Я даже фыркнула. Какие еще чудовища! Нащупала пружинку завода и повернула ключик. Заиграла моя чудесная «Шутка», и мне стало лучше. Надо просто идти – и все. Когда-нибудь это кончится.
Никто так и не полез за мной в этот люк. Наверное, я была им не так уж и нужна.
…Я шла уже довольно долго. Медленно, но не останавливаясь. Я знала, что, если остановлюсь, упаду от усталости и усну. А мне не хотелось спать в тоннеле в воде. Холод уже не ощущался – должно быть, я привыкла. Как все-таки удивительно устроен человек: в трудные минуты он может не замечать такие вещи, которые в обычной жизни ни за что не стал бы терпеть. Да все сейчас нормально: я сбежала от орланов, нашла люк, я жива, я иду. Единственное, что мне не нравится, так это то, что воды становится все больше и больше, ее уже почти по колено.
И тут я встала как вкопанная.
На небе, которого я сейчас не вижу, высоко надо мной – луна. И это значит, что сейчас прилив. Прилив!
Силы моментально покинули меня. Люк не закрыт. Вода будет прибывать и прибывать, до тех пор, пока…
Я закрыла глаза. Как же так! Как глупо…
Опустившись на какой-то выступ стены, я закрыла лицо руками. Даже если я сейчас пойду обратно, – что совсем не близко, – мне не вылезти наверх. Что же делать, что делать?! Думай же, Аня, думай!
Уже в который раз я включила «Шутку».
В голове просветлело.
А что, если дальше есть другие люки, у которых не обломаны ступени? Тогда я смогу вылезти. Нет, тут же поняла я. Это плохая мысль. Во-первых, как я увижу закрытый люк над собой в темноте? А во-вторых, если даже я найду его, поднимусь наверх и открою, на меня тут же хлынет вода. Единственное, что остается – иди вперед быстрее, чем прибывает вода, пока еще можно идти. Ну и чего я расселась?
Я встала и вновь зашагала в темноту так быстро, как только хватало остатка сил.
Иду и иду, вода прибывает. Медленно, но она уже выше колена. Сердце колотится. Медальон я теперь гоняю почти без перерыва – даже если испортится, мне все равно. Иначе раньше испорчусь я, техноведьма. Только бы что-нибудь придумать, хоть что-нибудь, хоть что-нибудь…
Вдруг впереди, совсем рядом, что-то щелкнуло, потом послышалось гудение. Похожий звук издавала наша стиральная машина, когда включалась. Затем все стихло. И после этого – мне показалось или нет? – вода стала прибывать быстрее.
Она была мне уже почти по пояс!
Бросившись вперед с вытянутыми руками, я внезапно наткнулась на стену. Прохода дальше не было. Как же так?!
Я ощупала неожиданно возникшую передо мной преграду. Стена была ребристой, но никаких замков, выемок – ничего такого под руки не попадало. Откуда она здесь взялась?!
Я металась вдоль стены, ощупывая ее то выше, то ниже. Я даже набрала воздуха и опустилась под воду, провела руками у самого пола. Есть! Там еле-еле угадывалась щель. То есть щели, конечно, не было, иначе вода просачивалась бы, а не скапливалась у препятствия. Но я чувствовала, что щель можно сделать. Можно! Я выпрямилась.
Вода уже по грудь. Если я немедленно что-нибудь не придумаю, то…
Я привалилась к стене лбом. Коробка. Закрытая коробка. А в ней – пойманная пчела. И вода прибывает, потому что коробка закрыта.
Меня осенило. Ну конечно! Стена или преграда закрылась только что, поэтому я и слышала гул. И вот отчего вода стала прибывать так быстро – раньше она просачивалась дальше. Значит, тут должен быть какой-то механизм. Может, так специально сделано, чтобы отгородить затопленный участок от остальных и не дать затопить сразу все метро. То есть я должна поднять эту перегородку, пройти внутрь, а потом опустить ее за своей спиной. И вода будет не страшна.
Но сейчас она мне уже по шею.
Я сорвала с шеи медальон и, приложив его к перегородке, завела музыку. Скоро стало понятно, что механизм вверху. Одной музыкой здесь не обойдешься. Вновь запустив пружину, я схватила медальон зубами – только так я могла держать его над водой, – потом широко расставила ноги, а раскинутыми руками уперлась в стену. Я должна поднять ее! Должна поднять. Должна поднять. Должна поднять! Если б я была оркестром, я сыграла бы все мелодии сразу.
Польку.
«Крошка спи, погасли свечи».
«Эниомориконе».
«Земля, кораблик храбрый мой».
«Шутку».
И даже…
Имперский марш.
Музыка Баха смолкла. Вода поднялась мне до подбородка. Я выпустила медальон и запела Имперский марш, упираясь руками в стену, а ногами в пол.
На последней ноте марша мне откликнулся гул сверху. Вода к этому моменту поднялась мне до носа – допевать пришлось про себя, а не вслух, – но тут вдруг остановилась. Я почувствовала, как стенка едет вверх. А внизу, по ногам, вода заструилась в открывшуюся щель. Но мне не следует поднимать стену полностью, иначе все усилия пойдут прахом. Надо пролезть под перегородкой, как только щель станет для этого достаточно большой, и снова опустить ее.
Я зажала нос пальцами, присела на корточки и тут же увидела на полу брошенный медальон. Как я могла забыть о нем, о моем спасителе?! Быстрее схватить его, быстрее же!
Я толкала стену вверх, словно торопя ее, и наконец смогла кое-как протиснуться – помог напор воды.
Вот я и на той стороне! Быстро выпрямилась. Здесь уже тоже было по пояс – терпимо. Но больше нельзя!
Снова упершись в стену руками и громко запев марш, я принялась тянуть перегородку вниз. В ответ механизм отключился и не работал довольно долго – так мне показалось. Вода поднялась до груди, до шеи, и я уже решила, что все было напрасно.
Но наконец наверху вновь зажужжал невидимый моторчик, и стенка поехала вниз. Медленнее, чем мне хотелось бы, но все же поехала. Стена опускалась, опускалась и наконец опустилась до конца. Моторчик выполнил свою работу и затих.
Все.
Привалившись спиной к перегородке, без сил, я стояла по шею в воде. Но вода больше не прибывала.
Никогда не думала, что можно спать стоя, да еще по шею в воде.
Глава четырнадцатая,
в которой мы убеждаемся, что мастерство не ржавеет
Выпустив из поля зрения странную девочку в море, луна взирала на обгоревший интернат. Пожарные прибыли слишком поздно – стены уже почернели, целых стекол не осталось. Сбежавшиеся местные жители почти затушили огонь сами, да он и так уже утихал, поскольку внутри сгорело все, что могло гореть. Спасти удалось только дерево, тянущее ветви туда, где раньше был музыкальный зал. Некоторые с изумлением и ужасом спрашивали друг друга, где же дети, но немногие посвященные были почти спокойны. И разговоры вскоре прекратились. Жители острова привыкли не удивляться пропаже людей. Ну и что с того, что на этот раз исчезли все скопом: значит, кому-то так было нужно. Постояв возле еще дымящегося здания, островитяне разошлись. Остались тлеющие стены, да флюгер по-прежнему крутился от слабого ветерка. Дым уносило в сторону залива.
