Закончив работу, она осторожно встает и проходит к двери.
— Так или иначе, а в подобных отношениях без притворства не обойтись.
— Неправда! По крайней мере так не должно быть!
— Но почему? Честности и откровенности между мужчиной и женщиной придается слишком большое значение, — усмехается Джемайма. — Моя мать тридцать лет замужем за отцом, а он до сих пор не подозревает, что она не натуральная блондинка.
Она исчезает за дверью, а мы с Лиззи переглядываемся.
— Думаешь, она права? — шепчу я.
— Не-ет, — нерешительно тянет Лиззи. — Конечно, нет. Отношения должны строиться на… на доверии… искренности… — Она замолкает и встревоженно смотрит на меня. — Эмма, ты никогда не говорила о том, что на самом деле испытываешь к Коннору.
— Да… я никому не говорила, — подтверждаю я и тут же понимаю, что это неправда. Но как скажешь лучшей подруге, что я выболтала совершенно незнакомому человеку куда больше, чем ей?
— Знаешь, жаль, что ты не была со мной откровенна, — серьезно говорит Лиззи. — Эмма, теперь все должно измениться! Примем твердое решение отныне говорить друг другу все! Мы не должны ничего скрывать. Ведь мы же лучшие подруги!
— Заметано! — говорю я, подхваченная волной теплых чувств, и, подавшись вперед, обнимаю ее.
Господи, как же она права! Нам нужно почаще откровенничать друг с другом! Не стоит замыкаться в себе! Что ни говори, а мы знакомы больше двадцати лет!
— И если теперь мы открываем друг другу все… — Лиззи откусывает кусочек тоста, искоса смотрит на меня и неожиданно спрашивает: — Скажи, твой разрыв с Коннором имеет какое-то отношение к этому человеку? Человеку из самолета?
Сердце знакомо сжимается, но я, стараясь не обращать внимания на всякие глупости, продолжаю пить кофе.
Связан ли мой разрыв с Коннором… Нет. Нет, никоим образом.
— Нет, — отвечаю я, не поднимая глаз. — Никоим образом.
Мы обе молча смотрим на телеэкран, где Кайли Миноуг дает интервью.
— Ладно! Ладно! — кричу я, неожиданно вспомнив кое-что. — Если уж дошло до откровенных вопросов, то что вы с тем типом, Жан-Полем, делали в твоей комнате?
Лиззи шумно вздыхает.
— Только не говори, что вы просматривали материалы дела, — добавляю я. — Потому что это не объясняет того ужасного топота и грохота.
— Ну… — тянет Лиззи с затравленным видом. — О'кей. Мы… мы… — Она залпом глотает кофе, избегая моего взгляда. — Мы… занимались сексом.
— Что? — смущенно переспрашиваю я.
— Да. Сексом. Поэтому я и не хотела тебе говорить. Стыдно было.
— Вы с Жан-Полем занимались сексом?
— Да! — Она откашливается. — Страстным… пылким… безумным… животным сексом.
Тут что-то не так.
— Не верю! — объявляю я, окинув внимательным взглядом лучшую подругу. — Никаким сексом вы не занимались!
Розовые пятна на щеках Лиззи багровеют.
— Занимались!
— Неправда. Лиззи, что у вас там было?
— Занимались сексом, ясно? — вскидывается Лиззи. — Он мой новый бойфренд, и именно это мы и делали. А теперь оставь меня в покое!
Она порывисто вскакивает, разбрасывая крошки от тоста, и, едва не зацепившись за ковер, выбегает из комнаты.
Я ошарашенно смотрю ей вслед.
Почему она врет? И все-таки, что там творилось? Что, спрашивается, может быть неприличнее секса?
Я так заинтригована, что почти забываю о собственных бедах.
Честно говоря, это не лучший уик-энд в моей жизни. Он не становится лучше, когда прибывает почта и я получаю открытку от родителей с курорта «Меридиен» с восторженными описаниями тамошних красот и чудес. Настроение окончательно портится, когда я читаю свой гороскоп в «Мейл» и выясняю, что скорее всего совсем недавно совершила огромную ошибку.
Но к утру понедельника мне становится легче. Не совершала я никакой ошибки. Моя новая жизнь начинается сегодня. Напрочь забываю о любви и романтике и все внимание уделяю карьере. Может, стоит поискать новую работу?
Выходя из метро, я все больше укрепляюсь в этом намерении. Пожалуй, попытаюсь устроиться специалистом по маркетингу в «Кока-Колу» или еще куда-нибудь. И получу место. А Пол поймет, как был несправедлив, не дав мне повышения. Попросит остаться, но я скажу:
«Поздно. У вас был шанс».
Тогда он начнет молить:
«Эмма, неужели я так и не сумею переубедить тебя?»
А я на это отвечу…
К тому времени как я добираюсь до работы, в воображаемом диалоге Пол уже на коленях, а я небрежно восседаю на его столе, подняв колено (я вроде бы успела облачиться в новый брючный костюм и туфли от Прады), и объясняю:
«Знаете, Пол, от вас всего лишь требуется оказывать мне немного больше уважения…»
Блин!
Прихожу в себя и застываю, вцепившись в раму двери. В вестибюле мелькнуло светлое пятно.
Коннор!
Волна паники накрывает меня с головой. Я не могу идти туда. Просто не могу. Не могу…
Голова поворачивается, и… это вовсе не Коннор, а Андреа из бухгалтерии!
Я толкаю дверь, чувствуя себя полной идиоткой. Господи, настоящая психопатка! Нужно взять себя в руки, ведь рано или поздно я все равно столкнусь с Коннором и придется каким-то образом выходить из положения.
Хорошо еще, что пока никто ничего не знает. Тогда все усложнилось бы в миллион раз! Страшно представить, как люди подходят и говорят…
— Эмма, я так расстроилась, услышав о вас с Коннором.
— Что?
Я от неожиданности дергаюсь, вскидываю голову и вижу идущую ко мне Нэнси.
— Просто гром с ясного неба! В жизни не думала, что вы можете разойтись! С другой стороны, никогда не знаешь…
Я растерянно смотрю на нее:
— Откуда… откуда ты знаешь?
— Да все знают! Помнишь пятничную вечеринку? Ну так вот. Коннор тоже явился и все время пил. Пил и рассказывал всем и каждому. Мало того, даже произнес речь!
— Он… что?
— И такую трогательную. О том, что «Пэнтер корпорейшн» — что-то вроде семьи, которая поддержит его в трудное время. Немного подумал и добавил, что и тебя поддержит тоже. Хотя именно ты порвала с ним, и он, Коннор, пострадавшая сторона. — Нэнси подается вперед и заговорщически шепчет: — Должна сказать, немало девушек уверены, что у тебя в голове винтиков не хватает.
Поверить невозможно! Коннор публично объявляет о нашем разрыве! И это после того, как обещал молчать! Конечно, теперь все против меня!
— Наверное, — вздыхаю я наконец. — Ладно, мне нужно идти…
