Пятьдесят часов беспокойного бдения. Военные корабли, стальные громадины, проходят ночью с погашенными огнями мимо невидимого парусника. Во время войны зажигать ходовые огни запрещено. Только шум машин предупреждает Вито о приближении опасности.
16 сентября в 10 часов утра на фоне холодного неба вырисовывается высокий темный силуэт мыса Доброй Надежды. И тут же начинается волнение. Суденышко идет под всеми парусами на полной скорости. Глаза смыкаются, но Вито не отходит от руля еще сутки. Надо жаться к берегу из-за быстрого течения, несущегося прямо на юг. Непроглядная тревожная ночь.
На рассвете земля исчезает за горизонтом. Последний знак «цивилизованного» мира – бомбардировщик, на мгновение мелькнувший среди туч.
– Теперь можно поспать.
С трудом, из-за очень сильного ветра, Вито убирает грот-парус. Он привязывает руль, намертво прикрепив его к одному борту, – эмпирическая техника, которой пользовалось большинство мореплавателей-одиночек до изобретения авторулевого. В любое время суток Дюма должен просыпаться и проверять, не изменилось ли направление ветра. Вечером 17 сентября он записывает в судовом журнале: «Благодаря буре „Лег II“ покрыл за двадцать четыре часа сто пятьдесят три мили. Превосходно!»
Утром 19 сентября Дюма, не спавший всю ночь, спускается вниз и ступает в воду. Трюм опять полон воды. Хоть волком вой.
– Не знаю, почему я решил попробовать эту воду. Вода оказалась пресной. Заклепки носового резервуара (двести литров) не выдержали вибрации судна, и более половины запаса воды вылилось. Удар был тяжелым, но приятнее вычерпывать пресную, а не морскую воду. Я знал, что кошмар предыдущих переходов не повторится.
Через несколько часов ветер ослабел.
– Слава богу, пусть и судно отдохнет.
Но стоило Дюма подумать об этом, как море нанесло ему удар в солнечное сплетение. Доводилось ли вам видеть смерч на море? Толстая колонна бешено вращается и засасывает на своем пути воду, поднимая ее до самых облаков. Смерч – зрелище и ужасное, и прекрасное одновременно. Дюма же видит три смерча, несущиеся с севера. На какую высоту может быть поднято суденышко длиной в 9,5 метра и что от него останется после падения и удара о водную поверхность? Разворот! Но суденышко выполняет маневр с неохотой – ветра почти нет! Страшные минуты. Потом облегчение. Смерчи прошли в 500 метрах за кормой. Опять разворот.
– Вот что ждет меня в Тасмановом море, если не удастся опередить циклоны. Да грянет буря!
Да, да, буря. Вито Дюма ищет бури не ради азарта, не ради страсти. Буря придает скорость. Она должна стать союзником. И по-видимому, согласие было получено. Горизонт исчез, ревущие валы окружили суденышко. На дрожащего под тремя свитерами, курткой и штормовкой Дюма обрушиваются пенистые гребни. Дюма радуется и каждый день отмечает пройденное расстояние – 120, 130, 150 миль в течение каждых суток.
– Хорошо, очень хорошо! Уменьшать парусность, несмотря на состояние моря, не буду. Убирать паруса нужно только на время отдыха.
На заре обычно наступает момент относительной передышки. Тогда Дюма готовит большую чашку горячего какао, заедает его финиками и галетами с большим количеством сливочного масла. Остальное время ест шоколад и витамины А и С, чтобы избежать цинги.
Двенадцать дней скоростной гонки в бурю – браво! Но приходит усталость. Дюма вдруг понимает, что он на пределе сил, – недостаток сна может убить любого.
Есть выход – подняться на несколько градусов к северу. Скрепя сердце, но понимая, что отдых совершенно необходим, измотанный мореплаватель решает на короткий срок покинуть ледяной ад. Восстановление сил занимает несколько дней. Солнце показывается из-за туч очень часто, столбик термометра поднимается до 20 градусов. «Синева Индийского океана светлее, чем Атлантики». До сих пор Дюма видел лишь серую или черную воду.
Прежде всего отоспаться. Приготовить рис по-индийски, картофельное пюре. Понаблюдать за дорадой, которая охотится на мелкую рыбешку, и громадным альбатросом, готовым принять участие в охоте. Не жизнь, а сплошное удовольствие!
Но у этого человека, ищущего бури, нет права на удовольствия, бури снова зовут его.
30 октября он попадает в зону низких туч. Почти нет ветра. Альбатросы исчезли, когда задули высокие ветры над облаками. Лишь одна верная птица сопровождает «Лег II» от самого Кейптауна. Это «капский голубь» (небольшой буревестник). Он летит перед судном, садится на воду, получает несколько крошек и исчезает до следующего дня.
– Восемьдесят миль, шестьдесят миль, сорок миль, тридцать пять миль. С каждым днем скорость падает. Парусник ползет как черепаха. Если я сегодня же не возьму курс на юг, меня затянет это спокойствие. Вперед!
Легкое море радовало несколько дней. И снова холодный, ревущий, величественный ад. Иногда, оказавшись в провале между двумя громадными волнами, Вито с беспокойством думает: «А взберется ли парусник наверх? Или его поглотит трехкилометровая бездна?»
Защищаясь от холода, Дюма запихивает между телом и заскорузлой от соли, постоянно мокрой одеждой газеты. Готовить некогда. Чаще всего он съедает порцию холодного риса (его можно сварить заранее в большом количестве), смешанного со съедобными моллюсками и консервированным зеленым горошком. На воздухе температура не превышает 4–5 градусов. В каюте около 12. Никакого источника тепла, негде высушить одежду, согреть заледеневшие руки и ноги. Каждый вечер Вито выпивает стакан рома или водки, словно обычную воду.
Единственный радостный момент – нанесение на карту точки местонахождения парусника. Снова выросла скорость – более 100 миль в сутки. Временами какие-то угнетающие мысли: «Выдержу ли до конца?» – но на палубе у одиночки нет времени на раздумья. Действовать, действовать, действовать. Каждое утро надо поднять грот-парус, перевязать все узлы, несмотря на непрестанные холод и бурю. «Мои пальцы похожи на бесчувственные когти морских птиц». Впереди ничего не видно, небо низкое, белая пена, гигантские волны. Когда суденышко сильно бросает на волнах, вода заливает кокпит, заплескивая в трюм. И тогда ее надо вычерпывать. Это стало почти развлечением.
Опять к рулю. Идет дождь, вода стекает по бизани, капает на штормовку, стекает по коленям. Дюма, не глядя, смахивает ее чехлом компаса и продолжает напевать привычную монотонную песенку: «Кто из нас устанет первым?»
Рано утром 24 октября справа по борту показался остров Амстердам. Дюма не видит, а угадывает его по скоплению туч над вулканической вершиной.
«Я отплыл из Кейптауна месяц и десять дней назад. По крайней мере, моим костям не придется белеть на этой пустынной скале».
Каждый день наносит визит буревестник. Птица хоть как-то скрашивает острое одиночество, и Дюма ждет ее с надеждой и нетерпением. На крошки галет бросаются альбатросы. Напуганный их количеством, криками, размахом крыльев, «капский голубь» улетает, возвращается, ухватывает кусочек, пока альбатросы дерутся. Бывают и счастливые для голубя дни, когда альбатросы заняты другими делами.
