– Старое средство, иногда годится. Выпейте это, Роган. Раньше его применяли на полях сражений.
Роган молча глотнул жгучую жидкость.
– Я проверил сборные счетчики всех агрегатов мощности, – сказал он, словно бы жалуясь. – На них никто не нападал. Они даже ни разу не стреляли. Просто… просто…
– Они сошли с ума? – спокойно подсказал астрогатор.
– Хотел бы я хоть в этом удостовериться. Но как это возможно?
– Вы видели бортовой журнал?
– Нет. Гаарб его увез. Он у вас?
– Да. После даты посадки там всего четыре записи. Они касаются тех руин, которые вы исследовали, и… «мушек».
– Не понимаю. Каких мушек?
– Этого я не знаю. Дословно эта запись звучит так… – Он взял со стола открытый бортжурнал. – «Никаких признаков жизни на суше. Состав атмосферы…» – ну, это данные анализов… А, вот тут: «В 18.40 второй разведывательный отряд на вездеходах, возвращаясь из развалин, попал в локальную песчаную бурю со значительной активностью атмосферных разрядов. Радиосвязь удалось наладить, несмотря на помехи. Отряд сообщает, что обнаружено значительное количество мушек, появляющихся…».
Астрогатор замолчал и отложил журнал.
– А дальше? Что же вы не дочитываете?
– Это, собственно, и есть конец. На этом обрывается последняя запись.
– И больше ничего нет?
– Остальное можете посмотреть.
Он придвинул к Рогану открытую страницу. Она была исчерчена неразборчивыми каракулями. Роган расширенными глазами вглядывался в хаос пересекающихся линий.
– Тут вроде буква «б»… – сказал он тихо.
– Да. А здесь «Г». Большое «Г». Совсем будто бы маленький ребенок писал… Вам не кажется?
Роган молчал, держа пустой стакан в руке – он забыл его поставить. Он подумал о недавних своих честолюбивых замыслах: ведь он мечтал о том, чтобы командовать «Непобедимым», а сейчас благодарил судьбу, что не ему придется решать дальнейшую участь экспедиции.
– Вызовите руководителей специализированных групп. Роган! Очнитесь!
– Извините. Совещание будет?
– Да. Пускай все собираются в библиотеке.
Через четверть часа все уже сидели в большом квадратном зале с цветными эмалированными стенами, за которыми помещались книги и микрофильмы. Пожалуй, больше всего угнетало это жуткое сходство помещений «Кондора» и «Непобедимого». Все понятно, это были корабли-близнецы, но Роган, в какой бы угол ни глянул, не мог отделаться от сумасшедших картин, въевшихся в память.
У каждого человека тут было свое постоянное место. Биолог, врач, планетолог, инженеры-электронщики и связисты, кибернетики и физики сидели в расставленных полукругом креслах. Эти девятнадцать человек составляли стратегический мозг корабля. Астрогатор отдельно от всех стоял под полуспущенным белым экраном.
– Все присутствующие ознакомились с ситуацией на «Кондоре»?
Все хором ответили утвердительно.
– До сего времени, – сказал Горпах, – группы, работающие возле «Кондора», обнаружили двадцать девять трупов. На самом корабле их обнаружено тридцать четыре, в том числе один идеально сохранившийся благодаря замораживанию в гибернаторе. Доктор Нигрен, который только что вернулся оттуда, доложит нам…
– Я мало что могу сказать, – вставая, произнес маленький доктор и медленно подошел к астрогатору; он был на голову ниже Горпаха. – Мы нашли всего девять мумифицированных трупов. Кроме того, о котором упомянул командир и который будет исследоваться особо. Остальные – это скелеты или части скелетов, извлеченные из песка. Мумификация происходила только внутри корабля, где имелись благоприятные для нее условия: очень низкая влажность воздуха, практическое отсутствие гнилостных бактерий и не слишком высокая температура. Тела, находившиеся на открытом пространстве, подверглись разложению, которое усиливалось в периоды дождей, поскольку в здешнем песке содержится значительный процент окислов и сульфидов железа, реагирующих со слабыми кислотами… Впрочем, думаю, что детали несущественны. Если понадобится подробное описание данных реакций, это можно будет поручить коллегам-химикам. Во всяком случае, в этих условиях мумификация не могла происходить, тем более что тут присоединялось воздействие воды и растворенных в ней веществ, а также воздействие песка на протяжении нескольких лет. Последним объясняется отполированность костной поверхности…
– Простите, – прервал его астрогатор. – Доктор, в данный момент наиболее важна причина гибели этих людей.
– Нет никаких признаков насильственной смерти, по крайней мере на телах, наиболее сохранившихся, – заявил врач; он ни на кого не смотрел и, поднеся руку к глазам, казалось, изучал нечто невидимое. – Картина такова, будто они умерли естественной смертью.
– То есть?
– Без внешних насильственных воздействий. Некоторые длинные кости, найденные отдельно, переломаны, но такие повреждения могли появиться позже. Чтобы уточнить это, нужны длительные исследования. У наиболее сохранившихся трупов не повреждены ни скелеты, ни кожные покровы. Никаких ран, если не считать мелких царапин, которые наверняка не могли быть причиной смерти.
– Так от чего же они погибли?
– Этого я не знаю. Можно подумать, что с голоду или от жажды…
– Запасы воды и продовольствия там не использованы, – с места сказал Гаарб.
– Об этом я знаю.
С минуту все молчали.
– Мумификация представляет собой прежде всего обезвоживание организма, – пояснил Нигрен; он по-прежнему ни на кого не смотрел. – Жировые ткани подвергаются при этом изменениям, но их можно обнаружить. Так вот… у этих людей они практически отсутствовали. Именно как после длительного голодания.
– Но у того, что в гибернаторе, они были, – бросал Роган, стоя за последним рядом кресел.
– Это правильно. Но он, вероятно, умер от замерзания. Очевидно, каким-то образом попал в гибернатор; может быть, заснул, когда температура снижалась.
– Допускаете вы возможность массового отравления? – спросил Горпах.
– Нет.
– Но, доктор… нельзя же так категорически…
– Могу это объяснить, – ответил врач. – Отравление в планетных условиях возможно либо через легкие при вдыхании газов, либо через пищеварительный тракт, либо через кожу. На одном из наиболее сохранившихся трупов был надет кислородный аппарат. В баллоне имелся кислород. Его хватило бы на несколько часов.
«Это правда», – подумал Роган. Он вспомнил этого человека – клочки побуревшей кожи на черепе и скулах, глазницы, из которых сыпался песок.
– Люди не могли съесть ничего ядовитого, потому что тут вообще нет ничего съедобного. То есть на суше. А никакой ловли в океане они не предпринимали. Катастрофа наступила вскоре после посадки. Они успели всего только послать разведку в руины. И это было все. Впрочем, вот и Мак Минн. Коллега, вы уже закончили?
