Разве этого хотел в тот момент, когда она покидала его, теряясь на звёздном небе, и сердце подсказывало, что всё ещё будет?
Час назад она сидела напротив, и её глаза были полны любви. Что он мог объяснить ей в оставшиеся двадцать минут. Как мог передать всю ту безысходность, которая накопилась в душе за десятки лет службы отечеству. А надо ли ей всё это знать и чувствовать.
Кто дал тебе право перекладывать на кого — то горестную ношу своих переживаний, даже если ты считаешь их мировой важности.
Или тебе хотелось, чтобы она сразу почувствует твою значимость и полюбила тебя ещё сильнее, словно великого мученика — юродивого? Зачем тебе это?
А ей?
Йонас сидел около окна. Он ждал, что в голову начнут лезть воспоминания или какие-то торжественные мысли. Но этого не было. Просто пустота. Казалось, что его жизненный локомотив начинает тормозить перед очередным пролётом полным неизвестности. Йонас осторожно, чтобы не разбудить девушку, достал с полки свой большой кейс. В нём всё было аккуратно разложено по ячейкам. Всё на своих местах.
Наконец-то оно пригодилось. Для кого оно было приготовлено? Сколько лет изъятое у бандитов, снайперское ружьё мирно хранилось у него в сейфе? Иногда с друзьями он выезжал в лес и показывал своё мастерство. Наконец, подошло время исполнить то, для чего оно было изготовлено. Йонас стал привычно его собирать, протирая детали смоченной в масле ветошью, лаская металлические части, приговаривая про себя:
— давай моя лапочка войдем в стволик, вот так, закрепимся, вставим пружинку, слабенький щелчок, всё на месте, как и должно, быть.
Он гладил оптический прицел, вставляя в крепление, накручивал глушитель. Ни о чём не думал, вдыхая свою душу в каждую металлическую деталь. Периодически он возвращался к спящей в трансе девушке, углубляя её сон.
Всё происходило как само собой разумеющееся. Первая станция, затем вторая третья. Пора. На этом участке поезд шёл медленно. Раньше, быть может для того чтобы приезжие могли полюбоваться царскими парками и дворцами.
Йонас приоткрыл окно. Он положил на столик пару подушек и опёрся в них локтями. Поезд стал притормаживать.
Первое, что увидел Йонас это скопление черных автомашин. Они стояли везде. На газонах и тропинках парка, словно грозные великаны жуки, поедающие свежую зелёную травку. Грузные мерседесы, гленвагены, лэндкрузеры. Вокруг них бесшумно двигались люди в тёмных костюмах, по одному, по двое. В некоторых местах их было по пять и более человек. Они суетились как весенние пчёлы вокруг улья. С чёрными родинками микрофонов у рта. Всё их внимание было направлено на проезжавшие мимо автомашины и остановившихся зевак.
— Не соврала, — подумал Йонас.
Он сел на постель и стал внимательно изучать обстановку. И тут на втором этаже деревянной мансарды он увидел знакомый осветленный затылок сидящего мужчины, которого он видел на множестве портретов. На которых, ни разу не видел его затылка, но именно так его представлял. Может он снился ему во сне? Этот суженный как куриное яйцо затылок с зачёсанными, будто закрученными на него окружностями тонких светлых волосиков. И светящимся центром, отполированным массажными расчёсками. Сколько человек не покладая рук трудились над его имиджем. Пытаясь удовлетворить владельца и его команду призраков. Используя многолетний проверенный на живых и мёртвых опыт макияжа? Место рядом с ним было не занято и это явно беспокоило всех, но только не Йонаса. Он знал, что сегодня оно будет свободно. В этот момент официант поднёс к столу очередное блюдо, и мужчина потянулся в него вилкой. Йонас прильнул к прицелу. Первое что он увидел это грибы. Тёмные, аккуратно переложенные луком, блестящие на ярком солнышке. Наверно «солёные» — автоматически подумал Йонас — с нерафинированным маслицем?». В следующую секунду в прицел попал знакомый затылок. И маленькие крепенькие, словно свиные хвостики, ушки, закручивающиеся внутрь с двух сторон головы. На затылке, были явно видны какие-то чёрные точки, словно червоточины на осенних яблоках. Старательно прикрытые, жиденькими как обезвоженные водоросли, выцветшими волосёнками. Они были такими тонюсенькими и нежными в результате профессиональных ухаживаний, что походили на первый пушок новорождённого. Совсем младенец — подумал Йонас. Как он может руководить государством. Сколько мыслей может уместиться в такой головке? Задержал дыхание и медленно стал тянуть на спусковой крючок.
Ещё он успел подумать, что наверно его однокашнику, а ныне президенту страны тоже сняться такие сны.
Глава 17. Прозрение
Выстрела не слышал никто, только слабый щелчок и лёгкий хлопок в ладоши. Круглое тёмное пятно толкнуло затылок вперёд, и стало расползаться во все стороны, будто желая перекрасить всю голову. Затем в перекрестье попала левая лопатка, и снова тихий щелчок с хлопком. Йонас уже не видел, как конвульсивно дёрнулось на столе безжизненное тело. Стоящая у столика охрана шарахнулась в стороны. Но, вспомнив о службе все, стали мгновенно доставать пистолеты и, озираясь по сторонам, старались прикрыть объект своими спинами, словно организовали крутящийся вокруг упавшего на стол затылка замысловатый хоровод. Тёмное пятно расползалось во все стороны будто спрут, на котором, как на блюде, с остекленевшими глазами и вилкой во рту лежала кукольная безжизненная головка.
Йонас видел из-за занавески, как большинство охранников стали смотреть в сторону удаляющегося поезда и что-то передавать по радиостанции. Несколько джипов сорвались со своих мест и помчались в сторону города.
Йонас действовал автоматически как на службе. В эти мгновения он не думал ни о чём. Разборка ружья. Выход в тамбур. Открыв треугольным ключом, дверь на противоположную сторону бросил боёк, через несколько минут ствол в канавы, наполненные водой. Снял перчатки и положил их в горящую топку разогреваемого титана с чаем. Вернулся в купе. Он наклонился над спящей женщиной и твёрдым голосом произнёс: «Как только я уйду, сон постепенно будет становиться обыкновенным, ты выйдешь из транса». Затем повторил эту фразу ещё два раза и направился к выходу.
До города оставалось пару остановок. По дороге оставил футляр. Опустился в метро. Был час пик. И только почувствовав себя зажатым со всех сторон, он смог расслабиться. Ничто не раздражало. Ни тётка, постоянно дёргающая свою сумочку тем самым надеясь отпугнуть воришек. Ни пьяный бомж нашедший приют для своей головы на плече Йонаса. В этот раз ему казалось особенно приятным чувствовать себя с народом единым целым. Он смотрел на суетящихся вокруг людей и ощущал радость.
Наконец-то ему захотелось крикнуть прямо здесь в летящем со свистом поезде: — теперь всё будет хорошо, вот увидите! Я спас президента, нашей страны!! Пробок в городе, почему-то, не было, и он быстро добрался до своего дома.
Спал ли Йонас в эту ночь, он не мог бы сказать даже себе. Непонятная дрожь в теле, обрывки воспоминаний. Радость сменялась тревогой и беспокойством. А потом снова выплёскивалась фонтаном, откуда-то изнутри смывая все волнения. Время, казалось, остановилось. Он закрывал глаза, проваливаясь в дремоту, а когда открывал, видел по будильнику, что прошло не более пяти минут. Если бы он мог, то просто прокрутил землю на полоборота, чтобы наступило утро. Но время едва тянулось.
