— Потому что, до того, как перейти, он должен убедиться в прочности своего положения, — Марцелла провела пальцем по запястью Домициана. — Доверься мне. Вот увидишь, он перейдет. Разве мы не должны быть благодарны Фортуне, что именно он, а не Фабий, командует армией. Если твой отец когда-нибудь облачится в пурпурную тогу, он сможет благодарить за это несвежую рыбу, поданную на пиру.
— Или тебя, — Домициан смерил ее оценивающим взглядом. — Скажи, ты причастна к этому отравлению?
— Ну, ты скажешь! — обиженно надула губки Марцелла. — Я всего лишь собираю и передаю слухи. Неужели ты думаешь, что я способна кого-то отравить?
— Такой умной женщины, как ты, я еще никогда не встречал, — ответил Домициан. — Обычно я не люблю умных женщин.
Он взял ее лодыжку, после чего его рука скользнула выше. Марцелла оттолкнула его, однако не слишком сильно.
— Тебе пора. Мои носильщики уже обошли форум пять раз… скоро кто-нибудь обратит на это внимание.
Домициан нехотя выбрался из носилок. Марцелла выглянула наружу и быстро поцеловала его в губы. Он тотчас жадно ответил на ее поцелуй.
— Только не пытайся просунуть мне в рот язык, — предупредила его Марцелла. — Когда будут новости, я вновь дам о себе знать.
С этими словами она юркнула назад в носилки и с беззвучным смехом задернула шелковые занавески. Ну, кто бы мог подумать, что восемнадцатилетний юнец, с его щенячьей любовью, окажется столь полезен? Теперь, когда обе армии приближались друг к другу, Домициан был как на иголках. Он то мечтательно представлял себе, как его отец станет римским императором, а он сам — наследником трона, то с ужасом рисовал себе кровавые сцены поражения отцовской армии. Что касается самой Марцеллы, то ею владело удивительное спокойствие. Хотя бы потому, что она ничем не была обязана ни той, ни другой стороне. Посмотрим, что будет дальше.
Впрочем, если бы нужно было делать ставки, она бы поставила свою монетку на то, что Алиен перейдет на сторону Веспасиана. До того, как ему отправиться с армией на север, Марцелла встречалась с ним пять или шесть раз. Поначалу он держался настороженно. Однако она познакомила его с Домицианом, поделилась с ним кое-какими слухами о передвижении мезийских легионов, слухами, которые в конце концов оказались верными. Постепенно Алиен начал прислушиваться к ней, когда она говорила ему о том, как нуждается Веспасиан в умных людях и какие награды их ждут, когда он станет императором.
— Решай сам, — прошептала она, когда Вителлий поставил Алиена командовать своей армией, поскольку Фабий был прикован к постели. — Ты можешь возвести на трон Веспасиана. Этого он никогда не забудет. Это не Вителлий, который уже успел забыть о твоем существовании.
— Он не забыл меня. Он доверил мне армию.
— Потому что его правая рука расхворалась. Неужели тебе не хочется стать чьей-то правой рукой?
Когда Алиен покинул Рим во главе армии, он даже словом не выдал своих намерений. Однако Марцелла в нем не сомневалась.
Он перейдет на сторону Веспасиана. Сначала будет колебаться, но потом все-таки перейдет и перетянет вслед за собой армию.
Марцелла посмотрела на свои руки. Те дрожали у нее на коленях — не от страха, от возбуждения. Она никак не ожидала, что ужас неизбежной войны и волнение будут пытаться побороть друг друга в ее душе. Что ладони ее станут потными. Что ей будет стоить немалых усилий не выдать дрожь в голосе. А еще она никак не ожидала того, какая гигантская волна удовлетворения накроет ее, когда увидела в глазах Алиена хищный блеск.
Нет, конечно, все могло обернуться с точностью до наоборот. Войны — вещь непредсказуемая. Но если Алиен предаст, если он сможет переманить вслед за собой на сторону Веспасиана целую армию, если Веспасиан в конце концов облачится в пурпурную тогу… то на трон нового императора возведет отнюдь не Алиен. Императорским венцом Веспасиан будет обязан ей, Корнелии Секунде, известной, как Марцелла.
Она до сих пор время от времени перечитывала свои исторические хроники. Однако записанные на свитках, они казались какими-то безжизненными. И зачем ей только понадобилось часами корпеть над этими никому не нужными воспоминаниями? «Зато теперь я тружусь не над свитком, а над чем-то более важным!».
Марцелла пригладила волосы, поправила платье и отдернула занавески паланкина. Может, стоит пройтись по форуму и до полуденного зноя сделать кое-какие покупки?
Она вышла из носилок и тотчас увидела среди толп домохозяек и лавочников знакомую белокурую головку.
— Диана! — она помахала кузине, за которой едва поспевали два раба.
Та помахала ей в ответ. Марцелла ответила ей улыбкой. Диана больше не вызывала в ней ни раздражения, ни зависти.
Иметь свободу, какой нет ни у кого, и тратить ее на каких-то лошадей и колесничий, — подумала Марцелла. Нет, я буду возводить на трон императоров.
— Пришла за покупками? — спросила она у кузины, когда ты подошла ближе. — Мне казалось, ты понятия не имеешь, как это делается.
— Отцу нужен черный каррарский мрамор, — ответила Диана, пожимая плечами. — Я обещала ему, что сделаю заказ. Кстати, а что это за юноша вылез из твоего паланкина?
— Какой юноша? — уклончиво переспросила Марцелла.
— Ну, только кто, такой темноволосый. Похож на сына Веспасиана.
— А, ты вот о ком! — Марцелла изобразила легкомысленный смешок. — Он вот уже целый год в меня влюблен. Или ты не знала? Требует, чтобы я развелась с Луцием и убежала с ним на поиски вечного блаженства.
— Ммм, какая прелесть, — Диана остановилась, чтобы потрогать пальцем небольшую каменную статуэтку лошади. Марцелла облегченно выдохнула. Умом Диана не блещет, зато в наблюдательности ей не откажешь. О чем следует постоянно помнить.
— Ой, посмотри сюда! — она потащила кузину к палатке, в которой продавались бронзовые чащи и фигурки. — Насколько я понимаю, после покупок ты сразу отправишься в цирк? — поинтересовалась она как бы невзначай, щупая отполированное до блеска блюдо.
— А какой нынче толк ходить на бега? — неожиданно вспылила Диана.
— Неужели ты до сих пор сердита на «синих» за то, что они забрали себе все призы на Вулканалиях? — Марцелла вздохнула. В этом году Вулканалии были отпразднованы с размахом. В костер, чтобы умилостивить Вулкана, бога огня и кузнечного ремесла, были брошены рыбы из Тибра. В конечном итоге праздник вылился в массовое запекание рыбы, и Вителлий не имел ничего против. Народ веселился от души — все кроме Дианы, на глазах у которой «синие», несмотря на изнуряющий зной, побеждали гонка за гонкой. — Ты ведь знаешь, что всех призов никому не выиграть.
— Никому, кроме «синих», — Диана с недовольным видом посмотрела на свое отражение в бронзовой сковородке. Лицо ее было искажено гневом и неровной поверхностью металла. — Или тебе неизвестно, что Фабий Валент специально подстраивает победы «синих», лишь бы только угодить Вителлию?
