В Порт-Луи он снова встречается с Рошоном, аббатом-астрономом, который не устает плести интриги и пока не знает, что ему крупно повезло, когда он не получил разрешения уйти в плавание с Марион-Дюфреном, чья экспедиция закончится трагически. Во время остановки на острове Бурбон Аутуру заразился оспой и умер в Кейптауне, а Дюфрен продолжал путешествие, направляясь в Тихий океан. Вся его экспедиция погибла на Новой Зеландии 12 июня, в середине следующего, 1772 года.
Кергелен спешит отправиться в новое плавание. Наверное, он проявил слишком много нетерпения, скажут позже недруги. Особенно потому, что во время путешествия в Индию и обратно он обратил внимание на недостатки такелажа «Фортюна», который перегревался и ослабевал. После нескольких месяцев плавания команды кораблей нуждались в отдыхе. Но начался подходящий сезон, и медлить было опасно. Другая причина нетерпения – Марион-Дюфрен отплыл два месяца назад. Может, он тоже направился к югу? 14 января 1772 года, через месяц после возвращения, Кергелен пишет министру: «Завтра отплываю на „Фортюне“ вместе с „Гро Вантром“, чтобы исполнить самую почетную, славную и трудную часть моей миссии. Осмелюсь надеяться, что, пройдя все моря и командуя судами уже двенадцать лет без перерыва, я добьюсь милости короля». Пока все идет по его плану. Остается найти Южный материк. По возвращении – слава, продвижение по служебной лестнице, победа над завистниками из офицерского корпуса.
Вечером 15 января 1772 года все население и чиновники Порт-Луи собираются на причале. Вряд ли люди знают, куда отправляется Кергелен, хотя всеобщий энтузиазм и официальные речи (Рошона нет, но присутствует Пуавр) заставляют думать, что цель плавания уже не покрыта непроницаемой завесой. Светские дамы машут кружевными платочками, на прекрасные глаза навертываются слезы. Утром 16 января, подгоняемые свежим пассатом, оба судна отправляются в путь. 18 января Кергелен огибает остров Бурбон и берет курс прямо на юг.
Первые страницы судового журнала не содержат ничего интересного. В ночь с 28 на 29 января 1772 года ложная тревога – вахтенный заметил песчаную мель. На море спускают шлюпку, чтобы удостовериться, что море глубокое, а речь идет о косяке маленьких рыбок, плавающих у поверхности и выставляющих наружу нечто вроде паруса или шапочки (треугольный хрящик). Суда снова пускаются в путь. Менее быстрый и маневренный «Гро Вантр» все время отстает. Его надо ждать, ложась в дрейф перед наступлением ночи. Сильный ветер не стихает, море постоянно волнуется, и приходится идти только с частью парусов.
1 февраля в районе с координатами 37° южной широты и 52°30′ восточной долготы над судами появляются крупные морские ласточки.
– Земля близко.
Какая земля? Кергелен на «Фортюне» и Сент-Аллуарн на «Гро Вантре» мобилизуют свободных от вахты матросов, взволнованных появлением птиц.
– Луидор тому, кто первым заметит землю.
Так проходят первые дни февраля – каждый человек до рези в глазах всматривается в пустынный горизонт. Птицы – альбатросы, крачки, фрегаты, бакланы – во все большем количестве летят с юга навстречу двум судам, которые продвигаются по бурному морю, иногда в густейшем тумане. Поход к южному эдему не похож на увеселительную прогулку.
И вдруг 5 или 6 февраля птицы исчезают.
Быть может, они не заметили землю? Матросы в недоумении, обескуражен Сент-Аллуарн. Почему глава экспедиции, вместо того чтобы идти прямо на юг, откуда летят птицы, все время меняет курс: юго-восток, юг, юго-восток, словно находится во власти сомнений? Можно предположить лишь одно объяснение: Кергелена терзает навязчивая идея, что Марион-Дюфрен, ушедший раньше его с острова Иль-де-Франс, тоже хотел проверить, не начинается ли с 45° южной широты земля. Кергелен, которому поручена разведывательная миссия, подозревает Дюфрена в нелояльности. Неужели Кергелен преследует два судна Марион-Дюфрена? И как он поступит, если настигнет их? На этот вопрос нет ответа. Как бы то ни было, 7 февраля Кергелен берет курс прямо на юг, и птицы снова появляются.
Погода резко портится. Темно-зеленое море обрушивает на «Фортюн» и «Гро Вантр» все более высокие волны. Все чаще падают внезапные густые туманы. Яростный ледяной ветер сотрясает такелаж – термометр ползет вниз, падает барометр. А Кергелен – и не он один – думал обо всем, кроме вероятности встречи с таким климатом «в этих широтах, соответствующих широтам Франции». Дю Буагеенек, старпом «Гро Вантра», записывает в своем дневнике: «…мы покинули остров Иль-де-Франс с экипажем, привыкшим к плаваниям в районе Мадагаскара, где жаркий климат и матросы имеют лишь одну рубашку на теле и одну в запасе». Люди буквально плачут от холода во время выполнения работ.
Два дня спустя последние сомнения исчезают: земля поблизости. «Пингвины» и «морские волки» (морские львы и нерпы), замеченные вахтенными, подтверждают близость суши.
Но хотя стоит середина южного лета, погода ухудшается с каждым днем – град, ледяной дождь, снег, туманы сменяют друг друга над штормовым морем.
Кергелен, часто стоявший рядом с рулевым, то и дело поднимает голову и с опаской посматривает на верхние паруса. Если такелаж сломается, то именно там. Сожалеет ли Кергелен о том, что не укрепил его, вернувшись после проверки пути Гренье? Он ни словом не обмолвился по этому поводу. Если разгневанное море унесет мачту, предприятие обернется катастрофой, кораблекрушением. Вернуться на остров Иль-де-Франс для ремонта, для выдачи матросам теплой одежды?
– Нет, мы уже у цели.
Кергелен никому не говорит о своих намерениях и утром 12 февраля зовет старшего боцмана Бьенбуара:
– Два луидора тому, кто первым увидит землю.
Долгожданный крик раздается в тот же день в шесть часов вечера. Вскоре становится ясно: перед ними лежит небольшой остров, но после стольких дней плавания по пустынному морю может статься, что маленький остров является предвестником континента? Ведь и Колумб вначале открыл остров. Всю ночь оба судна, почти борт о борт, пытаются удержаться вблизи земли, уже окрещенной островом Фортуны. Течения сносят их, возбужденные офицеры и матросы только и думают что о сделанном открытии. Какие люди встретят их в столь суровом климате? Кто-то вроде лапландцев или финнов, закутанных в шкуры? Утром 13 февраля появляется новый остров. Люди всматриваются в горизонт сквозь разрывы тумана. В шесть часов из тумана медленно выползает громадная гора. Справа и слева горы пониже. Редкий луч солнца в 7 часов рассеивает последние страхи. Земля перекрывает весь горизонт, ошибка исключена – Южный материк найден.
Шлюпка с «Фортюна» отправляется на «Гро Вантр» за Сент-Аллуарном. Офицеры поднимают бокалы с игристым луарским вином. Членам команды выдают двойную порцию пищи и стакан водки.
Ветер немного стихает, и море успокаивается. Открытая земля – угрюмая черная громада со снегом и ледниками на вершине – ничем не напоминает южный эдем, мечту географов того времени. Кергелен рассматривает берег в подзорную трубу: никаких признаков человека.
– Мы ничего не узнаем, не высадившись на берег, – говорит Кергелен. – Старший помощник «Фортюна» господин де Розили отправится на нашей шлюпке «Муш» к берегу, замеряя глубины и выбирая наилучшие проходы для «Гро Вантра», чтобы он мог стать на якорь. Я останусь здесь. Когда будет найдена хорошая якорная стоянка, я присоединюсь к вам. И тогда от имени короля Франции объявлю Южную землю владением Франции и оставлю две бутылки с пергаментом в каждой. Кроме того, в шлюпке займут место четыре вооруженных солдата, чтобы предотвратить любое нападение со стороны аборигенов.
