А через несколько часов все было кончено, Владыка Востока Александр Македонский умер, а следом за ним погибнет и Вавилон.
Еще один сегодня умер раб
Без слов пощады, злости и обиды.
Над ним сомкнулся многолапый краб —
Висячие сады Семирамиды.
Влюбленный царь не смог снести упрек.
Он не жалел ни денег, ни рабов
Для радости супруги благородной.
Рабы построят сад в кратчайший срок.
Они — рабы, не нужно им гробов,
И почва станет дважды плодородной!
Восходит человечества заря,
И истины пока что не избиты.
О чем-то тихо ветру говорят
Висячие сады Семирамиды…
(А. Лебедев)
* * *
Утром уже я вошла в комнату Калеба, когда он спал. Специально ради такого дела поставила будильник. Мужчина, раскинувшись звездой посреди постели и закутавшись при этом в одеяло, мирно посапывал.
Я рывком раздвинула шторы и направилась прямиком к кровати, чтобы растолкать творца. Тот, разлепив глаза, удивился:
— Вера? Что ты здесь делаешь?
— Тебя бужу.
— А сколько времени?
— Четыре утра.
Застонав, мужчина накрыл голову подушкой.
— Принесу воды.
На меня недоверчиво посмотрела из-под укрытия.
— У нас сегодня второй день «обычной жизни для живца».
До того как Родригес поднялся, все, что я услышала, было ругательствами на испанском.
— Надеюсь, сегодня мы не будем мотаться?
— Нет, — улыбнулась я, — но ты должен одеть ту теплую спецодежду, что тебе принесут.
Не дождавшись ответа, сама отправилась передаваться.
Около машины Калеб лишь спросил:
— Мы ведь не будем в такую погоду заходить в воду?
— Нет, — покачала головой я, и мы отправились в деревеньку недалеко от Цитадели. Весь путь занял у нас всего несколько минут, потом немного пешочком и мы… на озере. Примерно на его середине.
Там нас уже поджидал пожилой мужчина, закутанный ничуть не хуже нас, зато с широкой улыбкой.
По лицу Калеба ясно было видно, что он не понимает, чему можно улыбаться в четыре утра, когда на улице собачий холод, а мы находимся в снегу посреди чистого поля.
— Калеб, познакомься, это Дмитрий Михайлович. Он живет здесь неподалеку.
— Рад знакомству, — вежливо кивнул творец, пожимая руку.
— Дмитрий Михайлович, это как раз и есть наш познаватель русских традиций.
— Познавать — это хорошо, — хмыкнул в усы мужчина. — И парень здоровый. Помоги-ка просверлить три горловины.
— Чего? — удивился Родригес.
— Вот, втыкаешь это приспособление в лед и крутишь.
— Мы что, на льду?! — в панике начал оглядываться творец.
— А где же еще? — неподдельно удивился Дмитрий Михайлович и заставил-таки Родригеса сверлить горловину. Когда все было готово, Михалыч сам прикормил рыбу, дал специальные удочки и объяснил, как ими пользоваться.
— Мы что, утром, в мороз, будем ловить рыбу?! — все еще неверяще спросил Калеб.
— Да, — подтвердила я, уже усаживаясь.
Автоматически на свое место опустился и творец.
— Просто сидеть и ловить? — ещё раз уточнил он.
— Да, — подтвердил Михалыч.
— А потом?
— Потом жарить и есть.
— Да мы здесь заледенеем! — решил пожаловаться Калеб.
— Мы тепло одеты, да и грелка есть.
— Грелка?
Михалыч вытащил бутылку водки. Опознав напиток, Калеб застонал.
— Тихо ты, рыбу распугаешь! — шикнул на него мужчина, и мы погрузились в процесс ловли.
Не сказала бы, что все получали от происходящего удовольствие, но так всегда бывает до первой рыбки. Домой мы вернулись окоченевшие, но счастливые, в отличие от группы боевиков. Те пришли вместе с нами все обмороженные. Но я выполнила их пожелание: мы практически не передвигались и ловили рыбу… большую и маленькую.
Боевики на следующий же день слегли с простудой и температурой. Что тут скажешь — южный тип.
Вот только улова, на который мы рассчитывали, пока так и не получили.
* * *
Следующее задание выдалось не таким теплым и знойным, как предыдущие. Мы оказались в золотую эпоху викингов на узком берегу Ладожского озера.
Сначала эти северные воины начинали свои завоевания с Западной Европы, с Восточной серьезных конфликтов не наблюдалось. Многие исследователи выдвигали разные предположения и лишь в две тысячи сорок восьмом году на северной стороне озера, на дне, в одной из глубоких впадин, был обнаружен скандинавский корабль, вернее то, что от него осталось.
Ученым удалось установить, что люди, плывшие на нем, кого-то преследовали. Вариантов было не так много, а наши аналитики свели количество этих вариантов к минимуму.
— Почему ты считаешь, что скандинавы преследовали именно Рюрика с братом? — Калеб недоумевал.
— Потому что именно с них и началось государственное становление Руси, впрочем и название свое страна получила от слова «русич». Ты представляешь, что будет, если сейчас убить Рюрика?
— Плохо будет?
— Это слабо сказано. И подсуетились здесь наверняка или Ашер, или Яр, причем, скорее всего, среди преследователей находится творец, хоть и слабенький. Сам понимаешь, в это время корпораций не было и возможность договориться существовала очень большая. А значит, это еще один уровень расчетов, который мы не учли.
— И как ты узнаешь, верна теория или нет?
— А я тут на что? — хитро улыбнулась я. — Ты, главное, выполни свою задачу и останови погоню.
— Я тебя не разочарую, — улыбнулся Калеб.
Мы удобно устроились на берегу, успели перекусить и отдохнуть, понаблюдать за первым кораблем, который прошел через Ладогу. Нас, естественно, не заметили. Пора было подниматься и начинать готовиться к появлению второго корабля.
Но так как работать пришлось бы в основном Калебу, я непозволительно расслабилась и не заметила, как сзади ко мне подкрался мужчина и, схватив за волосы, приставил к горлу нож.
Я замерла, Калеб резко обернулся на шум. Едва он заметил, что меня взяли в заложники, черты его лица словно заострились, глаза прищурились, а взгляд заледенел и полыхнул желтым. Выражение лица стало хищным.
