— Я не перелета боюсь.
— Тебе не по себе из-за того, что ты отправляешься в другой филиал корпорации? К конкурентам? — спросил Роберт, сидящий по другую руку. — Так ты не переживай, нам всем сейчас не до соперничества и беречь мы тебя будем как зеницу ока.
В кои-то веки глава безопасности Западного филиала оставил своих птенцов, чтобы приобщиться к нашему обществу.
— Нет, — упрямо сказала я.
— Тогда почему ты переживаешь?
Калеб не спрашивал, он знал.
— Что, если у нас не получится?
Оба моих собеседника поняли меня без слов, но ответил Родригес.
— Ты помнишь основные законы Лемнискату?
Я вздохнула.
― Творцу нельзя знать свое будущее или прошлое, а вернее то, что именно он будет совершать и как поступит. Творцу нельзя видеть самого себя, если он перемещается в одно и то же время дважды. Потому что и в первом, и во втором случае могут измениться события, а это повлечет непоправимые перемены в истории и людях.
— Люди ― ключевое звено Вселенной, — хмыкнув, продолжил Калеб. — Перемены в ходе истории и в событиях вы отследить не в состоянии, только итоги. Окружающие вас люди останутся с вами, но никогда не будут такими как прежде.
Я удивленно посмотрела на творца, он точь-в-точь повторил то, что говорили нам. Они что, все берут информацию из одной книги?
— Не уверен, что мне следует это знать, — пробормотал Роберт, но на него никто не обратил внимания.
― Я не про эти законы вообще-то. А о том, что, к примеру, страх ― постоянный спутник нашей работы. Страх перед неизвестностью и опасностью и мы раз за разом учимся преодолевать его. А еще есть сомнение. Мы ведь вершим не только историю, но и людские судьбы. Знать, что твоя судьба от кого-то зависит, ― это страшно. Но стадию сомнений проходит каждый творец.
— Не каждый, — неожиданно для себя призналась я. — Творцы второй и третьей степени практически не сомневаются.
— Ты уверена? — нахмурился Калеб.
— Да, я просто…
— Знаешь, если бы не сложившаяся ситуация, я бы с удовольствием разгадал загадку твоего дара, — хмыкнул Родригес.
— Если бы не данная ситуация, мы бы вообще не встретились, — просветила его я.
В этот момент объявили посадку на наш рейс и я встала, слыша у себя за спиной загадочное замечание Роберто:
— Кто знает, кто знает…
Глава 8. Мир Калеба
Самой гостеприимной страной Южной Америки для меня стала Бразилия, именно она приняла гостью в свои объятия, поразила и заворожила.
Здесь было лето и тепло, а еще было много людей, весёлых, жизнерадостных, улыбчивых.
Когда мы поднимались на машине в воздух, я не смогла удержаться от шпильки:
— Знаешь, теперь я понимаю, почему Роберто иногда зовет тебя «Букой».
Калеб лишь покачал на это головой, а с переднего сиденья послышался хохот его друга.
— Вы как малые дети, — хмыкнул Родригес, я лишь насмешливо улыбнулась.
— Теперь твоя очередь.
— Не понял?
— Показывать мне ваши достопримечательности. Никогда не была в Южной Америке.
— Не беспокойся, у нас тоже есть чем поразить.
И он не обманул. Через час мы подлетели к огромному зданию, стоящему на перешейке между двумя континентами, и начали медленно спускаться.
— Значит, здесь расположилась ваша Цитадель?
— Могла бы и догадаться. Центральное место наших владений.
Моему взору предстало Моему взору предстало монументальное здание, построенное в готическом стиле. Больше всего внешне оно напоминало Собор Парижской Богоматери, такое же узорное и красивое.
— Нравится? — склонился к уху Калеб.
— Очень изящное.
— Да, оно так отличается от вашей твердыни.
Я лишь ткнула Родригеса локтем в бок.
Больше всего меня интересовало, как же выглядит корпорация изнутри, и едва мы ступили на грешную землю, как я, схватив Калеба за рукав, потащила его вперед.
— Куда мы так бежим?
— Мне любопытно!
— И что ты ожидаешь там увидеть?
Творец был полон скептицизма.
— Все!
Зайдя в главный холл, я застыла у самого порога. В отличие от нашей Цитадели, где царил дух прошлого и он же сохранился в отделке и деталях интерьера, здесь все было более современным. Практически как наше главное здание в городе — один синтетический материал и глянец.
— Ну что?
— Я разочарована. Конечно, здесь мило, но сделано без души.
— Мы все-таки надеемся, что вам у нас будет удобно, — послышался насмешливый голос Алонсо.
Повернувшись к улыбающемуся главе, лишь пожала плечами.
— А где я буду жить?
— Вас проводит Марио, наш распорядитель.
Посмотрев на смуглого красавца лет тридцати пяти, только и смогла произнести, сраженная его красотой:
— О!
— Сам провожу, — сказал Калеб, в то время как Марио с улыбкой склонялся к моей руке.
Когда мы отошли немного и я смогла оторвать взгляд от распорядителя, то, посмотрев на Калеба, заметила:
— Если бы я не знала тебя так хорошо, то подумала бы, что твое раздражение — это ревность.
— Ни в коем случае. Просто Марио плохой человек, не стоит тебе с ним общаться.
Я нахмурилась. Людей я понимала не так хорошо, как творцов. Неужели Калеб прав?
— Знаешь, — я резко остановилась посередине коридора, — не хотела тебе говорить, но, с другой стороны, может ты-то мне и поможешь.
— Может, дойдем до твоей комнаты и там продолжим обсуждение щекотливого вопроса?
— Тогда веди быстрее.
Преодолев еще пару коридоров, мы оказались у цели, а когда передо мной распахнули дверь, все мысли вылетели у меня из головы.
Я нерешительно вошла и осмотрелась по сторонам.
— Не решаюсь спросить, но все-таки придется. Ты не против, если я буду спать с тобой?
— Вера, мы, конечно, давно знаем друг друга, но ты переоцениваешь мое благородство.
Не покраснеть от столь изящного комплимента было невозможно.
— Мне сложно будет спать в оранжевой комнате. Кто вообще занимался у вас отделкой?
— Один экспрессивный дизайнер. Его выбрала жена нашего главы корпорации. Он очень моден в Рио-де-Жанейро.
— Вы очень… эксцентричная нация.
Калеб рассмеялся и упал в кресло в белый горошек, его голова четко выделялась на фоне штор, усыпанных бежевыми цветочками. Со всем этим могли посоперничать только ярко-оранжевые стены в широкую белую полоску.
