По вымощенной камнем дорожке неторопливо шагала Анжелика, ее стройную фигуру облегали рыжие замшевые брюки и белая шелковая блузка. На плечи женщина набросила свитер, завязав рукава на груди. Гарик проводил ее взглядом:
– Вон-пошла…
– Ну и пошла себе, – меланхолично отозвался Владимир Петрович.
– Задницей как виляет! – задумчиво проговорил Гарик. – Вроде и мужиков рядом нет, чтобы возбудить .кого, а все равно старается – привычка.
– Что тебе за дело до этого? – строго спросил Владимир Петрович. – Как хочет, так и ходит.
– Да, посадил нам черт на голову сучку, – Витек исподлобья посмотрел на Гарика.
– Ты что, бабами не накушался? А по мне, ничего в ней такого нет. Если у бабы задница уже моей, значит, это не баба.
– Она-хозяйка. И какая у нее задница, мне не интересно, – сказал старший, чтоб закрыть тему, но Витек не унимался:
– А я вот заметил, я у женщин, когда их впервые вижу, сперва задницу осмотрю, ноги и только потом лицо.
– Сам за собой заметил?
– Нет, одна девушка подсказала, – честно признался Витек.
Владимир .Петрович закончил тасовать колоду, поплевал на пальцы и начал сдавать.
Анжелику Шанкурову мало заботило, видит ее сейчас кто-нибудь или нет. Она ходила так всегда – женственно, с вызовом и возбуждающе. Шла, словно по сцене.
Артистка всегда должна оставаться артисткой, чтобы не терять профессиональных навыков. Тем более, сегодня она страшно нервничала, прямо руки дрожали. Бывают случаи, когда человеку приходится делать что-то впервые в жизни. Такой случай выпал и на долю Анжелики. И хотя она прекрасно понимала, что чему быть, того не миновать, все равно нервничала, и манерность поведения хоть как-то спасала ее.
Времени до вечера оставалось еще порядочно, но ни фильмы, ни музыка, ни поездки по магазинам не могли бы привести ее в чувство. Никого не попросив о помощи, женщина отодвинула ворота конюшни и стала седлать серого, в белых яблоках коня. Она и раньше никому не позволяла седлать для себя. Конь стоял смирный, послушный шепоту хозяйки, чувствительный к ласке. Он лишь мелко вздрагивал, когда ладонь Анжелики скользила по его шелковистым, вычищенным бокам. «Верховая езда – вот что отвлечет меня. Скакать так, чтобы ветер свистел в ушах!»
Анжелика вставила ногу в стремя, легко вскочила в седло и чуть-чуть тронула поводья. Конь послушно вышел из конюшни и двинулся по кругу, дожидаясь, пока Хозяйка изберет маршрут. Анжелика, сидя на рослом скакуне, совсем по-другому взирала на мир.
«Все выглядит иначе, когда находишься в седле», – думала женщина. Она привстала в стременах и ухватила пальцами широкий, как растопыренная ладонь, кленовый лист, мягкий и немного влажный. А когда она растерла его в пальцах и поднесла к лицу, почувствовала почему-то запах свежеиспеченного хлеба.
– Ну, пошел, пошел! – она легонько сжала бока коня пятками, и тот тут же перешел на рысь. Теперь уже можно было ощутить упругость воздуха, обтекавшего ее лицо, труднее стало дышать. Но она была возбуждена, и это помогало отрешиться от тревожного ожидания, уменьшало страх перед вечерними событиями. – Вперед, вперед, – приговаривала женщина.
Конь летел все быстрее и быстрее. Мелькали деревья, в густых кронах вспыхивали лоскутки голубого неба. Всадница проносилась мимо расположившихся на берегу озера небольших компаний. В основном – солидные военные в тренировочных костюмах со своими клушами женами, вообразившими себя красавицами, и детьми.
Анжелика решила обогнуть озеро. «Как сильно чувствуется скорость! В машине можешь мчаться, но тебе покажется, что стоишь на месте. А вот верхом – прямо-таки дух захватывает». Ее волосы растрепались от ветра, глаза слезились, но она не сдерживала коня. А тот чувствовал, что ей хочется скакать быстрее и быстрее. Уже в другую сторону легли тени, теперь вода сверкала золотым блеском.
Такой ухоженный возле домов лес, на другом берегу, где мало кто и бывал, выглядел диким. Густые заросли крапивы, орешника, еле заметная тропинка, заболоченный берег, заросший камышами. Пахло сыростью, гнилью и аиром.
«Когда смотришь с нашего берега, – рассуждала Анжелика, – всегда лучшим кажется этот, противоположный. А потом, когда попадаешь сюда, начинаешь понимать – все это сплошной обман. Здесь даже к воде не подойдешь, наверняка в тине копошатся пиявки». Теперь уже приходилось пригибаться, чтобы ветви деревьев не хлестали по лицу, а руки руки все равно продолжали дрожать. О чем ни размышляла Анжелика, что ни делала, мысли о задуманном не покидали ее ни на одну минуту, ни на одну секунду.
«Успокойся, – пыталась образумить себя Анжелика, – даже сейчас ты не переставая думаешь о том, чего еще не сделала. Но потом, когда это произойдет, уверена ли ты, что сумеешь забыть?.. А вот тогда мне увидится все проще, – зло улыбнулась она, пригибаясь под очередной веткой. – Лиха беда начало, а когда дело сделано, оно уже не страшит».
Она посмотрела вперед. Толстый сук низко нависал над землей. Ей показалось, что если сейчас выпрямить руки, то можно успеть зацепиться за него и повиснуть. А конь пусть себе скачет вперед. Но чем ближе она подъезжала к дереву, тем яснее ей становилось: на такой скорости уже невозможно за что-то уцепиться, можно лишь крепче сжимать поводья и мчаться, мчаться…
Тени вновь повернулись так, словно уже миновал день. Но это Анжелика всего лишь заканчивала объезд озера. Конь и она сама разгорячились, лоб женщины покрывала испарина, Шанкурова глубоко дышала. Она сбросила свитер, уложила его поперек луки седла. Близкая вода манила, хотелось ощутить ее прохладную чистоту. Конь почувствовал желание всадницы, умерил бег, пошел шагом, а потом и замер.
Анжелика спрыгнула на траву. Неподалеку, метрах в двадцати, у раскладного мангала с шипящими на углях шашлыками, расположились малознакомые ей люди.
Двоих мужчин она еще кое-как могла припомнить, да и то с трудом, с соседями она почти никогда не заговаривала. Сейчас на мужчинах вместо военной формы были безобразные спортивные костюмы. Рядом с ними сидели две толстые тетки – их жены. Наверняка теперешние генералы отыскали их когда-то в деревенских магазинах. Стояли себе за прилавками, откормленные, сытые, гладкие, пахнущие парным молоком и свежим навозом… Анжелика люто ненавидела таких женщин, особенно если им что-то доставалось в жизни, как считала она, даром. Злость сверкнула в ее глазах, затем губы тронула улыбка. «Я вам сейчас устрою!»
Один из "мужчин сидел на корточках возле мангала, широко расставив ноги.
Его большой живот свисал чуть ли не до земли. Шашлыки подгорали, и генерал то и дело брызгал на них водой, набирая ее в рот из граненого стакана. Никого из собравшихся возле скатерти, расстеленной на траве, уставленной бутылками и разной снедью, эта процедура не смущала.
Анжелика Шанкурова обвязала поводья вокруг молоденькой сосенки и подошла к самому берегу. Разговоры вокруг мангала смолкли, лишь было слышно, как шипит, сгорая, капающий на угли жир. «Ну, что же вы замолчали?» – ехидно подумала Анжелика, вполоборота поворачиваясь к участникам пикника.
