Наконец, полностью восстановившись, я с неохотой вылезла из воды и отправилась одеваться.
Войдя в спальню, я увидела, что Иля уже проснулась и теперь с азартом ковыряется в притащенной с кухни еде. На моей постели.
– Иля! – возмутилась я. – Ты что, не могла хотя бы сложить еду в тарелку?!
Усилием мысли подняв смущенную ворону, застигнутую на месте преступления, вместе с едой над кроватью, я заставила простыни очиститься и принять свой первозданный цвет.
– Ну что? – выжидательно посмотрела я на все еще висящую ворону.
– Я больше не буду, – пискнула та.
Ладно, сделаю вид, что поверила.
Я пошла на кухню, таща за собой по воздуху ворону, как воздушный шарик.
Там я опустила птичку вместе с едой на стол.
– Только здесь, – строго сказала я ей.
Та покивала головой, мол, все осознала, больше не буду.
Вздохнув, я начала заваривать себе чай.
– Ты сегодня больше никуда не собираешься? – полюбопытствовала птичка.
– Мне сейчас еще к ректору идти, – увидев непонимающую мордочку птички, я пояснила. – У нас с магистром истории магии возникли… мм… некоторые разногласия из–за моего незнания предмета, и поэтому ректор теперь будет помогать мне наверстывать, так как сам магистр отказался.
– Странный он какой–то, – удивленно сказала Иля. – Можно подумать, остальные студенты в совершенстве знают эту историю.
– Да ладно, тем более мне это оказалось на руку, – отмахнулась я.
– В смысле, на руку? – не поняла птичка. А я вспомнила, что так и не посвятила ее в свою тайну хранительства. Рассказать или нет?… она теперь мой фамилиар, все–таки расскажу.
Выслушав мои откровения по поводу моего происхождения и новоприобретенной должности хранителя, Иля удивилась, но в целом восприняла все спокойно.
– Значит, твоим подопечным стал местное чудовище? – посочувствовала мне ворона.
– Никакое он не чудовище! – неожиданно даже для себя разозлилась я. – Просто он… просто его никто не понимает!
– Я сомневаюсь, что столь хладнокровному монстру нужно чье–то понимание, – скептически заметила Иля.
– Нет, нужно! Между нами уже есть начальная связь, и я смогла уловить его чувства… Там была бездна одиночества и горечи, – к последним словам мой голос снизился почти до шепота. – И я поражаюсь, как ощущая ТАКОЕ, можно не сойти с ума.
– Мне его так жалко стало, – шмыгнув носом, призналась я.
Ворона покосилась на меня, как на сумасшедшую – кто еще может жалеть монстра, думала она, но промолчала.
Я же, быстро допив чай, отправилась в главный корпус. Поднявшись до пятого этажа, нашла давешнюю дверь, постучала и вошла.
Александрий, с комфортом устроившись в своем кресле, медленно потягивал из бокала красное вино. При виде меня, он поднялся, поставив фужер на стол.
– Раз ты уже пришла, начнем занятие, – поприветствовав меня, произнес он. – Для начала позволь поинтересоваться, какой именно исторический этап вызывает у тебя затруднение? Или, быть может, мне начать с самых основ?
– Нет, не стоит. Историю древних времен я знаю, а затруднение у меня вызывает промежуток, начиная от пяти тысячелетий назад и заканчивая настоящим временем.
Александрий с любопытством на меня посмотрел:
– Я могу поинтересоваться, чем именно вызвана такая оборванность знаний?
– Живший по соседству маг принялся обучать меня, в том числе и истории, но вскоре умер, потому что был слишком стар, и мое обучение закончилось, – на ходу сымпровизировала я.
Удовлетворившись, как мне показалось, таким ответом, ректор начал занятие.
* * *
Надо признать, рассказчиком Александрий был великолепным. Вслед за его словами оживали битвы, творили свое колдовство великие маги и делали открытия ученые.
Иногда мой новоявленный учитель делал паузы в повествовании и начинал задавать мне каверзные вопросы, для ответа на которые требовалось построение сложной логической цепочки.
А я и не знала, как много произошло в мое отсутствие. В результате, когда за окном уже стемнело, мы успели разобрать только первые два столетия.
– Думаю, на сегодня хватит. Я не слишком утомил тебя? – прервал свой рассказ Александрий.
– Нет, что вы, – немного устало, но искренне улыбнулась я. – Мне было очень интересно. Думаю, если бы вы выбрали должность историка, студенты слушали бы вас, открыв рты.
– Или убегали с моих занятий с воплями ужаса, – горько усмехнулся он, отвернувшись к окну.
Я тихо подошла к нему и положила на его напряженную ладонь свою. И, когда он поднял на меня удивленные глаза, я не отвела взгляда.
Так, забыв обо всем и молча глядя друг другу в глаза, мы простояли некоторое время.
– Мне пора, – наконец очнулась я.
– Да, конечно. Можешь идти, – с неохотой, как мне показалось, произнес Александрий.
– До завтра, – попрощалась я и вышла из кабинета.
* * *
Следующие дни прошли спокойно. С утра я ходила на занятия, после них – к Александрию. Наша связь уже немного укрепилась, и я стала лучше чувствовать своего подопечного.
Надо заметить, с того первого дня он всегда был добр и снисходителен со мной. Никогда даже голоса не повышал, если я никак не могла усвоить материал. Что меня удивляло – ведь мне описывали его, как беспринципного и жестокого негодяя, который глазом не моргнув может довести девушку, и не только девушку, до слез.
Все со страхом вспоминали его ледяной взгляд, тогда как я помнила теплые глаза, наполненные чем–то необъяснимым и мне пока еще не понятным. Порой мне казалось, что ему даже доставляют удовольствие наши занятия. И, надо признать, я с каждым разом все нетерпеливее ждала их.
Так настали выходные, и тут, как говорится, песец подкрался незаметно.
* * *
В мои первые выходные я решила наконец–то выбраться в город.
Встав с утра пораньше, я быстро умылась и накормила Илю, но сама есть не хотела. Решила не морочиться с выбором одежды и одела то же, что и в первый день в Велиоре. Спустившись на второй этаж, нашла комнату Дана и коротко постучала.
– Тук–тук, можно? Это я, Диали.
– Заходи, – отозвался заспанный голос.
Зайдя в комнату, я первым делом увидела совершенно никакого и явно похмельного принца, с диким выражением лица (подумаешь, дверь слишком громко захлопнула! Пить меньше надо!) и прической в стиле «Утро в танке после пьянки».
– С–с–садис–стка, – прошипел Дан, корчась в позе эмбриона.
