Как ты смеешь уходить от меня, нахальная сучка?! — взвизгнула в спину Диане Туллия.
— Я не ухожу, Туллия, — бросила та через плечо. — Я убегаю. Причем как можно быстрее.
— Ты не против, если мы убежим вместе с тобой? — спросила у нее Марцелла, увлекая за собой Корнелию. В открытую крышу атрия падал дождь. — Корнелии нужен укромный уголок, где ей никто бы не мешал. Она собралась наложить на себя руки.
— Я сделаю то же самое, если останусь в этом доме еще хотя бы минуту.
— Куда ты? — бросила им вслед Туллия. — Мой ужин!
— Мне ничего не нужно, — возразила Корнелия и неожиданно расплакалась, чувствуя, как горячие слезы на ее лице смешиваются с холодными каплями дождя. — Ну, зачем ты вернулась домой так рано? Зачем?
— …наконец что-то сделала, — продолжала Марцелла, не обращая внимания на слова сестры. — Меньше десятка слов. Всего шесть.
— Что за суета? — поинтересовался проходивший мимо них Луций, лениво глядя на струи нескончаемого дождя. — Марцелла, может, ты напомнишь рабам о моих тогах? Мне не нравится, как они их накрахмалили.
Марцелла посмотрела мужу прямо в глаза.
