– Не хочу слышать имя этой профурсетки.
– Слушай, Милочка, а что мы будем делать с упражнениями? Ты их будешь на мне отрабатывать, чтоб найти другого?
– Да, именно, – жеманно заявила Люда. – На правах бывшего мужа и одинокой женщины ты должен посодействовать развитию моей сексуальной энергии. Мне обидно: ты возвращаешься к ней и облизываешь ее с ног до головы. А я? Я столько времени одна, – грустно сказала Люда.
– А меня хватит на двоих, – нагло заявил Алексей.
– Ты знаешь, меня трясет при одной мысли, что ты со мной и с ней столько лет…
– Люда, вот положа руку на сердце, что тебе было плохо? Я нисколько не поменялся. Я был нежным и ласковым, внимательным, твоим мужем. И ты совсем не ощущала, что я еще где-то и с кем-то.
– Вот именно, поэтому мне хотелось тебя убить, растерзать, уничтожить. Как ты мог столько лет мне изменять?
– А-а, вместо слов благодарности ты хотела меня убить?
– Понимаешь, Алексей, когда ты говоришь такие вещи – это не совпадает с тем Алексеем, которого я любила. Это какой-то новый, совершенно чужой человек.
– Вполне возможно, что я стал другим, но я горжусь тем, что у меня пятеро детей, и целых девять лет я управлял мастерски процессом жизни на две семьи.
– А-а, так вот как ты это называешь? Процесс. Прямо как конвейер.
– Тебе не кажется, Милочка, что мы опять скатились к отрицательному сюжету?
– Да, скатились, и мне кажется, так будет всегда.
– Знаешь, Вера все время читает какие-то необычные книги о прощении. Я думаю, тебе тоже надо бы их почитать.
– О прощении?
– Да, именно. Я-то тебя простил.
– Подумать только, а за что? За что меня надо было прощать? Что я сделала не так? Чем я тебя обидела или причинила тебе боль? Мне иногда кажется, что ты чокнулся. Ты говоришь запросто такие вещи, нарушаешь святые правила и совершенно не испытываешь совестливости. Как же так?
– Первое время я нервничал, переживал, стыдился того, как поступаю. Но человек не может вечно жить под колпаком отрицания, и поэтому постепенно я привык к тому, что случилось, и стал диктовать свои правила. Если бы не этот прокол с смс-кой – возможно, мы дожили бы до «золотой свадьбы». – Алексей повернулся к Людмиле и увидел, как слезы катятся по ее щекам.
– Так странно, ты говоришь мне о прощении с точки зрения того, что я должна простить тебя, а ведь ты ни разу толком не раскаялся и не попросил у меня прощения. И когда я в первый раз увидела все своими глазами, ты остался с ней, ты не пошел за мной, ты не попытался объяснить мне эту ситуацию или хотя бы вымолить прощение.
– Послушай себя: ты говоришь «вымолить прощение», но я не считаю, что виновен перед тобой и должен «молить о прощении».
– Уму непостижимо, мы никогда не договоримся, – вздохнула Людмила.
– Людочка, не трагедизируй, мы уже почти обо всем договорились. – Алексей приобнял ее и сказал: – Будь проще, и все будет хорошо.
– Ладно, мне действительно надоело это нытье свое, мне надо как-то выздоравливать, помогай мне.
– Хорошо, вот я читал 1-ю и 2-ю методички, и в них написано «прости и отпусти». Я хочу от всей души попросить у тебя прощения и буду каждый разговор начинать со слов «прости меня». Так написано в тренинге. Я прошу прощения, а ты говоришь: «Я прощаю тебя». Давай начнем с этого малого, что, возможно, приведет нас к нормальному человеческому будущему.
– Хорошо, я прощаю тебя. Давай продолжим. Значит, твои визиты будут какими? Ты – отец, ты официально мой муж, и это ложь? Или мы говорим правду, что ты – отец и мы разведены?
– Я думаю, что правду пока говорить рановато, потому что год моего отсутствия разрушил отношения с детьми. Сейчас их надо восстановить, вернуть доверие и понимание, а потом мы совместно решим, как быть.
– Согласна. Поедем домой?
– Нет, я сегодня не могу, начнем со следующей недели. Я обещал Вере, – суетливо ответил Алексей.
– Ну что же это такое, ты год с ней был. Теперь ты просто обязан подарить год нам.
– Ага, ревнуешь, подводишь итоги? Значит, не все у тебя в душе по отношению ко мне ровно.
– Твоя ирония меня обижает. Моя душа, как израненный зверь, кровит и плачет, но зверь, в отличие от человека, бинтов и мазей не имеет, и ему приходится зализывать раны и ждать, когда они заживут.
– Люда, как поэтично – «израненный зверь». Я тебя не ранил и кровь из души не испускал. Ты все сделала сама. Ты сама причинила себе эту боль. Я тут ни при чем. Как Верочка говорит, «если женщина любит, она борется за свою любовь всеми возможными и невозможными способами».
Люда заплакала и выбежала из машины, громко хлопнув дверью – так, что окна джипа гремели еще несколько минут. Алексей искренне не понимал, почему его правдивое поведение так напрягает Людмилу: ведь он таким был всегда. Люда вернулась домой, поднялась к себе в спальню, второпях приняла душ, выпила две таблетки снотворного, как делала весь год, и улеглась в постель. По щекам текли слезы, она сжимала кулаки, лежа под одеялом, как заведенная повторяла: «Я сейчас усну. Я усну, и все будет хорошо. Я хочу спать, я не хочу ничего знать, это не со мной. Это не со мной, это не я, это не моя жизнь. Я ничего не хочу. Я сейчас усну. Ну почему же не действуют эти чертовы таблетки? Мысли, куда мне деть мои мысли? Господи, мне так больно. Какая же он мразь. Мразь и подлец. Может быть, мне здесь все продать и уехать? Далеко, чтобы не знать его и его Верочку», – и Люда, зацепившись за мысль об отъезде, начала мечтать о новом доме и вскоре новой любви.
Алексей и Верочка обсуждают свои отношения
Алексей спокойно двинулся в сторону аэропорта. Уже через два часа он был дома. Окруженный теплом и любовью Верочки, он сидел в столовой и умиротворенно уплетал вкусности из грузинской кухни. У Верочки было хобби – она изучала кухню народов мира.
– Дорогой, – сказала Вера, – тебе нравится? Вкусно?
– Да, очень, – с набитым ртом ответил Алексей, – ты – богиня! Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Люда никогда не умела так вкусно готовить.
– Лёшечка, я хочу тебя попросить: я устала сидеть дома и быть домохозяйкой. Я хочу свой ресторан, маленький уютный семейный ресторанчик «кухни народов мира», и назовем мы его «Царь-дом».
– Почему «Царь-дом»? – рассмеялся Алексей.
– Не знаю, мне так нравится, а как тебе идея?
– Идея очень хорошая, одобряю, – ответил жующий Алексей.
– Правда-правда? – захлопала в ладоши Вера и кинулась обнимать и целовать супруга. – Пойду позвоню Анжеле – расскажу ей, что у меня самый лучший муж на свете и он купит мне ресторан.
– Погоди, я хотел с тобой поговорить. Мы с Людой решили, что мое годовое отсутствие нанесло непоправимый вред детской психике, поэтому я буду присутствовать в двух семьях равными порциями дней.
