– Мы хотим выжить в новом мире, а выживание невозможно без дружбы между всеми землянами, оказавшимися здесь, – без обиняков заявил Дзенсикевич. – Любые распри между людьми должны остаться в прошлом.
Со стороны даниловцев возражений не последовало, и под выпивоны и закусоны разговор постепенно перешёл в практическую плоскость. Например, смогут ли польские товарищи поделиться пшеницей, и не желают ли они взять в обмен на зерно с десяток хрюшек из хозяйства Доренко? Есть ли у панов тягловая скотина, и на сколько десятков куриц потянут пяток савченковских бычков? Ибо запасов топлива надолго не хватит, а индийский танкер уже скрылся за горизонтом. Кто знает, вернётся ли господин ван Клейст с богатой добычей? Крестьянам лучше подготовиться к худшему, то есть, к перспективам обработки земли вручную, на быках и на лошадях, у кого они есть. Иначе придётся охотиться на больших зелёных ящериц, которые обитали в окрестных лесах, и питаться исключительно мясом. Знать бы ещё, съедобное ли оно, это мясо.
В общем, договорившись с Юрием Александровичем и Анджеем о том, что первым делом доброжелательные соседи помогут с восстановлением нашей базы, мы отправились восвояси. Отец и сын Нидеррайтеры задержались, чтобы гарантировать взаимовыгодный исход переговоров между даниловцами и поляками. Не на английском же вести переговоры между славянами, у которых вдруг исчезли поводы для продолжения многовековой вражды.
По дороге вспомнили кое-что и завернули к дому Семён Семёныча, чтобы не откладывать разговор в долгий ящик. Кто знает, что ждёт нас завтра утром? Не дай бог, узреем с утра пораньше хрен знает чей крейсер, и нам придётся драпать в Борисовку, чтобы сохранить собственную шкуру. Хотя нет, «на аэродроме» ночуют наёмники, а у них «маталыга», да ещё и грузовик с оружием. А в засаде на побережье прячется LAV-25 под командованием бравого лейтенанта морской пехоты Фридмана. Мэтт теперь без личного приказа Коллинза даже в кустики по-большому отойти не рискнёт – будет либо терпеть, либо в памперсы гадить. Надеюсь, с памперсами у него полный порядок, хватит и для себя, и для экипажа.
Подойдя к дому отставного артиллериста, мы с удивлением уставились на гору чемоданов, мешков, коробок, узлов и прочего барахла, сваленного в кучу посередине двора. Прямо на наших глазах супруга охотника закинула на вершину пирамиды какую-то коробку, зыркнула в нашу сторону заплаканными глазами и с гордо поднятой головой удалилась обратно в дом.
– Что у вас происходит, Семён Семёныч? – едва хозяин появился на пороге, мы сразу же засыпали его вопросами. – Ремонт затеял, что ли?
– Если бы ремонт, – тяжело вздохнул отставной военный. – Переезжаем мы, Володя, в Замятино будем жить.
– Интересно девки пляшут, по четыре попки в ряд, – опешил я. – С чего бы это вдруг, а?
– Пойдём, мужики, покажу, – коротко отозвался охотник и направился куда-то на задний двор. Мы переглянулись, последовали за хозяином, обходя Монблан барахла. – Здесь у меня был сарай с курятником…
Что же, слово в прошедшем времени полностью подходило к груде обугленных брёвен и почерневших от пожара листов жести. Весь задний двор был засыпан щепками, обломками, головешками, среди которых бродила пара уцелевших куриц. Судя по пятнам перьев то тут, то сям, большинству из их товарок повезло намного меньше. Сразу же стало ясно, почему у хозяйки дома глаза на мокром месте: перепугалась женщина до самых, до… ну да ладно.
– Почти прямое попадание. Повезло, что не на три метра левее, и на четыре метра дальше, – вновь тяжело вздохнув, произнёс Семён Семёныч. – Короче, переезжаем мы, Володя, переезжаем в Замятино. Уже договорились с Натальей Ивановной: приютит, у неё дом большой, с тремя спальнями. Такие вот пироги, парни.
– Пироги нормальные – в Замятино нужен постоянный гарнизон из нормальных мужиков, которые не будут дёргаться мыслями о своих семьях, – ответил я и сразу же сменил тему: – Мы вообще-то по делу. Мы потеряли двух своих товарищей, а у одного из них была ВУС за номером сто сорок три… Вот, хотели предложить тебе влиться в наши ряды.
– Извините, я обещал супруге, – отставной артиллерист замотал головой и как-то весь сник. – Поймите меня правильно и не обижайтесь.
– Лады, Семён Семёныч, никаких обид, – улыбнулся Саня Барулин. – Но с «трубой»-то ты нас научишь, хорошо? Ну, нету больше среди нас бойцов с нужной специальностью.
– Хорошо, что за «труба» у вас? – перешёл к сути вопроса хозяин дома. – Какого калибра?
– Английский, типа «Эл-шестнадцать», восемьдесят один миллиметр, почти как наш «Поднос», – ответил капитан, уточняя. – Союзники просветили.
– Хм, неплохая «труба». Имея хороший расчёт и запас мин, с ним можно натворить делов, – призадумался бывший артиллерист. – Ладушки, Вова, как только закончу с переездом, сразу же к вам – передавать, так сказать, опыт.
– Договорились, – произнёс я, поняв, что Семён Семёныч ни за что не пойдёт на попятную. Так уж иногда устроены некоторые семьи, что решение супруги для мужика – закон, и ничего с этим не поделаешь. – В общем, ты знаешь, где нас искать.
…Эх, Толик, Толик, ты выходил в Питере из таких переделок, а тут… Всё-таки жизнь – сука ещё та, и, наверное, в чём-то правы те, кто её искренне ненавидит, по дороге домой настроение у меня упало намного ниже плинтуса, и в голову стали лезть нехорошие мысли. Интересно, пойдут за мной парни, когда я найду здесь каких-нибудь арабов и стану резать их детей и баб? Чёрт, а ведь, кроме арабов, есть ещё куча народов, исповедующих ислам…
Я почувствовал, что во мне начинает просыпаться и закипать кровь воинственных предков, причудливо перемешавшаяся в нашем роду. Самое странное, что в душе не появлялось желание мстить нашим, российским мусульманам, да и прочим гражданам постсоветских республик, поклонявшимся пророку из далёкой Аравии. Наверное, потому, что по долгу службы я постоянно общался с татарами, узбеками и азербайджанцами и умудрялся находить со всеми ними полное взаимопонимание.
Умные люди, как известно, занимаются конкретными гешефтными делами и никогда не лезут в религиозно-этнические заморочки. Как точно подметил мой наставник, опер с тридцатилетним стажем, любые обычаи и традиции – это лишь разновидность костюмов и декораций, а в остальном нет никаких принципиальных отличий от тех, кто реально сидит «в законе», или кто реально рулит обществом. А дальше, Володя, найдёшь аналогии сам, но никогда не делись своими мыслями с посторонними, иначе – посадють, если не в «крытку», так в «скворешник», но упекут обязательно. Эх, мудрый был человек, проработал в органах при пятерых генсеках и президентах, пожил пенсионером с десяток лет и тихонько отошёл в мир иной, оставив внукам в наследство старенькую «волгу» и дачу с шестью сотками земли…
Наступившая ночь прошла тревожно. Около двух часов ночи в хозяйстве фермера Савченкова забрехали собаки, а затем там началась стрельба. Мы похватали оружие, выскочили во двор, и даже успели загрузиться в «амтрэк», когда на связь наконец-то вышли ополченцы, охранявшие коровник. Быстро выяснилось, что бдительные часовые открыли огонь по каким-то небольшим двуногим ящерам, ростом не более полуметра, которые попытались проникнуть в загон для скота. Даниловцам показалось, что собаки учуяли каких-то диверсантов, ополченцы тотчас врубили прожектор и длинными очередями покосили стаю нежданных гостей. У загона осталось валяться восемь бездыханных тушек, а остальные ящеры разбежались, кто куда.
