ЭЛЯ. Клин! Клин!!!
РИТА. Напились жутко. Голова кружится. Как я домой доеду… Тетенька уже уходит, наверное… Что ей эти шестьдесят копеек… Ну что я здесь сижу, чего жду… Танька одна проснется, будет кричать в темноте…
ЭЛЯ. Отца в больницу провожала, намерзлась, настрадалась, спать уже ложилась, тут она является. Видите ли, охотится за мужем. А он бегает от нее за километр!
ПОЛИНА. Я? Я не за мужем. Его ждет женщина по имени Тамара, потому что у Паши умерла мама.
ЭЛЯ. Вот пускай его Тамарка и ищет. Тамарка Пашу, а ты под это дело ищешь Костю.
РИТА. У Паши мама умерла!..
ПОЛИНА. И еще мне Тамара сказала, что тут, на этом дне рождения, будет Костина женщина, его самая дорогая, зовут Рита Дружинина.
ЭЛЯ. Правильно. Тамарка же с Пашей разошлась, теперь начала проваливать все явки. Рита, молчи! Пашу-то надо найти.
РИТА. Полина, он давно меня бросил.
ПОЛИНА. Да ну, господи, я это знаю. У Тамары застарелые сведения. Теперь у Кости женщина по имени Ира.
РИТА. Кто сказал?
ПОЛИНА. Рита, детей не сотрешь с лица земли. А больше никто от него не родит. Он алкоголик. У него слишком большие алименты.
ЭЛЯ. Эта дура бы родила.
ПОЛИНА. Вот вам ваш бывший муж сколько платит алименты?
РИТА. Когда восемь, когда десять рублей.
ПОЛИНА. Умножить на четыре… Это что за заработок такой, не поняла. Рита. Я не знаю. Как будто бы он ушел на какие-то полставки, чтобы только не платить. Специально. Сам-то он зарабатывает на книжном рынке. Собирает еще картины.
ЭЛЯ. Вот тебе будет первое наследство Таньке.
РИТА. Он ушел на полставки, потому что был против ребенка. Он настаивал на аборте. Был против Таньки. Ни разу ее не видел. Мы разошлись еще до родов.
ЭЛЯ. А я что говорю? И мой был против, и он меня бросил. Конечно, я стала страшная, меня рвало в каждой подворотне, ревела целые дни. Много себе позволяла. Один раз целую селедку съела. Он и сбежал от меня. Хорошо ли быть матерью-одиночкой, с отцом моложе матери на двенадцать лет, да еще и который не хочет ребенка знать, да еще безо всякой надежды? Хорошо ли это ребеночку… Маленький мой… Что я наделала, о, что я наделала…
РИТА. Да ну, Полина, бросьте, в самом деле, какая Ира… Какая там Ира… Никакой Иры. Он погибает, а вы – «Ира».
ПОЛИНА. Ира и еще какая-то Кольцова в книжке у него появилась. И еще один ребенок на стороне, страдает диатезом экссудативным. Он просил меня достать кварцевую лампу для облучения ребенка, страдающего экссудативным диатезом.
РИТА. Для Танюшки, это для нее. Для моей Танюшки. Давно просил?
ПОЛИНА. Да он еще до вас просил.
РИТА. Когда?
ПОЛИНА. Когда мы еще не были женаты.
ЭЛЯ. Детей много, плюнешь и попал в детей.
ПОЛИНА. Отец должен быть с детьми. Баб много, а законных детей двое.
ЭЛЯ. А я что говорю? Мой поезд ушел.
Звонок в дверь.
Кто звонит, тот дурак!
Открывает, вводит ВАЛЮ с портфелем.
ВАЛЕНТИН. Поздравляю, смотри, что я тебе принес! (Открывает портфель, показывает Эле.) Редкая вещь, дорогая. Через отца в спецбуфете. Слыхала? Чинзано.
ЭЛЯ. Мы вас звали выгоняли, а вы перлись не хотели.
ВАЛЕНТИН. Итальянский вермут.
ЭЛЯ. Ты чего пришел?
ВАЛЕНТИН. В Японию еду, зашел проститься.
ЭЛЯ. В Японию еще куда ни шло.
ВАЛЕНТИН. Скоро взносики платить мне будешь. Я теперь заделался председателем совета молодых специалистов. (Раздевается.) Отец машину купил. (Входит, видит Полину и Риту.) О, холесенькие. Познакомимся, Валентин, срочно вылетаю в Японию. Что это с ними?
ЭЛЯ. У Паши, знаешь, мама умерла.
ВАЛЕНТИН. Поминки?
ЭЛЯ. Нет, еще не похоронили. Паша куда-то пропал, без него не похоронят. Ты не знаешь, где он?
ВАЛЕНТИН. Я? Откуда? Почему я?
ЭЛЯ. Мы вот ждем Костю, он вроде обещался прийти.
ВАЛЕНТИН. Да-да, он, наверное, будет. Так что посидим, подождем. А ночь-то холодная, думал я, где я ночку коротать буду… Набегался, намерзся. А здесь тепло. А там холодно. Можно я согреюсь из вашей бутылочки, пока мою достанешь… (Наливает, пьет.)
ЭЛЯ. Учти, на такси у меня как не было денег, так и нет.
ВАЛЕНТИН. Все с тех пор так и не разбогатела?
ЭЛЯ. А мама болеет, так что тише вообще.
ВАЛЕНТИН. А я все никак не разведусь. Все езжу по заграницам, а разведенному не поездишь.
ЭЛЯ. Это ваше дело.
ВАЛЕНТИН. Надо же, Пашина мать умерла… Жалко.
ЭЛЯ. И некому похоронить. Вот, сидим как идиотки. Куда, что…
ВАЛЕНТИН. Ничего, люди кругом хорошие найдутся, наружи не оставят ее. С завтрашнего дня я подключаюсь. На меня можно положиться. Я человек действия, у меня в руках все. Девочки, не плачьте, к вам пришел ваш мальчик.
РИТА. Ну да, как мы с Танькой смотрим телевизор, она мне говорит: «Мама, вот видишь, кто поскакал?» Я: «Поскакали две лошадки». Она: «Нет, мамочка, это кобыла и кобель».
ПОЛИНА. А я один раз на даче – Владик был еще маленький, Светочка вообще еще не родилась – вижу, Костя идет с двумя детьми: мальчик за руку, девочка на руках. И показалось мне, что это наши будущие дети… Так это Косте шло, двое детей. Оказалось, соседская девочка, с соседнего участка… Если бы у меня родился второй мальчик, я бы повесилась, но родилась девочка. А та, соседская, все время бегает через наш участок на улицу. Владик ее гоняет, приходит, говорит: «Она, мама, нашу малину объедает». А Костя ему отвечает: «Неужели, сынок, ты у меня жадным растешь. Ты же у меня не такой».
ВАЛЕНТИН. Смирнова, как хорошо, что ты есть.
Конец
1977
Любовь
Действующие лица
СВЕТА
ТОЛЯ
ЕВГЕНИЯ ИВАНОВНА, мать Светы
Комната, тесно обставленная мебелью; во всяком случае, повернуться буквально негде, и все действие идет вокруг большого стола. Входят СВЕТА и ТОЛЯ. Света в простом белом платье, с небольшим букетом цветов. Толя в черном костюме. Некоторое время они молчат, Света снимает туфли и стоит в чулках, потом она садится на стул. Когда она надевает домашние тапочки – на усмотрение режиссера, во всяком случае это имеет значение – процесс надевания Светой домашних тапочек.
ТОЛЯ. А где мама твоя?
СВЕТА. Она пошла в гости.
ТОЛЯ. Ну что же…
