Марио посмотрел на меня с осознанием бедственности своей участи и обреченностью.
— Если он не против… — пожала плечами я.
— Я против. Но кого интересует моё мнение? — скривил губы, вставая, распорядитель.
Буквально через пять минут я наблюдала тренировочный бой. Продолжался он тридцать минут, и за это время я заподозрила Калеба в предвзятом отношении. Видимо, творец все еще имеет на него зуб из-за Каталины и отчасти я могла это понять, но принять то, как он методично избивал мужчину, который явно уступал ему и в навыках, и в мастерстве, мне было сложно.
Встретившись глазами с Калебом, выразительно поморщилась и покачала головой. Тот лишь бросил еще более злой взгляд на нашего распорядителя. Теперь отчасти я поняла, как Калеб может быть жестоким. Что ж… В любви и на войне все средства хороши.
После окончания тренировки Марио тяжело опустился рядом со мной на лавочку и сообщил:
— Завоевание Евы придется отложить, пока не заживет лицо. Но от твоей помощи в роли моей девушки я вынужден отказаться. Буду благодарен, если дашь совет.
— Из-за чего перемены?
Помолчав, распорядитель ответил:
— Есть у меня опасение, что это отпугнет Еву. Поэтому только советы и желательно, чтобы никто об этом не знал.
Я пристально смотрела на Марио, было у меня стойкое ощущение, что тот не сказал всей правды.
— Хорошо. Тогда лови первый. Используй свои раны и надави на жалость. Попроси помочь в обработке.
— Думаешь, поможет?
— Если вежливо попросишь, то да. Это сгладит ваши прошлые разногласия, и ты сможешь притупить ее бдительность перед осадой.
— Если бы это была нормальная женщина, я бы согласился с тобой, но Ева… В любом случае попытка не пытка.
Марио поднялся и тяжело заковылял к качающей пресс Еве, а меня вызвали в медицинский корпус.
Впервые Западная корпорация обратилась ко мне за помощью, хотя я не раз подчёркивала, что всегда готова к сотрудничеству. Может, боялись оказаться в долгу у моего филиала, может есть еще причины… Но чувствую, раз уж они решились, то случилось что-то из ряда вон выходящее.
Я постучала и осторожно приоткрыла дверь, но это было лишнее, на меня никто не обратил внимания. Все суетились около раненого человека, лежащего на столе и истекающего кровью. Его била сильная дрожь, а тело содрогалось от судорог, мешающих врачам работать.
— Вера, вы очень вовремя! — воскликнул Алонсо, который сидел в кресле у стены, я сразу его и не заметила. — Нам нужно, чтобы вы успокоили Даниэля, пока он не умер от кровопотери. Врачи уже несколько минут не могут к нему подобраться. Сегодня у него было первое задание и Южная Лемнискату…
Кивнув, я решительно подошла к столу и, пододвинув ближайший стул, разместилась у головы пострадавшего. Абсолютно голый мужчина сейчас лежал на столе, скрючившись, и был практически неадекватным, мучась от адской боли.
Положив руки ему на голову и прикрыв глаза, старалась достучаться до сознания. На меня моментально обрушились потоки боли, огромной и всепоглощающей, сознание творца забилось в самый дальний уголок, не желая сражаться с ней в одиночку. Тело же… тело умирало, и ему вторил голос врача, который твердил это Алонсо.
А я была не согласна. Что они знают, эти врачи? Что они могут понять в нашей природе? Совсем молодой парень, который, наверное, лишь недавно стал совершеннолетним, вот так просто закончит жизнь на этом столе?!
Не дам! Не позволю!
Внутри поднялась волна протеста, и она толкнула меня на решительный шаг. Сконцентрировавшись на теле, я ускорила процессы обновления и регенерацию, вливая в него свои силы и поддерживая его.
Внутренние повреждения организма начали затягиваться, а вот мое сознание уплывало и удержаться мне помогли лишь знакомые и такие родные руки, что сжали плечи, вселяя уверенность и давая опору.
Затянув самые глубокие раны и уменьшив боль, я начала выманивать сознание, которое от болевого шока и ужаса никак не хотело всплывать. Я помогала как могла, отогревала внутренним теплом и неохотно человек начал бороться самостоятельно.
Вынырнув в реальность под гомон удивленных врачей, опираясь на руку Калеба, посмотрела на Алонсо.
— Ему нужны кровь и лечение. Он поправится.
— Феноменально, — вот и все, что вымолвил глава творцов.
А мой список долгов к Южной корпорации все рос.
Это была последняя разумная мысль, а потом сознание стало гаснуть, не выдержав перегрузки, и я полетела лицом вперед. Мне не дали оказаться на полу только руки Калеба, вовремя подхватившие меня.
И мне стало та-а-ак спокойно.
* * *
На следующий день я как могла старалась избегать Калеба, смущение снедало меня, а еще мне было больно. Больно из-за того, что Родригес даже у амазонок, когда мы были практически неодетыми, не реагировал на меня как на женщину. А вот я им, похоже, увлеклась и сильно.
Трудно признаться себе в чувствах, когда не видишь взаимности. Однако, несмотря на то что говорят: подслушивать вредно, именно случайно услышанный разговор позволил мне смириться со своими чувствами.
Направляясь проведать своего недавнего пациента, что полным ходом шел на поправку, я остановилась около смотрового кабинета, услышав доносящиеся оттуда мужские голоса.
Судя по всему, говорившие были одни, так как тема обсуждалась деликатная.
— Калеб, я тебя не понимаю. Ты же сам только что косвенно подтвердил мои слова, почему же ты ничего не делаешь?
— А что ты предлагаешь мне делать? Я же сказал, что твои предположения относительно нее неверны. Ты хочешь, чтобы я ее заставил?
— Не говори чепухи! Все, кто видят вас вместе, замечают, что у вас особые отношения. Да между вами так искры летят, что хочется выйти и покурить!
— Алонсо, я не буду навязывать Вере близкие отношения, услышь меня наконец. Ты знаешь о нашей особой связи, а она хоть и личная, но с интимной стороной отношений не имеет ничего общего. Вот поэтому со стороны все так и выглядит. Ты-то должен знать.
— Я вижу вас каждый день, прожил жизнь и я не дурак. Это ты можешь кому-то другому что-то такое объяснять. Не хочешь заняться Верой ты, я попрошу Марио, кажется она ему симпатизирует.
В комнате повисла тишина.
— Если у тебя есть лишние кадры, можешь ими разбрасываться сколько угодно, — наконец послышался глухой голос Калеба.
Ай-яй, плохая интонация. Стараясь изо всех сил, я принялась гасить вспышку ярости, что разрасталась в Родригесе с ужасающей быстротой.
— Ты думаешь, мы будем стоять и смотреть на твои действия, еще и прикрывать перед законом?!
— Будешь, а куда ты денешься? Творцов первой степени на земном шаре несколько на миллионы жителей. А мы позарез вам нужны. Ты можешь делать что хочешь, но обидеть Веру я вам не позволю, учти это!
