Появился Никитин со своим отрядом из родственников и приближённых, группа присяжных, выбранных по жребию из числа местных жителей и граждан РФ, волей случая оказавшихся в Данилово. Новый глава, как я понял, стремился к скорейшей интеграции пассажиров в местное общество, поэтому расширил круг избираемых присяжных, включив в него всех русскоязычных. Иностранцам Василий не доверял, интуитивно чувствуя чуждость их менталитета и буржуинские замашки. Исключение составляли лишь пилоты обеих западных авиакампаний и американские морские пехотинцы, делом доказавшие, по выражению Никитина, свою способность носить штаны в любой ситуации.
Последним появился судья – им оказался директор школы, Юрий Александрович Вышинский, он же составитель новой Конституции и УК для даниловского анклава. Папочку с копиями этих самых Конституции и УК Вышинский, кстати, вручил мне сразу же, как только поздоровался.
Я полистал новоиспечённый Кодекс, пробежался глазами по статьям, количество которых сократилось в разы, и понял, что Юрий Александрович прямо-таки натуральный анархист – учитель ни словом не упомянул ни государство, ни общественно-политический строй, ни тему оскорблений чести и достоинства местной власти. Может, оно и правильно: единственная в Данилово власть не страдала комплексом неполноценности, могла постоять и за свою честь, и за честь народа, продемонстрировав, кхм… своё достоинство любому желающему.
С другой стороны, я не заметил каких-либо вопиющих неточностей и неясностей – всё было сформулировано чётко и юридически грамотно. Украл – возмести причинённый тобой ущерб, убил человека – будь готов отправиться вслед за покойным, организовал какое-нибудь преступление – получи на всю катушку по совокупности и распишись в доставке. Преступления в составе группы квалифицировались как совершённые с отягчающими обстоятельствами.
Заглянул, пока было время, и в текст Конституции. Здесь Юрий Александрович также пошёл по пути предков – власть в Данилово и его окрестностях принадлежала народу, народное вече избирало главу посёлка и его помощников, то есть администрацию. Все ресурсы и богатства из старого мира объявлялись общественной собственностью, и могли быть экспроприированы в случае чрезвычайных ситуаций, список которых прилагался чуть ниже.
Одновременно сохранялся и принцип неприкосновенности частной собственности, владения движимым и недвижимым имуществом. Ну да, здешние фермеры, мигом выросшие в масштабах чуть ли ни до олигархов, не желали выпускать из рук рычаги управления обществом. Разрешалось и поощрялось свободное ношение оружия, как огнестрельного, так и холодного. Более того, в обязанности каждого гражданина буквально вменялась забота о собственном вооружении и готовность постоять за себя и за других.
Дочитав текст до конца, усмехнулся про себя: по всему выходило, что у даниловских граждан всего лишь две обязанности перед обществом – позаботиться о собственном пропитании и вооружаться до зубов, кто чем может и как может. Практически жизнь по принципу: не до жиру – быть бы живу.
Далее начался хорошо организованный спектакль. Судья зачитал пункты обвинения каждому из обвиняемых, предварительно «поздравив» их всех с тем, что их будут судить по новому законодательству. Затем Юрий Александрович приступил к опросу свидетелей, коих оказалось не менее двух десятков, на очереди был просмотр фото– и видеоматериалов, показания самих обвиняемых.
Ночь, проведённая в заточении, похоже, совершила настоящее чудо – большая часть обвиняемых раскаивалась в содеянном до глубины души, «закладывая» организаторов только так, просила о снисхождении. Впрочем, раскаивались не все.
Хотя руки депутата Белоусова тряслись, а личико заметно побледнело, он всё ещё пытался держать марку, стараясь доказать, что суд не имеет полномочий его судить, и т. д. Его подельник Рабинович размазывал по физиономии слёзы, давил на жалость, утверждая, что они никого не хотели убивать.
С девками, сыгравшими своими персями отвлекающую роль, случилась тяжелейшая истерика, и их пришлось связать. В принципе, подобную реакцию можно понять: ещё пару дней назад их красивые попки и ножки открывали путь к обладанию массой материальных ценностей, а теперь их жизнь отсчитывала последние часы. И никакие попки и ножки вкупе с кое-чем иным не в состоянии разрулить сложившуюся ситуацию. Не те времена, не тот мир.
Лишь четверо обвиняемых вели себя полностью противоположно, чем основное большинство – они ни о чём не сожалели и ни в чём не раскаивались. Лера Рынская демонстративно целовалась со своей красавицей-подружкой, обещая встретиться со всеми даниловцами в аду, где местные поменяются с нею местами, и все мы окажемся на сковородках.
Двое мужиков зрелого возраста, похоже, отсидевшие в прошлом, проявили характер и держались с достоинством обречённых. Свою вину признавать и не думали, открыто заявляя, что и суд и мусора – конченые, ну, вы поняли, кто. Полагаю, в другой ситуации такое поведение на суде зачлось бы этим двум офигенным бонусом в камере, но сейчас… Как уже говорилось, в Данилово уже действовал совершенно иной закон.
В общем, присяжные приговорили шестерых организаторов убийства и беспорядков к высшей мере наказания, без каких-либо отсрочек и волокиты с аппеляциями. Десять человек, в том числе и пару недалёких умом фотомоделей, приговорили к пожизненному труду на благо общества, с возможностью помилования лет через десять, если те покажут себя стоящими людьми. Оставшейся «группе поддержки» влепили по «десятке» каждому на трудовом фронте, с аналогичной возможностью досрочного помилования лет через пять.
Наш народ встретил объявления приговора гулом одобрения, пассажиры-иностранцы помалкивали, удивлённые нейтральной позицией главных «борцов за права человека» старого мира – американцев. Видя, что на него обращено общественное внимание, Коллинз пожал плечами и, подойдя к судье, демонстративно пожал тому руку. После этого морпехи и вовсе удалились к шоссе – крутить гайки вместе с лётчиками и своими коллегами.
– Володя, если ты с операми не шибко занят, то помогите нам с погрузкой стройматериалов, – обратился ко мне Никитин, когда приговорённых повели (и потащили) обратно в импровизированную «тюрьму». – Мне надо бы, наверное, поприсутствовать на отпевании, но не хочу терять ещё два часа светлого времени. Нам сообщат, когда начнут выносить из церкви, так что, успеем подъехать. Пусть уж Роман Георгиевич и Антонов простят меня, грешного, но сейчас надо думать о живых.
– О чём разговор, Василий, давай дорогу показывай, – кивнул я и обернулся к своим. – Парни, едем работать, все по машинам.
Проехав примерно половину посёлка, мы свернули в неприметный переулок и через сотню метров оказались на самой натуральной стройплощадке. Здесь, как нам объяснил глава, состоятельные горожане планировали построить пару коттеджей со сдвоенными гаражами и прочими хозпостройками. Новые хозяева успели залить фундамент, завезти стройматериал для стен и даже начать их возведение.
Кроме штабелей плит и блоков, на участке стоял вагончик для охраны и строителей. Сами строители остались в старом мире, а пожилой охранник, по словам Никитина, сразу же влился в ряды сельчан, так как ещё раньше успел познакомиться со здешней женщиной. Сейчас этот дядька вместе с отрядом Семён Семёныча сидел в Замятине), прямо на форпосте нашей цивилизации.
