– Да, за ним не угонишься.
– Да я и не собираюсь, я просто так, раззадорить его хотел. Пусть съездит, потрахается. А то он какой-то нервный в последние дни, даже говорить с ним стало тяжело. Все кричит, злится… И то ему не так, и это не этак. Говорил я ему, женитьба до добра не доведет. Наверное, его Анжела объявила забастовку и уже. даже за баксы не хочет подставляться.
Пашаримов пожал плечами, дескать, у каждого свои заморочки. Он хорошо знал жену Аркадия Геннадьевича еще по тем временам, когда она носила девичью фамилию, и был глубоко убежден, что такую сволочь, как эта баба, еще поискать надо. Что ее на пушечный выстрел нельзя подпускать к деньгам, ей всегда мало будет, сколько ни дай.
– Нет, не могу я так, – вздохнул Артур, – все-таки поеду.
– А гости?
– Что гости? Напились как сволочи. Никто и не заметит, что я уехал.
Оставляю тебя, Пашаримов, за старшего.
Глава 10
«Деньги нужны всем, и деньги не пахнут», – любил приговаривать известный режиссер Юрий Хворостецкий. Он уже несколько лет нигде не работал. Точнее, не числился в штатных расписаниях. Но тем не менее, он процветал. И непонятно, что было этому причиной – то ли его несомненный талант, то ли его чисто национальная пронырливость, но возможностями он обладал колоссальными, и не только на территории бывшего СССР – для него был открыт весь мир. И если где-то появлялась возможность заработать денег, то все знали:
Юрий Хворостецкий появится там со своим очередным кинопроектом. Ему уже несколько раз удавалось сорвать неплохие гранты с фонда Сороса, а также с различных компаний в ближнем и дальнем зарубежье. А способствовала успехам неуемная жажда богатства и славы.
Как-то лет шесть тому назад, Юрию Хворостецкому повезло или, как говорят уголовники, подфартило. Его фильм, запрещенный белорусскими властями к показу на телеэкранах, попал за границу. И на одном из многочисленных европейских фестивалей получил гран-при. Фамилию режиссера-победителя внесли в международные каталоги.
Постепенно ареал связей расширился, и Юрий Хворостецкий после своего удачного международного дебюта развил кипучую деятельность. Сделать это было не особенно сложно, потому что проектов в его седой, немного лысоватой голове роилось неисчислимое множество. Тем более, автор этих. проектов всегда умел преподнести их именно в том свете, в каком хотелось возможному заказчику. Чутье на конъюнктуру у Юрия имелось безошибочное, как у охотничьего пса на дичь.
Вот тогда у него и появилась масса знакомых – продюсеров кинопроизводящих организаций как в странах СНГ, так и в Европе. Начались заграничные вояжи Хворостецкого: Франция, Китай, Израиль, Финляндия, США… По каким только землям не ступала нога Хворостецкого, обутая в белую раздолбанную кроссовку!
Жил Хворостецкий в Минске. Вернее, в Минске жили его жена и двое детей, а он сам постоянно находился в разъездах. Во время одной из своих загранкомандировок – правда, командировки ему никто не выписывал, ездил он преимущественно на деньги приглашающей стороны – Хворостецкий в очередной раз оказался в Германии.
Дело было в декабре 1995 года. Как раз кончились Рождественские праздники, кончилось затишье, и все приступили к работе, по инерции праздника ожидая подарков судьбы, счастливых, разумеется. Вот тут-то и возник Юрий Хворостецкий с одним из своих проектов.
Он пришел переговорить с одним из продюсеров известной телекомпании.
Вначале разговор велся об экологии и кино, ведь на носу уже был кинофестиваль экологических фильмов в Мюнхене. Юрий напрягся, немного покраснел, а затем, выпучив глаза, придвинулся к продюсеру поближе и шепотом стал излагать ему, путаясь в английских и немецких словах, суть своей задумки. А суть сводилась к следующему:
– Я смогу привезти то, чего никто другой не привезет вам и не покажет.
– Что же это такое? – вяло поинтересовался в общем-то осмотрительный продюсер, наученный остерегаться проходимцев, особенно если появлялись они с просторов распавшегося Союза.
И уж тут, не жалея красок, Юрий принялся расписывать то, чего он сам никогда в глаза не видел, но то, о чем говорили в Белоруссии на каждом углу:
– Я привезу фильм из чернобыльской зоны!
– Эта проблема немного потеряла актуальность у нас, на Западе, – осторожно заметил немец.
– Вот увидите, кто-нибудь ушлый о ней обязательно вспомнит, – под «кем-нибудь ушлым», Юрий, естественно, подразумевал себя, – тем более, в этом году десятилетие чернобыльской аварии.
Глаза продюсера вспыхнули, едва он услышал о таком замечательном совпадении. Что-что, а Чернобыль известен на весь мир. Ведь еще никогда и нигде не взрывалась целая атомная станция и нигде не было такой огромной территории, огороженной колючей проволокой, территории, которая называется «зона».
– Ну и о чем же будет этот фильм? – попыхивая дорогой сигарой, осведомился кинопродюсер. – Заросшими травой дорогами да заколоченными домами мы тут никого не удивим.
– Этот фильм будет о монстрах, обитающих в зоне! – с готовностью поделился своим видением будущей ленты Юрий Хворостецкий.
– О каких таких монстрах? – слегка опасливо, но в то же время заинтересованно спросил кинопродюсер.
– А вы что, не знаете? Хотя да, откуда вам здесь знать? Живете в Европе, все у вас есть, все у вас хорошо. А там такое творится! Монстры ходят, ползают, ковыляют – самые настоящие. Вы теленка когда-нибудь видели с двумя головами или с пятью ногами?
– Нет, никогда не видел. Разве что в фильмах ужасов.
– Какие ужасы?! У вас тут одни комбинированные съемки, муляжи, чучела, – замахал руками Хворостецкий, не замечая в радостном порыве возбуждения, что пепел его сигареты сыплется на брюки продюсера. – А собак без шерсти вы видели? А волков-людоедов? А людей-людоедов? Там, в зоне, дорогой вы мой, живут люди. И этим людям питаться нечем, они охотятся друг на друга. Настоящий каменный век.
Ходят не пойми в чем, как тысячу лет назад, напяливают на себя шкуры убитых животных. В общем, ужас какой-то что там творится! И это в наши дни, когда все можно заснять на кинопленку или на видео.
– А откуда вы все это знаете?
– Приходилось бывать, – веско молвил Хворостецкий и, взяв стакан виски со льдом, быстро опрокинул содержимое в рот, отчего его и без того красное лицо стало просто пунцовым. Льдинки, немного подумав, он тоже проглотил. – Вот это все я могу снять. Правда, такой фильм будет стоить немалых денег. Но что такое деньги по сравнению с фурором, какой можно произвести подобным фильмом?
– Вы имеете доступ в зону?
– Разумеется. Ну что на экологический фестиваль Привезут другие страны?
Что они могут? Тюленей да чаек, перепачканных нефтью? Браконьеров, охотящихся на бенгальских тигров? Монстров вам никто больше не привезет, только я – Юрий Хворостецкий! Продюсер тогда ничего определенного не сказал, обещав подумать.
