Рыжая снова дернулась:
– Эй! А ну-ка освободите меня, живо! Я вам, вам говорю, не ему. Вы благородный рыцарь, или кто? Обязаны дам спасать!
Профос вышел, не повернув головы, а вот только что освобожденный пленник замедлил шаг и неожиданно расхохотался:
– А ты, что ли, дама? Что-то не похоже.
– Дама! – резко заявила Сашка. – Ну, помогите же… Мне же больно вот так висеть.
Рыцарь наконец смилостивился и рванул веревку – всего-то и дел:
– Черт с тобой – живи!
Пленница упала наземь словно мешок. Сильно ударилась, но вовсе не боль от удара пронзила все ее тело – вывернутые из суставов руки никак не желали становиться на место.
Равнодушно перешагнув упавшую, это заметил и рыцарь. Ухмыльнулся, нагнулся… дернул за руку.
– А-а-а-а!!!! – издав истошный вопль, девчонка потеряла сознание.
Правда, быстро пришла в себя: благородный рыцарь снизошел до нее настолько, что растер снегом щеки! Не поленился и на улицу выглянуть… Хотя что тут выглядывать-то? Вон – полог.
– У-у-у-у, – распахнув глаза, пленница застонала. Суставы, конечно, горели – но уже не так сильно.
– Скоро пройдут, – поднимаясь на ноги, седой усмехнулся. – А ты, дева, красотка! Только грудь маловата, а так…
– Ничего не маловата! – обиженно поджав губы, Сашка поднялась на ноги и поспешно натянула рваное, брошенное рядом с дыбой, платье. – Это некоторым, может, вымя коровье нравится, изящества ни в чем не видят. Полно вокруг дураков!
– Вымя, говоришь? – рыцарь снова расхохотался. – Черт побери, неплохо сказано.
Он вообще оказался веселым, сей благороднейший господин – то смеялся, то ухмылялся, то во весь голос, словно лошадь, ржал! Отсмеявшись, осторожно выглянул из шатра и, не заметив никакой опасности, выбрался наружу. Сашка – за ним.
– Ну, прощай… дама, – оглянувшись, рыцарь помахал рукой… и тут же повалился на лежалый снег сразу же за палаткою, прячась от проскакавшего мимо отряда рейтар под синим, с желтым шведским крестом, флагом. Не будь дурой, рыжая растянулась рядом. Полежала, подняла голову:
– Вроде ушли… Ого! Вон еще скачут… И гофлейты еще… Надо через маркитантов пробираться, я знаю – где.
– Веди, – понимаясь на ноги, коротко приказал седой.
Беглецы еще пару раз прятались, пропуская идущие куда-то отряды наемников, но вскоре оказались у маркитантского лагеря. Правда, кибитки дядюшки Ксенофонта там не оказалось, а то бы Сашка уж не пожалела бы времени, припомнила бы торговцу всю его подлость! Ну, нет так нет. Зато шалаш был на месте – а куда он денется-то? Туда-то девчонка и юркнула, отыскала припрятанный для будущего жениха подарок – лаковую табакерку, оправленную в серебро.
– Дальше – туда, – Сашка показа рукой. – Верст пять через лес – а там уже наши. Должны бы быть.
– Должны, должны, – хмыкнул седой. – Там мой отряд и стоял. А сейчас уж вряд ли, скорее – где-то здесь. Слышишь, какая заварушка начинается? Ты как знаешь, а я туда.
Рыцарь махнул рукой в ту сторону, откуда слышались выстрелы и крики.
– Ну и проваливай, – на этот раз рыжая держаться за рыцарем не собиралась, и без того знала, куда идти. – Счастливого пути, говорю!
– И тебе да пошлет Бог удачи, – обернувшись, седой неожиданно подмигнул. – За мной не ходи, где я – там опасность. Может, когда и свидимся. Прощай.
Проскользнувшие в голосе рыцаря неожиданно теплые нотки Сашку немного тронули – надо же, снизошел до крестьянки, ага. Благороднейший человек, что уж тут скажешь.
Подхватив с проталины брошенный кем-то нож, седой скрылся в зарослях можжевельника, Сашка же решительно зашагала в противоположную сторону – к ельнику.
Путь оказался нелегким, в лесу еще лежал снег, местами – твердый, местами же – рыхлый, провалившийся под ногами, так что каждый шаг давался с трудом. Редколесье вскоре сменилось зарослями, затем деревья опять поредели. Зато в небе вдруг показалось солнышко, быстро разгоняя туман.
Пройдя с полверсты, беглянка вдруг увидела впереди засаду. Кто-то явно расположился в лещине, спугнув птиц. Недовольные синицы и грачи тут же подняли гомон, кружа над бывшим своим обиталищем, потревоженные неизвестно кем.
Девчонка насторожилась, прислушалась. И, подумав, решила обойти подозрительное место слева, овражком. Пробежала, нырнула в заросли, поскользнулась на дне оврага, на льду, а когда поднялась на ноги, вдруг услышала крик:
– Графена! Алек-сандра! А мы тут тебя с ночи дожидаемся, да!
* * *
На вражеских шанцах вновь громыхнул мушкетный залп. Тяжелые пули просвистели над головами, сбивая ветки с елок и лип. Леонид, как и все, непроизвольно пригнулся, хотя понимал, с такого расстояния прицельный выстрел никак не возможен… да из мушкета вообще не прицелишься, не СВД! Однако пуля – дура, могла и в лоб угодить. Обходить, обходить надо шанцы!
Обернувшись, король жестом подозвал вестового и велел передать приказ. Отряду Труайя – обойти шанцы слева, ополченцам Михутри – отвлечь ложной атакою. Даже не столько атакою, сколько ее имитацией: немножко пошуметь, пострелять. Вестовой скрылся в ельнике и скорее вернулся – приказ передал всем.
– Начинаем, – поглядев на вышедшее из-за облаков солнышко, распорядился Леня. Впрочем, нет, не Леня, не какой-нибудь там Леонид Арцыбашев, артист погорелого театра, несостоявшийся режиссер, антиквар и историк, нет… Король, законный властелин Ливонии! И пусть королевство еще пока захудалое, пусть не совсем легитимный король – это не важно. Куда важнее другое – все эти люди: верные вассалы-рыцари, ополченцы, наемники, готовые идти за своим королем на смерть! Это дорогого стоило, и Магнус делал для своих людей все, что мог, уже забывая свою прежнюю жизнь в начале двадцать первого века, а точнее сказать, вспоминая о ней все реже и реже. Некогда было вспоминать! Здесь сейчас было все. Его судьба сейчас решалась именно здесь, в Ливонии, на этом самом поле, в этом самом ельнике! Его судьба… и не только его, но и судьба его народа, граждан Ливонии, всех этих людей, для которых он был законным – без дураков! – властелином, а следовательно, отвечал за всех… и за свою семью, в частности – за красавицу супругу Машу!
Повинуясь королевскому приказу, запела труба. Громыхнули пушки, а через пару минут справа от шанцев раздался мушкетный залп. Громыхнули и королевские стрелки, да так, что весь ельник и половину поля заволокло густым пороховым дымом, под покровом которого Магнус отдал приказ:
– Вперед!
Сам король, взметнувшись в седле, повел на шведские шанцы свое воинство. Справа гремели выстрелы – вражеских ратников отвлекали на себя ополченцы, слева началась атака рейтар Анри Труайя и бывших рыцарей фон дер Гольца. Опытный шведский воевода, правда, вовремя заметил опасность, приказал развернуть пушки… Развернули! Пальнули… Несколько рыцарей все же погибло, большинство же, ориентируясь на рейтар, поскакали дальше рассыпанным строем.
