Дальше пошли вместе, старясь не попадать на лесные дорожки и тропы, где мог бы встретиться какой-нибудь пост. Первым, мучительно вглядываясь во тьму, шагал Феденька, за ним – все остальные. Время от времени Феденька останавливался да сшибал засапожным ножом ветки, проделывая проход в зарослях, впрочем, не шибко-то и густых. Так, иногда попадались урочища да буреломы. Пробирались на ощупь, не спеша, шли молча… пока позади вдруг не вскрикнула Сашка.
– Ты чего? – встревоженно оглянулся Федор. – Ногу подвернула?
– Что я – дура, по-твоему? – девчонка презрительно огрызнулась и выругалась самыми грубыми солдатскими словами. – Просто забыла кое-что… Кое-что важное. Сейчас вот вернусь, заберу.
– Вернешься? С ума сошла.
– Да не бойтесь, я быстро. Что мы тут и прошли-то? Вряд ли и полверсты.
– Но…
Сашка не слушала никаких возражений, упрямой была, уж коли чего решила – делала. Просто поставила в известность своих юных спутников да повернула обратно, бросив на прощанье – мол, догоню, пробирайтесь себе потихоньку.
Идти назад оказалось куда как легче, по старым-то своим следам, коих, правда, не очень-то было и видно, да зато сверху, над головой, тучи рассеялись, выкатилась на небо любопытная золотая луна, засверкали звезды. Не таким уж и густым оказался лес, прямо сказать – реденьким.
Не прошло и двадцати минут, как Сашка уже подходила к знакомому фургону. Все так же рядом паслись стреноженные лошади, все так же шаяли в догорающем костре фиолетово-красные угли. Ничего необычного.
Девчонку, правда, заметили – так она и не пряталась, а, увидев выглянувшего из кибитки дядюшку Ксенофонта, махнула рукою.
– Что-то ты рановато сегодня, – хмыкнул маркитант. – Заберись-ка, есть для тебя кое-что.
– Угу…
Откинув полог, девушка резво забралась в кибитку… И тут же почувствовала, как чьи-то сильные руки схватили ее запястье, а в горло уперся острый холодный кинжал.
– Тихо, девочка, тихо. Боже тебя упаси закричать.
* * *
Фридрих фон дер Гольц знал цену рыцарской чести с самого раннего детства, с тех самых пор, как отец его, Конрад, впервые взял маленького сына на турнир, что давал сам великий магистр Ливонского ордена. Да, да, тогда еще был Орден! Одряхлевший, погрязший в разврате и похоти, но все-таки был и многим казался вечным.
Однако и он рухнул под кованым сапогом московитского царя Ивана, преданный своими властителями и народом. Скончался, как никому не нужный старик, на похороны которого, однако ж, тут же слетелись родственники – ведь старик-то кое-что имел!
Вот и здесь стали дербанить землицу. Отдать все московиту – ну уж дудки! Зачем царю Ивану Рига и Ревель? Они как-то больше Польше по душе… Ах, нет, нет, не Польше – Швеции! А еще германские земли есть… и есть Дания. Да-да, Данию-то забыли, а между прочим, как Ревель в старину у эстов звался? Правильно – Та-ллинн, в смысле – Да-ллинн, то есть «датский город». Умри – лучше не скажешь! Правда, Дании до него добраться не дали, шведы поганые затеяли войну, да и поляки с литовцами налетели, и немцы – эти уж своего не упустят – да и московитское войско не делось никуда…
Нет Ордена – нет и слова рыцарского, нет и порухи чести. Коли так – за любого сражаться можно, а лучше – за самого себя. Так фон дер Гольц и делал – сначала сражался с московитами, потом – за них, потом перешел к шведам, да поссорился и подался в Ригу, к тому времени уже захваченную поляками. Не ужился и там, правда, сумел пристроить замуж младшую дочь. Женил на богатом рижском торговце-немце. Раз уж чести нет, так путь хоть богатство будет.
Расставшись с Ригою, рассорившись со всеми, собрался было барон обратно к московитам… да тут как раз вовремя ливонский король – датский принц – объявился. С Иваном Московским – одна сатана, но все ж поприличнее, принц все-таки.
Нельзя было сказать, что своему ливонскому сюзерену старый барон служил с охотой и честью. Так почти что и не служил, занятый собственными мелкими войнушками да увлекательным грабежом соседей-литовцев. Пока было, кого грабить. Ну, а раз не стало в относительной близости зажиточных людей, тогда уж черт с ним – можно и проявить рвение. Тем более что на всех углах говорят, будто ливонский государь – властелин сильный, щедрый и справедливый, и что своих верных вассалов всегда жалует и защищает. Ну, защитить-то фон дер Гольц и сам себя мог – воинов полно, поди сунься… а вот насчет того, чтобы получить какое-нибудь пожалование, в виде, скажем, какого-нибудь озера или рощицы, или любой какой другой – желательно пахотной – землицы – это бы барон с удовольствием. Да и ладно с землицей, и обычных серебряных талеров бы хватило. Немного и надо-то – два, или три… Правда, не в год, как платят наемникам-ландскнехтам, а в месяц, еще лучше – в неделю. Да, за три талера в неделю уж можно и послужить, оставаясь верным вассальной клятве. Три талера в неделю – это дюжина в месяц, а в год… Сколько ж это в год-то будет? Ммм…
Старый барон задумался, придержал поводья коня и даже хотел было подозвать взятого с собою пажа, считавшегося в замке изрядным грамотеем… да передумал. Что толку не свои деньги считать? Ведь не обещал король пока никаких талеров, зато обещал другое – треть всей добычи шведов. Так и заявил при встрече – вот, мол, славный рыцарь Фридрих, как поколотим шведов, так третья часть добычи – ваша. Третья! Часть! Фон дер Гольц хотел было уже и руки гордо сложить, да отказаться… хорошо, паж успел в спину толкнуть. Вовремя! Потом он же, Эрих, и посчитал шведские денежки. Что можно так, натурой, взять – всякие там мушкеты, мечи и прочее оружье, а что – продать маркитантам.
– А зачем им продавать-то? – возмутился тогда барон. – Этих подлых торговцев мы и сами пощиплем. Небось, много чего припрятали.
Паж скорбно покачал головой:
– Пощипать-то пощиплем, а потом? Уйдут маркитанты, кому добычу сбывать будем? В Ревель, шведам повезем?
Ох, чертовски умный этот Эрих фон Ландзее был парень! Не смотри, что едва шестнадцать, рассуждает – куда там иному взрослому. Вот, к примеру, как с торговцами…
А еще паж уговаривал не торопиться под Везенберг, подождать королевское войско, которое явится вот-вот. Но здесь Фридрих его не слушал, здесь – шалишь! Здесь старый барон спинным мозгом и всем своим нутром добычу чуял, как чуют ее бродящие вокруг деревни волки.
Зачем кого-то ждать? Разведка доносит – во вражеском стане полный раздрай! Все меж собой передрались, наемники-шотландцы вообще ушли, вот-вот уйдут и немцы. Да еще грохот ужаснейший совсем недавно был слышен на весь раковорский уезд! Не иначе – пороховое склады у шведов взорвались, самое время напасть. Никого не ждать, воспользоваться моментом, ударить. А чего ждать-то?
Да, наверное, в чем-то барон был прав. Шведы в те времена отнюдь не считались такими уж грозными вояками, какими стали лет через пятьдесят, во времена Густава-Адольфа. Обычная пехота, немного конницы, тяжело вооруженной – рыцарской – и вовсе нет.
