НИНА (смеется). А! Ну понятно. А ничего. Это же твое было! А люди вон специально, просто нарочно, мочу тоже пьют, я по телеку смотрела. Поссут утром и пьют утреннюю дойку! И ничего, потом идут и выступают по тэ вэ! А я козу дою, и мы пьем что у нее между ног течет! Здесь же природа, сельское хозяйство! Говно собираем тут по кустам и в бочку! По технологии! Ночное золото! Что же, оно сопреет – и через срок в картошку, в моркошку, в лук, и всё едим потом! И руки не моем! И всё!
ДИАНА. Боже мой, уйдите.
НИНА. Я?
ДИАНА. Да.
НИНА. Это мое тут, что ты здеся указываешь. Раскомандовалась с лишним! Все тут мое! Половина почти что острова моя.
ДИАНА. Вы сестра-хозяйка, вы тут главная, но вы не имеете надо мной власти. Этого вам не дано.
НИНА. Я тут директор. И все могу сделать!
ДИАНА. Что вы со мной можете сделать?
НИНА. Я? Да всё. Отвезти на берег и там высадить. На пристани. Всё! Наша база отдыха закрыта, понятно? Вам тут нечего сидеть голодать!
ДИАНА. Я голодаю? Кто вам сказал?
НИНА. Я все знаю и все поняла. Как только приехала и увидела вас.
ДИАНА. Не обо всем вы знаете, нет, о нет! Вы многого не знаете. Вы многого такого не знаете… Лучше вам не знать.
НИНА. Че?
ДИАНА. Не надо вопросов.
НИНА. Загадки какие-то. Чего это я, интересно, не знаю?
ДИАНА. Насчет моей еды.
НИНА (как бы обалдев). О! (Презрительно.) А! (Стонет.) О-о. (Кряхтит.) Оий. Да знаю я.
ДИАНА. И о будущем вы не можете знать.
НИНА. И вы меня не пугайте! Будущим этим! Меня-то!
ДИАНА.Помилуйте! Как можно! Каждый сам за себя, особенно тут. Да. Каждый сам себя пугает больше.
НИНА. Вот-вот! Вы это бросьте! Да я такие… Такие думы думаю… Мама мамы в сто лет… Одна подыхала, прости господи, в деревне. Всем же некогда! Тут внучка очнулась, сорок пять лет ей, надо совесть иметь, ее ведь к бабке увозили с пеленок, она там жила кажное лето, ну, был семейный совет, совет в Филях (ударение на «и»), такая картинка была в календаре, ну вот. Она, эта внучка, так головой махнула, ладно, я беру на себя, все согласны. Ну что, поехала, думала выгода будет, избушку ее продала, все пропила, а пришлось брать бабушку к себе, взяла ее эта внучка типа вот как эта ваша мать Тереза, считала, что ненадолго, сунула за шкаф. Все уехали, лето было, думали друг на друга, думали внучка с ней, у которой она жила, а внучка эта… моего старшего брата дочь шалавая… алкоголичка вообще. Ей надоело за бабкой смотреть. Запила, пропала где-то, приехала через две недели… Рука на перевязи. Типа сломатая. В больнице лежала. Да дуру лепила, что рука. Это как оправдание. А бабка высохла вся, сидела как фараон египетский… На полу у кровати… Муми-ци…муми…фикци…
ДИАНА. Мумифицировалась?
НИНА. Ну. Пить-то не было что.
ДИАНА. Это фантастика. Да… Ве-ли-ко-лепно. Такой дар небес.
НИНА. Дар, блин! В гроб-то как сидячую ложить? Как?
ДИАНА. Я об этом даже и думать не желаю. Всему свой найдется выход. Да!
НИНА. За деньги и враскоряку положат. Только плати. Я заплатила, видали что! Я! А на хера мне это было нужно?
ДИАНА. А это уже, так сказать, мировой вопрос.
НИНА. Какой?
ДИАНА. Выходит, что действительно мать Тереза – это вы! Благослови вас Господь!
НИНА. Ну! (Пауза.) Я еду сюда, думаю, что увижу? Тоже сидеть будет скорюченная? Но! Слава тебе, Господи. Душенька моя, живая. Да я тебя сейчас живо в город перенесу на закорках до катера!
ДИАНА. Мама ваша переживала, что ее мама так закончила свои дни? Без воды?
НИНА. А что моя мама? Она все о себе горькие думы думает. Сама сейчас еле живая у брата плачет, а ко мне не хочет сюда ехать. Говорит, ты меня на воздух возьмешь, а на зиму они меня обратно с воздуха в квартиру не примут. На выход всегда пожалуйста, а вот на вход обратно в свою конуру – извините. Валька, ее невестка, не возьмет ее обратно, обрадуется. И ты меня, мама моя говорит, не поселишь у себя в квартире, к тебе нельзя будет. Да! Права моя мама! А куда ко мне, это не ко мне! Там я не решаю. Там дочь с внучками и этот наш знаменитый зять. У меня есть только диван в проходной комнате, где все толкутся. А у брата, где моя мама живет на кухне, вон невестка поперек себя шире сидит жрет. Я вожу сумками, сумками им! Едят, едят. Я маме вожу поесть, а наша невестка все стрескат.
ДИАНА. Еда – это очень опасная вещь. Вот ваша мама мамы… Это благодаря этому. Только этому. Не есть! Вы в меня вдохнули надежду!
НИНА. Че это? На что?
ДИАНА. На фантастический результат.
НИНА. На какой?
ДИАНА. Не скажу.
НИНА. Не скажет она. Нет, уже хватит с меня мумифи… Это, мумификции! А ну, ешь! Ешьте!
ДИАНА. Я же уже сказала, еда, как я опять убедилась из вашего рассказа, опасна и не нужна для результата.
НИНА (та же игра, что и прежде). О! А! О-о. Оий. Опасная еда ей. (Пауза.) Из какого моего рассказа?
ДИАНА. О вашей маме мамы. О ее результате.
НИНА.Кого?
ДИАНА. Мамы мамы вашей результат.
НИНА. А. А что я сказала такого? Мамы мамы какой результат, что?
ДИАНА. Да! Не будем уточнять! Но вы вдохнули в меня надежду!
НИНА. Ничего я не вдохивала! О господи. Вы, скажите, ели, я уплывала?
ДИАНА. О, разумеется!
НИНА. Что?
ДИАНА. Ну кому это может быть интересно, еда.
НИНА. Вчера вы не варили.
ДИАНА. Вчера? А что это было, вчера?
НИНА.Вчера я, сказано, уплывала.
ДИАНА. Вот как! Вас не было! Я и не подозревала! Как странно!
НИНА. Вы не могли варить.
ДИАНА. Я?
НИНА. Я газ отключила, кухню закрыла на замок, уплыла.
ДИАНА. Ну разумеется! О чем вы говорите! Я же забыла, я варила перед тем! На три дня!
НИНА. Че ты варила, че ты варила!
ДИАНА. Простите? Не расслышала.
НИНА. Я была тут, на усадьбе. Подкапывала себе картошек. И я следила за кухней. Тот день вы не варили. Голову так подниму – нет, не пришла.
ДИАНА. Вы ведь отходили? Отходили. Я быстро успела. Туда и сразу сюда.
НИНА. Куда, куда я отходила! Я сказала, картошек себе подкопала и все, куда отходила. Пошла варить.
ДИАНА. В туалет вы что, не отходили?
НИНА. Я? Да я под яблони хожу, там прикапываю, ты что! Удобрение. Под сливы. И смотрю в сторону дома и кухни. Привычка.
